Просроченное завтра

Степашка полночи проспал подле мамы — утром он остался досыпать на родительской кровати, а Алена привычно выбралась из-под одеяла и прошла на кухню. Дима, уже готовый к выходу, размешивал в чашке сахар, который никогда не клал в чай. Нет, не клал последний год, начиная с ее беременности.

— Доброе утро, — сказала Алена, замерев подле кухонного островка, и он все так же молча кивнул. — Можно мне тоже чаю?

Дима, будто на автомате, взял с сушки чашку и налил ей чай.

— До часу мне не звони. Надеюсь, до ланча мы управимся с маркетингом, — сказал он совершенно спокойным голосом. — Ну все, я пошёл.

Алена так и не сдвинулась с места, пока он был в доме. Потом взяла чашку и выпила залпом достаточно горячий чай.

— Стас, я не хочу, чтобы ты с ним говорил, — заявила Алена безапелляционно, когда они распрощались ближе к вечеру. — Я хочу с ним по-человечески поговорить.

Руссков как-то очень осунулся за последние два дня. Ночью, скорее всего не мог спать, а рядом с ней через силу бодрствовал. Алена знала по себе это жуткое состояние джетлега, когда нервы напряжены до предела и голова абсолютно не варит.

— Я тебе позвоню ближе к ночи, — поцеловала она его на прощание и села за руль.

После того случая, она вела машину, будто сдавала экзамен по вождению. Даже голову поворачивала при повороте и когда перестраивалась в соседний ряд, боясь мёртвой зоны в зеркале. Нет, мертвой зоной был ее дом.

— Лена, все это какая-то чушь. Твой Стас… — сказал Дима абсолютно спокойно.

— Дима, он прилетел поговорить с тобой, но я ему не разрешаю этого делать.

Он вздрогнул. Всем телом и на миг отвернулся к окну, точно собирался с силами для следующей фразы.

— Лена, это мой ребёнок?

Алена кивнула, машинально. За миг до того, как он закончил фразу. Дима поднялся. Сделал шаг по коридору, и Алена испугалась, что он снова уйдёт от разговора в комнату. Но он обернулся.

— Тогда я ничего не понимаю. Ты решила от меня родить меньше года назад. Как это получилось?

Алена потупилась.

— Мы встретились с ним в Питере. И на меня накатило. Я поняла, что…

Она замолчала, потому что не поняла, что поняла… Облечь перед мужем чувства в слова оказалось ей не под силу.

— Может, ещё откатит?

Она вскинула глаза: Дима смотрел на неё в упор. Взгляд его был безумно тяжелым, и под его тяжестью она вновь опустила голову. И покачала ей вместо ответа. Дима сделал вперед шумный шаг и, присев рядом на корточки, поймал ее руку, на которой все ещё было обручальное кольцо.

— Лена, это гормоны. Это, ну… Просто тяжело… Отпустит. Дай время… Степка подрастёт, ты будешь снова спать, и все будет хорошо…

— Ты не понял! — она вырвала руку. — Я хочу развестись с тобой.

— Я слышал это, не глухой, — Дима продолжал сидеть рядом с ее стулом, только сейчас начал перекатываться с пятки на носок и обратно. — Я понял, что он этого хочет. Ты же не можешь этого хотеть. Мы столько всего сделали и столько ещё надо сделать. Твоя учёба. В сентябре уже на гражданство подадим. А там уже и Степке в школу.

— Ты меня не слышишь, да? У меня другой мужчина. Поэтому я не сплю с тобой, понимаешь?

— Понимаю, — Дима говорил тихо, почти шептал. — Только не понимаю, какого фига ты мешаешь секс и семью. Ну накатила старая любовь, ну все понимаю… Но мы-то со Степкой тут при чем? Ну хочется тебе с ним потрахаться. Ну трахайся вдоволь, но семью-то зачем рушить? Нафига тебе проблемы? Хочешь поехать с ним, езжай, я не держу. Как-нибудь справлюсь. Справлюсь.

— Дима, нам надо быстро сделать паспорт.

— У тебя есть паспорт, — отрезал он и встал.

— Не делай вид, что ты не понял! — бросила Алена ему в спину, когда он включил чайник.

— Это ты тут дурочку играешь, кажется.

— Дима, я могу сама съездить в Сакраменто сделать апостиль на свидетельство о рождении.

— Лена, — голос Димы был сух и твёрд. — Ты свободна распоряжаться своей жизнью как хочешь. Твои гормоны не имеют к нам со Степкой никакого отношения.

— Что ты хочешь сказать?

— Я уже сказал: езжай в свой Питер, вылечи со Стасом свою депрессию и возвращайся домой. Мы тебя подождём.

Алена поднялась.

— Дима, я хочу поехать со Степкой. Стас, он нормальный. Он знает, как с детьми обращаться…

— И что? Пусть знает, и что? — Думов усмехнулся. — Ты что, реально дурочка или играешь? Я что, тебе сына отдам? Ты, знаешь, трахайся с кем угодно, но сын — это сын. Это мой сын.

Повисла пауза. Дима нарушил тишину первым.

— Хочешь пойти к психологу? Или сама справишься? Может, тебе со своим врачом поговорить? Может, гормоны надо проверить?

Алена выпрямилась.

— Я здорова. Я решила уйти от тебя ещё в августе.

— И чего не ушла?

Его голос не выражал никаких эмоций.

— Из-за врача. Хотелось родить здорового ребёнка. И не в России.

— А жить, значит, в России собралась? Чего тебе не хватает? Я тебе давно предлагал машину получше купить. Что он тебе такое предложил, что не предложил я? Чего тебе не хватает?

Она не отвечала.

— Секса? Так я не запрещаю тебе с ним спать. Спи, сколько влезет!

— Дима, прекрати! Я тебе не продавалась… Ты меня не покупал.

Он тоже вскинул голову.

— Я на это надеюсь. И, знаешь, думал, что даже если ты уйдёшь после гринки, у меня останутся хорошие воспоминания. Мне действительно было с тобой хорошо. Мне было хорошо, — повторил он уже более нервно. — Но ты не ушла. Ты даже ребёнка решила мне родить. Что ж так изменилось-то теперь? Что ж он за герой-любовник такой?