Просроченное завтра

— Мам! — теперь уже кричала Алёна. — Мне платят не просто так! Мне платят за английский, которому ты меня учила все эти восемнадцать лет!

— Лучше бы я другому тебя научила!

У матери затряслась губа, и Макс понял, что пора вмешаться. Он положил руку ей на плечо и сказал:

— Мам, я там был. Я всех их видел. Это нормальная фирма. Алёнке просто повезло. Чё ты заводишься на ровном месте?! Порадуйся за неё, — и тут же добавил, решив больше не тянуть: — Хорошо, что она нашла работу, потому что в «кулёк» её не взяли.

Алёна вышла с кухни в их с братом бывшую комнату. Сейчас здесь жила бабушка. На Алёнкином столе лежали пакеты с нитками и две пары очков. Бабушка совсем ослепнет с этим вязанием!

— Ты почему мне солгала?! — ворвалась следом мать. — Как у тебя язык повернулся?!

— Мам…

Алёна присела на свою кровать. Сегодня придётся спать с бабушкой. Мама с дивана перейдёт сюда, а Макс ляжет в большой комнате.

— Мам, я знала, что ты мне запретишь искать работу. Если бы я ничего не нашла, я бы вернулась к тебе, честно. Но, мам, так будет лучше. Ну ты посмотри вокруг… Ну что мне тут делать?! Если есть возможность выбраться в город, то только идиотка ей не воспользуется.

— Да, — мать трясла головой. — И только идиот не воспользуется восемнадцатилетней дурочкой.

— Мам, я не дура. И никто мной пользоваться не собирается. Только моим английским. Пожалуйста, успокойся. И ещё я хочу пойти на курсы гидов-переводчиков. Говорят, там много работы и хорошо платят.

— А здесь плохо, значит, да? Тебе этого уже мало? Одного дня не проработала. Ты, вот деньгами б не швырялась, а отложила на чёрный день.

Алёна кивнула.

— Мам, я отложу. Но сейчас-то можно съесть вкусной колбасы, а?

Мать убрала с лица тонкие пряди. Сколько можно кичку делать — училка из советских фильмов! Со стрижкой моложе бы выглядела, а так столько морщин! А ведь матери всего каких-то сорок семь лет.

— Алёна, — мать подсела к дочери и развернула к себе за плечи. — Будь осторожна, ладно? Ты такой ребёнок… Не надо только этих мужиков, хорошо? Да-ну все эти деньги…

— Мам! — выдала нетерпеливо Алёна, но не сумела высвободиться из материнской хватки.

— Ты не отмахивайся от меня. Сейчас вас, девчонок, вообще никто ни во что не ставит. Не надо, ладно? Ты встретишь кого-то, полюбишь, — мать провела ладонью по щеке дочери, — а потом уже всё остальное… Это же ужасно, что с Лидой было. А ведь, оказалось, что эта сволочь не только её оприходовал… Тебя Бог сберёг…

Алёна взяла мать за запястье и отвела её руку.

— Бога не вмешивай! Я сама Михаилу Владимировичу отказала. А Лидку не жалей, она блядь последняя, она деньги из него тянула. Так что хватит тут панику разводить. Я в пятнадцать понимала что к чему, а сейчас мне почти девятнадцать. Хватит меня маленькой считать!

Алёна вскочила с кровати и пошла на кухню помочь бабушке с чаем. Та уже сделала бутерброды, но суетилась как-то очень нервно.

— Как вы там вдвоём-то будете с Максом?

— Да так и будем. Мы же и собирались жить вдвоём, что изменилось-то…

— Большой он стал просто, — бабушка перешла на шёпот, чтобы с дивана ничего не было слышно.

Алёна тяжело вздохнула.

— У него никого нет. Я бы знала. Если кто-то появится, тогда и думать будем. Ладно, бабуль? Ну хоть ты-то улыбнись! — повысила голос Алёна и попыталась обнять бабушку, но объятие оказалось слишком коротким, и Алёна в который раз убедилась, что Макса любят больше, прямо, как в рассказах Зощенко.

Алёна села на табурет — ну, зачем бабушка это сейчас сказала? Куда ей деться? Искать мужика с хатой? Пусть они с мамой хоть договорятся между собой, на какой путь её наставлять! Алёна повернула голову к окну — солнце, но прохладно. Наверное, уже и не покупаешься в этом году…

— Алён, я на речку. Пойдёшь?

Макс будто прочитал её мысли и застыл в дверном проёме.

— А чай? — ответила за неё бабушка. — Я же тебе бутерброды сделала.

Вот так, сжала губы Алёнка, ему…

— Пойду! — подскочила она с табуретки.

Только купальник лучше надеть сплошной — теплее будет. И кофту захватить. Шлёпки звонко прошлёпали вниз. Решили срезать путь через двор, нескошенную траву и дорогу. Холодно, похоже, только ей. На пляже полно народу и машин. Козлы чуть ли не к самой воде подъезжают — под ногами пивные банки «Балтики». Поскорее бы уже дачники свалили в город. Как же достал этот товарищ сержант! Другой песни, что ли, нет!

Они потоптались на месте, ища песочек без окурков, и решили перейти мост. Там нет пляжа и более мелко, зато никого нет. Только в воду Алёнка не зашла — холодно, но кофту скинула, пока Макс плавал. Как хорошо, что они никого не встретили — не хочется никому о себе рассказывать и доказывать, что она не верблюд. Достало! Радоваться за других, кажется, все разучились. Даже брат рад только на словах. Скорей бы понедельник! Теперь она не опоздает…

Макс наконец вылез и накинул полотенце на голые плечи. Возвращались через деревню, мимо выставленных вёдер с молодым картофелем и трёхлитровых банок с солёными огурцами. У других давно урожай, а они из-за школы опоздали с посадкой, картошка меньше пальца пока. Может, купить с собой? И Алёна подошла к сидящей на низенькой скамеечке бабульке.

— Баба Нина, можно мы возьмём у вас это маленькое ведёрочко?

В нём килограмма три — довезут. Старушка, кряхтя, поднялась.