Сердце фейри (ЛП)

Он рисовал круги на ее шее.

— И меч порой сильнее пера. Но меч теряет вес, становится символом, а не оружием. Все воины обращаются к перу, отвоевав.

— Потому я верю, что ты стал бы хорошим королем.

Его дыхание задело ее руку. Кристаллы прижались к нежной плоти, окружив бархатный жар его рта. Язык нежно погладил веснушки.

— Почему ты вся на вкус как солнце? — спросил он. — Это пьянит.

— Вся? Я не знала, что ты пробовал все мое тело.

— Назад дороги нет, Сорча. Если сделаешь выбор, я не смогу остановиться.

— Ты крупный, Эмонн, но у меня не первый.

Сорча напоминала себе дышать, его ладони обвили ее талию. Они притянул ее к себе, прижал спиной к своему животу.

— Кто посмел тронуть мое?

— Я — своя, а потом уже чья-то. Но я росла в борделе. И была любопытной.

— Девушка играет с границей между правильным и неправильным.

— А такое есть? — она развернулась в его руках, глаза искрились гневом. — Правильное и неправильное — как черное и белое. Но я не верю, что есть только это. И если я хочу мужчину, я его беру.

Гнев в ответ вспыхнул в его глазах. Кристаллы озарил огонь его страсти.

— И чего ты хочешь?

Каждая клеточка хотела его прикосновений. Она хотела его пальцы в волосах, его тело рядом с ее, в ней, пока она не забудет, где он начинался, а она заканчивалась.

Сорча хотела его. Не важно, что он был крупнее нее, что он был фейри. Она могла пожалеть утром, но сейчас будет наслаждаться каждым мигом этого решения.

Она скользнула ладонями по его широкой груди, запустила пальцы в его косу и потянула его вниз. Их лбы соприкоснулись. Она вдохнула его воздух, вдохнула в него новую жизнь.

— Я хочу короля.

— Тогда ты короля и получишь.

Он поднял ее на руки, словно она ничего не весила. Сорча видела, как он размахивал мечом крупнее нее, может, для него она была перышком. Она бы обдумала это, но он склонился и прижался к ее губам.

Ее тело сияло от страсти и желания так, что она боялась, что не насытится.

Что-то или кто-то развернулся в ее душе. Женщина, которую она едва узнавала, которая знала, как получить желаемое.

Свет свечей пропал в завитках дыма, он уложил ее на мягкую кровать. Чернильная тьма скрыла его от нее.

Его ладони скользили по ее бокам, обвели талию и бедра. Холодные кристаллы прижались к ее гладкой шее. Острия впивались в ее кожу не до боли, а посылая дрожь.

Корсет платья перестал быть тугим. Она глубже вдохнула, выгнула спину, толкая грудь в его ждущие ладони. Он скользнул пальцами под ткань, погладил ее талию и притянул ее к своей груди.

Камни прижались к нагой плоти. Сорча вздохнула громко, когда он поймал ее губы снова. Покалывание кристаллов смешивалось с его стоном, и ее тело сотрясалось от этого. Он гладил ее голую спину, ладонь дрожала, пока он сдерживался.

— Эмонн, — прошептала она. — Я хочу тебя видеть.

— Никто не хочет видеть это лицо.

— Я хочу видеть только тебя!

Свечи ожили по комнате. Разбитая мебель, обломки статуй и осколки зеркал создавали поле боя. Только кровать и уцелела.

Эмонн не смотрел на нее. Он отвернул от нее часть лица в шрамах, словно ее мог оскорбить его вид.

Сорча прижала пальцы к его щекам. Она яростно и хрипло прошептала:

— Как ты смеешь от меня прятаться, мой король?

— Твой король?

— Ни от кого не прячься.

Слова разожгли огонь в ее теле. Она порвет всякого, кто скажет, что это не король. Она встретила самозванца с украденной короной. Никто не мог сравниться с голиафом над ней, который выключал свет, боясь, что его лицо притупит ее страсть.

Ее сердце колотилось, как барабан. Она нежнее сжала его лицо, скользнула руками к его горлу и ключицам. Ее пальцы впились в край рубашки и подняли.

Эмонн следил за ее движениями. На его лицо было много эмоций. Стыд. Смущение. Потрясение.

— Что ты за существо? — спросил он. — Без страха видишь за ужасными чертами, бескорыстно предлагаешь зверю прижать к тебе руки.

— Ты не зверь, — сказала она, бросая его рубаху на пол.

Жеоды покрывали его ребра. Она обвела их, осмелилась прижать пальцы к трещинам, пока кристаллы не впились в кожу. Сорча обвела каждую рану, чтобы они были отмечены ее запахом и прикосновением.

Она села, прижалась грудью к его груди, губами — к его плечу. Она обводила пострадавшую плоть и кристаллы губами и языком.

— Я называю тебя своим, настоящий король Благих фейри, — Сорча запустила зубы в его кожу, прокусила плоть, ощутив кристаллы губами.

Кровь размазалась по его плечу. Он был навеки отмечен.

Он гневно заревел. Его ладонь сжалась под тканью ее платья, разрывая его. Кристаллы и теплая кожа погладили ее нежную спину в извинении.

— Ты играешь с огнем, — прорычал он. — Мои раны не заживают.

— Хорошо. Может, другие женщины не посмеют тебя тронуть.

Он хищно улыбнулся, дразня опасную женщину в ней.

— А ты говоришь, что ты — не друид.

— С закрытым ртом ты мне нравишься больше.

— Мне чем-то его занять?

Сорча не смогла ответить. Огонь пылал в ее крови, желание обрушилось на нее. Она оседлала его пояс, выгнула спину, предлагая ему пировать ее телом.

От свеч ее кожа сияла. Он дрожащими ладонями скользил по ее выпирающим ребрам, прижал ладонь к ее спине. Она отклонила голову, не смогла смотреть в его глаза, когда кристаллы вспыхнули. Лиловое сияло за ее закрытыми веками.

Она охнула, когда кристаллы задели ее грудь, удивительно холодные и твердые. Ее спина выгнулась сильнее, она вжалась в его ладонь. Она выдохнула, пока он дразнил пальцами нежную грудь.

Он обвел ее горло носом. Зубы сжали ее ухо, его жаркое дыхание дрожало в нем. Она сжала ногами его бока, ее наполнял влажный жар.

— Ложись, — проурчал он.

— Нет.

— Сорча.

— Я сказала: нет.

— Не время спорить со мной.

— Что я сказала про закрытый рот? — спросила она.

Сорча сжала его ногами и повернулась. Он удивленно сдвинул брови, но послушался. Эмонн перекатился.

Он растянулся на кровати, устроил ее бедра на своих. Он склонил голову на бок и спросил:

— Что теперь?

Она хитро улыбнулась. Сорча погладила его плечи, убрала его руки от себя на кровать. Она гладила его бицепсы, кристаллы на предплечьях, сжала его пальцы.

Ее бедра раскачивались, играя с его твердостью. Он был удивительно большим, куда больше, чем могли мечтать люди. Она заволновалась на миг, влезет ли он.

Она его заставит.

Сорча шептала в его плечо. Кристаллы царапали ее губы, пока она целовала грудь. Она плясала пальцами по его ребрам, улыбаясь, когда он охнул, ощутив ее пальцы на своем животе.

Она погладила мышцы у его берда. От легких укусов перед ней появлялись мурашки.

— Сорча, — простонал он. — Сжалься.

Нет уж. Она посмотрела на него, а потом укусила.

Он сжал простыни кулаками и отбросил голову в сторону.

— Жалость — для слабых, — прошептала она, — и ты недооценил женщину, которую взял в постель.

Она скользнула пальцами в его штаны, задела щекой его жар. Простыни шуршали, он выгнулся под ней. Он поднялся, чтобы она скорее убрала одежду.

Он был роскошен. Сорча была рада видеть, что фейри напоминали в этом людей.

Она поцеловала его стержень и вернулась к телу. Она оседлала его и сжала руки.

— Ты долго был на этом острове. Будет глупо спрашивать, как долго это было.

Синие глаза прожигали, пока она направляла его пальцы под свою длинную юбку.

— Слишком долго.

— Насколько долго?

— Я уже перестал считать.

— Тогда в этот раз я буду нежной, — прошептала она.

Она не была уверена, что сможет ждать. Ее влажный жар уже был на нем, и она не могла остановить бедра. Его руки сжались, он снял ее платье через голову.

Ладони скользнули по ее плечам, задержались на груди, скользнули по бедрам.

— Нежной? — спросил он. — Когда я такое просил?

Она еще так себя не ощущала. Он по своей воле отдавал ей контроль над ситуацией, и она хотела поглотить его. Она хотела отметить его навеки. Разбить, чтобы он мог лишь шептать ее имя.