Страница 26 из 59
Ее желудок сжался. Она впилась ногтями в ладони, заставила себя проглотить клубнику.
Сорча смотрела, как он поднял ладонь к своему рту.
Стул заскрипел, она поднялась на ноги.
— Боггарт, ты доела?
Писк из угла сообщил, что фейри еще не закончила, но Сорче хватило этой ночи. Она оглянулась на тень за столом.
— Боюсь, мне придется попросить вас уйти, сэр. Мой путь сюда был тяжелым. Я еще слаба.
— Из-за пути, — повторил он, встав.
Она снова поразилась его размеру. Ее голова едва доходила до центра его груди. Она знала, что его ладони огромны, и она могла бы обвить руками его плечи, только если бы сильно постаралась.
Сорча выдохнула.
— Да. Я плыла неделю на корабле, а потом сама. Мерроу злы, когда преследуют добычу, так что позвольте, — она указала на дверь, не закончив под весом его взгляда.
— Меня уже отругали за неуважение желаний женщины. Я не хочу испытывать это снова, — он низко поклонился, плащ повис, будто крылья.
— Да, землеройка молчать не будет.
Он рассмеялся.
— В этой хижине из землероек только боггарт.
Сорча ждала злой визг, но Боггарт молчала. Может, соглашалась.
А ее щеки пылали. Она поспешила к двери и открыла ее.
— Спасибо за интересную беседу.
Он двигался как тень, тихий, замер перед ней. Она вдохнула запах мяты и воска.
— Был интересный, но короткий вечер, — сказал он и ушел.
Сорча прижалась к двери. Он унес энергию с собой, и ее тело опустело. Разговор был коротким, но ее ноги и ладони дрожали.
Дрожь пробежала по спине. Она развернулась и крикнула, высунувшись из двери:
— Камень!
Он замер с одной ногой на мостике, а другой на проклятом острове.
— Что, прости?
— Ты сказал, что некоторые зовут тебя Клох Ри. Я буду звать тебя Камень, пока ты не назовешь мне свое настоящее имя.
— Думаешь, я дам тебе такую власть над собой? — его голос дрогнул от веселья.
— Я готова поклясться, Камень.
— Буду ждать твоих попыток, Солнышко.
Она надеялась, что он улыбнулся, хотя вряд ли он мог изогнуть губы от счастья. Было что-то приятное в вызванной у мужчины улыбке. Она забыла, что это такое. Заигрывания и все, от чего бабочки порхали в животе.
Он пошел по холму к своему замку. Луна поднялась за величавым строением, озаряя острые шпили и обломанные башни. Замок был развалиной, реликвией времени, когда остров еще поражал видом.
Было что-то пугающе красивое в этом месте. Изумрудные холмы сияли в свете луны. Светлячки плясали над полями пшеницы, будто магия целовала землю. И король острова, бесформенный монстр, был тенью, идущей к своему дому.
— Ты перегибаешь, — сказала она. — Хватит, Сорча. Иди в постель.
Она не могла. Она осталась на пороге, смотрела, как он уходит от нее.
Ладошка потянула ее за юбку. Сорча оглянулась на странное вытянутое лицо Боггарт. Хлеб еще был у нее во рту, мешал ей пищать.
Боггарт повернулась и указала на кровать.
— Да, пора спать. Где ты спишь, кроха?
Фейри указала на комок поеденных молью одеял в углу.
— Разве ты хочешь там спать? На кровати мы уместимся и вдвоем.
Боггарт забралась в свой угол под одеяла. Ее длинный усатый нос выглянул из кучи, понюхал и пропал. Сорча слышала тихое чавканье.
Она забрала с собой весь хлеб. Сорча улыбнулась. Качая головой, она разделась и повесила бархатное платье на окно. Было жалко оставлять его на полу или убирать в сундук в углу.
Она пообещала себе, ложась спать, что завтра осмотрит остров, поговорит с его обитателями. Ее не отвлечет красивый король. Ей нужно было убедить его вернуться с ней на материк, и она не собиралась проигрывать.
Воздух дрожал от крыльев, ветер задевал ее лицо, пока она зарывалась в подушки. Ворон каркнул, опустившись на подоконник.
— Вот ты где, Бран, — тихо прошептала она, чтобы не потревожить Боггарт. — Я-то думала, где ты пропал.
Он каркнул.
— Конечно, я переживала. Мы вместе чуть не погибли. И я не могу уснуть.
Ворон склонил голову и посмотрел на нее темным глазом.
— Это не связано с ним!
Он тряхнул крыльями, устроился спать на подоконнике и повернулся к ней спиной.
— Это грубо, — буркнула она. — Я тебе не вру. Я проспала весь день, когда только прибыла сюда. Я не устала ни капли!
Может, это все же было из-за хозяина острова. Его ледяной взгляд был с жаром в глубинах.
Она поежилась и укутала плечи одеялом. Фыркнув, она смирилась с долгой ночью почти без сна.
Глава седьмая
Целитель
Сорча пересекла холм. Она тяжело дышала, от пота пряди прилипли ко лбу. Она укутала плечи простыней вместо мешка. Ее мешок был слишком большим для путешествия по маленькому острову.
Белая простыня резко контрастировала со старым платьем. Она нашла его в сундуке ведьмы. Моль проела дыры в ткани и сделала края неровными, но его еще можно было носить. Она не могла испортить его еще сильнее, а кто наряжался каждый день? Бархат был милым, но не практичным.
Она гордилась, что была практичной женщиной.
Она поправила ткань на плече и выдохнула. Прядь выбилась из повязки.
Сорча застонала. Так все волосы выбьются, когда она пересечет небольшую гору! Кудри требовали свободы.
Гравий хрустел под одолженными ботинками. Тут была тропа, ноги веками топтали ее. Земля пригладила тропу за годы, покрыла ее камешками.
Она забралась на четвереньках на вершину. Воздух ранил ее легкие, колени дрожали, но она сделала это. Сев у груды камней, она поправила волосы.
Бран каркнул сверху, его голос был криком в воздухе.
— Да, да, — буркнула она, затягивая повязку. — Ты бы сделал это быстрее. Мне напомнить, что твои перья быстрее плоти?
Он кружил над ней, пикируя и взлетая, словно дразня ее.
— Легко быть вороном. Нам приходится с трудом лезть на гору, а ты летаешь над ней.
Она выдохнула, развязав узел на груди. Еда весила мало, но все равно мешала. Ее мышцы просили движения, чтобы прогнать напряжение, сковывающее ее.
Может, она переоценила свои силы.
Потирая плечо, Сорча вытащила флягу воды и кусок сыра. Этого было мало, но ничего страшного.
Для таких мгновений с ней был сгиан дуб, нож, пристегнутый к лодыжке. Отрезав кусочек мягкого сыра, она подняла его ко рту и посмотрела с горы.
Все отсюда казалось маленьким. Земля тянулась перед ней, усеянная звездами овец, как ночное небо. Слуги послушно работали на земле. Отсюда она видела, что они сбросили морок. Крылья сверкали на солнце, разные формы склонялись над полями. Она знала, что если подойдет к ним, они вернут морок так быстро, что она даже не узнает, какими они были на самом деле.
Это была единственная гора на острове, и она была наравне с вершиной замка. Тихое и одинокое место давало ей подумать вдали ото всех.
Никто не хотел говорить с ней о господине. Они были уклончивыми, как он сам, отвечали размыто, ведь не могли врать. Может, он приказал им не говорить с ней. Может, они были верны загадочному мужчине.
Сорча хмуро смотрела на них. Они не выдавали информацию. Все были вежливыми, добрыми, дающими, но не доверяли ей.
Они оставляли морок. Они не давали ей помочь им. Они шептались за ее спиной, думая, что она не слышит, пока уходит. Их господин, Камень, избегал ее. Она видела, как он проходил мимо, но не ощущала вес взгляда. Он не повторял жаркий опыт, от которого она была не в себе днями.
Ее нож соскользнул и порезал большой палец. Зло зашипев, она вонзила нож в землю.
— Сорча, хватит витать в облаках, — ругала она себя. — Он не стоит времени и усилий. Просто уведи его с острова. Хватит вредить себе мечтами!
Она оторвала кусок ткани от края платья, бормоча о глупостях. Перевязав палец, она затянула его сильнее в наказание.
Сорча хотела провести день на утесе. Она ничего не добьётся с местными. Они не расскажут о господине, так что ей нужно было идти к источнику.