Гоньба

  -- Чего?!

   Один из мужиков развернулся, чтобы врубить мне кулаком по уху. Другой, внимательно разглядывавший меня в отсвете из открытой двери, вдруг перехватил его руку.

  -- Стой. Глянь - кажись пожар. Сбегай-ка.

   Он махнул головой куда-то мне за спину. Боец хмыкнул, придерживая левой рукой меч на боку, неспешной рысцой устремился в ту сторону, откуда я пришёл.

  -- Ну что, е...ло, х...ло и зап...ло? Опять щиты княжеские испортил?

  -- Ч-чего?

   Не понял. Совершенно. Это он к чему? Или - об чём?

   Гридень уловил мою полную прострацию, внимательно оглядел меня ещё раз и, уже уверенно, подтвердил:

  -- Ты. Ну точно ты. Шпынь злокозненый. Другого такого придурка - в жизни не видал. Сверху - боярская шапка с шубой, снизу - лапти с онучами. Точно. Прыщ хитрокаверзный.

   Глянув в ту сторону, куда убежал его напарник, где потихоньку начало отсвечивать пламя пожара, ехидно уточнил:

  -- Твоё? Опять каверзу учинил?

   Я тупо смотрел в бороду этого мужика.

   Это - конец. Моё прошлое, смоленские приключения "в прыщах" - догнали меня. Была у меня там история с парадными княжескими щитами, которые по дороге от мастерской щитовика до княжеского подворья загадили кровью и мозгами моего тогдашнего напарника.

  -- Здоров стал. И не узнал бы. Но - пищишь. Как пищал свои стишки матерные... Мы тогда их все выучили. С этими твоими х...лами. Как скажешь посадскому - так он, слышь-ка, пасть распахнёт и стоит берёзой. Только шелестит негромко. И мытарь его как хочешь.

   Гридень ещё раз пристально оглядел меня с ног до головы.

  -- Прошлый раз ты щиты красные со свежим упокойником в Княжье Городище вёз. Ругал нас тогда, всё торопил, перед светлым выслужиться хотел. После за тобой, вроде, вои скакали. Кажись - имать. Ну и как? Догнали?

  -- Не срослось.

  -- А чего морда битая?

  -- Били.

  -- Ага. А ныне куда?

  -- Отсюда.

  -- Вона чего... Ну, пошли.

   Он уже отошёл на пару шагов, когда я, будто проснувшись, двинулся за ним. Ни... никаких мыслей. Он меня властям сдавать ведёт? Бежать? Из меня сейчас бегун... как из безногого. Напасть на него? На вооружённого здорового мужика?! Нападун из меня... как из безрукого. Тот-топ. Тупо. По улице как по судьбе. В неизвестность. Навстречу гадостям.

   Через сотню шагов мы вывернули на площадку перед крепостными воротами. Возле башни, чуть в стороне, горел костёр, стояли и сидели стражники, человек пять-шесть. Старший их обернулся в нашу сторону. Мой проводник шагнул к нему:

  -- Здорово. Во, выпусти.

  -- А хто таков?

   Сопровождающий наклонился к начальнику караула и несколько лениво, негромко, явно не желая объявлять всем присутствующим, но и не скрываясь особенно, объяснил:

  -- Боярич. Смоленский. Из прыщей. Ещё Мончаковских. У Гаврилы-оружейника обретался. По делам "самого" посылаем был.

  -- А тута чего?

   Мой проводник хмыкнул. Отодвинулся чуть от собеседника, окинул взглядом внимательно слушающих и вглядывающихся остальных стражников. И довольно громко, чтобы все слышали, хотя и без нажима, сообщил:

  -- Я - не спрашивал. А он - не сказывал. Охота тебе - ты и любопытствуй. А я пошёл. Мне лишку знать... не надобно.

  -- Дык. Эта... Постой! Велено ж никого!

  -- Да ну? А ты вспомни. Велено никого не впускать. А насчёт выпускать... Или, там, хватать-держать... Я разок его придержал. Мертвяк свежий у него на руках был. Да... А после три дня разговоры разговаривал. То у посадника, то у кравчего. Напоследок - у окольничего. В порубе... Коли тебе охота...

  -- Не-не-не! Ты привёл - ты и выводи нахрен! А мы не видали, не слыхали. Веди-веди. К едрене фене!

   Караульщики открыли калитку в воротах. Тяжко, с едва сдерживаемым стоном я согнулся и вылез наружу. Следом выпихнулся мой проводник.

  -- Дорогу-то найдёшь? Ну, не поминай лихом.

  -- Постой. Имя хоть скажи - за кого богу свечку в церкви ставить?

  -- А оно тебе надо? Имя моё? Человек божий, обшит кожей. Шагай-шагай, не завались. Куда - не спрашиваю.

  -- Ты хоть скажи - почему? Ну... Помогаешь?

  -- Почему? Э-эх... Скучно, паря. Ты тогда со стишками своими... мы ж потом год над ними посмеивались. Твоё "ло" ко всякому слову приспосабливали. Дал же бог талант материться весело. Иди-иди с отсюдова. И знать не знаю, и видом не вижу.

   Он развернулся и полез обратно в низенькую калитку. А я, не вполне соображая и, в очередной раз, удивляясь чуду - опять живой остался, потопал от крепости вниз к Ловати.

   ***

   Русский народ любит "острое словцо". А ещё - солёное, складное, весёлое. Целый пласт в фольке - "сказки заповедные". Рассказывают только в компании взрослых мужчин. Есть на Руси и профессиональные сказочники. Артель лесорубов нанимает человека, платит ему:

  -- Ты не работай - ты сказки сказывай.