Мед.ведь.ма

ФИНАЛ

Я уже увидела Тигриный лог почти во всех нарядах, кроме осеннего. Прибыв сюда в начале января, я прожила два с лишним месяца в пышных снегах, потом встретила весну, волшебное цветение огромных садов монастыря, затем опадание лепестков, и вот, наступило лето, солнечное, жаркое, зелёное.

Только первую пару недель я обвыкалась, осматриваясь и знакомясь со всеми и всем, а потом пошло, как по маслу. Обитатели Лога, действительно, были как одна большая семья. Уже в феврале я не называла Хенсока никак, кроме «дедушка», и моя душа радовалась появляющейся улыбке на его лице.

К сожалению, я не дождалась возвращения друга моего отца, мастера Хана, потому что он был убит на том задании, в которое отбыл перед моим приездом. Я видела только урну с его прахом, которую привезли бывшие с ним воины. Большинство учеников сильно страдало от его смерти, некоторые плакали. Я, совсем не зная этого человека, почему-то заплакала тоже. Уже в мае в монастырь заглянул красивый юноша, о котором мне сказали, что он сын покойного. Посетив место захоронения отца, он безмолвно простоял там и, не обронив ни единой слезы, вскоре уехал. Мне казалось, что его мучения бьют изнутри настолько сильно, что их можно почувствовать на расстоянии, но то, с каким хладнокровием он держался, покорило меня. Золотые были поистине сильными мужчинами, не только физически, но и закаленные сердцем.

С тех пор, как я сняла бинты с заживших ладоней, я не испытала ни одного видения. Не знаю, что тому причиной, оставшиеся ожоги на коже, или какие-то внутренние изменения? В любом случае, я была довольна от того, что сводящие с ума иллюзии прошлого и будущего прекратились. Я спокойно бралась за поручни, посуду, одежду, грабли, вёдра. Но больше всего мне нравилось браться за ступку, готовить отвары и лечебные супы, чтобы поднимать мальчишек на ноги после каких-нибудь болезней: простуды, расстройства желудка, растяжений и ушибов. Я готовила мази и разные зелья, всё, чему научила меня бабушка, и удавалось достаточно хорошо. В основном я приводила в порядок любого болящего за сутки, и, как утверждали сами адепты, моё касание снимало у них любую боль. Но я думаю, что причина тут уже не в моих способностях, а том, что им тут не хватает женского внимания. При данных обстоятельствах, даже моя необычная, не самая притягательная внешность отходила на задний план.

Кроме меня была ещё Заринэ, но с ней ребята держались намного строже, может, из-за страха перед Лео, а может потому, что Заринэ сама держала себя обособленно. Хотя, вопреки предостережению дедушки, мы с ней неплохо поладили, и забавно смотрелись вместе; она, смуглая, черноволосая, черноглазая и всегда одетая в тёмное, и я, альбиноска с голубыми глазами, носящая белый тобок, чтобы не выделяться из толпы воинов-монахов. Как две шахматные королевы, мы нередко садились с ней на лавочке, неподалёку от столовой, и следили за двумя её сыновьями, Хо и Шером. Оба эти имени переводились, как «тигр», одно с китайского, другое с фарси. Но младшего сама Заринэ называла чаще «Шерхан», повторяя за учениками, которые прозвали так ребёнка в честь персонажа из произведения «Маугли». Так что, не соблюдая старшинства, именно второй был «царь-тигр», а не первый.

Жители Лога сказали, что прежде Заринэ никогда не задерживалась тут, на верхних ярусах, и спешила уйти в их с Лео дом за кладбищем, а с моим появлением немного оживилась и почувствовала себя свободнее. Мне это льстило. Я получала удовольствие каждый раз, когда осознавала свою нужность, свою пригодность, то, что я способна сделать чей-то день добрее, веселее, легче. Как мне тогда и сказал Ви, от своих страданий избавляешься, избавляя от страданий других. И это действительно работало.

Ви. Они с Чонгуком уехали тогда на следующий же день, предварительно прогулявшись со мной по монастырю, показав мне всё. Но если Чонгука с тех пор я видела совсем немного, то Тэхён возвращался каждый месяц на два-три дня, которые почти целиком и полностью проводил со мной. В марте он даже приезжал дважды. Во время его отсутствия я сильно беспокоилась, ведь знала, чем занимаются золотые за стеной. А он был моим духом, и мне постоянно казалось, что если что-то с ним случится, то я немедленно почувствую, увижу, узнаю, услышу. Тэхён был золотой нитью магического клубка, который соединял меня со всем миром. Именно он был мне самым близким, с ним я делилась всем, мы обсуждали любые темы, усаживаясь в моей комнате. О своей любви он больше не говорил и не вспоминал, и в последнее время я стала задумываться, а что же теперь испытывает ко мне Тэхён? Только братские чувства? Я напросилась ему в сёстры, и это помогло мне прийти в себя, избавиться окончательно от налёта той грязи, в которой пробыла два года. А теперь, ожив, мои глаза видели в нём весьма привлекательного парня, и мне стоило усилий продолжать думать о нём всё так же, как о брате.

Шорох над головой сообщил мне, что дедушка уже встал, а это значило, что примерно половина шестого утра. Какой же он у меня ранний! Я открыла глаза и перекатилась на спину. Надо вставать. Вчера допоздна проторчала в библиотеке, обнаружив, что там не только старинные труды, но есть и более-менее современные книжки. Наверняка их приносили золотые, пополняя коллекцию. В шкафах всё было приведено в порядок, искать что-либо было просто, несмотря на то, что всем по очереди занимались адепты, а не какой-то специальный библиотекарь. Я наткнулась на книжицу японского писателя Юкио Мисима, в которой была пьеса «Ханьданьская подушка». Название до того меня заинтересовало, что я проглотила эту короткую пьесу за считанные минуты.

Сначала на меня накатила ностальгия. Помня Ханьдань и то, кого я там встретила, я с осторожностью взялась за чтение. Боясь почувствовать что-то опять, я всё-таки отважно листала страницы и, к концу, убедившись, что роковой красавец Вон не пробудил во мне тоски по себе, я начала осмыслять пьесу. В ней говорилось о волшебной подушке из города Ханьдань, поспав на которой люди теряют смысл жизни, не могут найти себя и едва ли не сходят с ума. И вот, появляется главный герой, готовый рискнуть и поспать на ней. В результате он узнаёт, что подушка дарит в сновидении целую жизнь, которую ты проживаешь в лучшем виде, и, прожив её так, как вряд ли сможешь в реальности, ты просыпаешься с ужасным ощущением бесцельности и растерянности. Мало того, что уже прожил жизнь, устал и всё узнал, так она ещё и была ярче и интереснее, чем та, что предстоит. Однако главный герой выдержал, потому что изначально лёг на подушку разочаровавшимся во всём и сломленным. Эта идея меня глубоко покорила. Сломанного нельзя сломать.

Шарканье шагов над головой продолжалось, и я поднялась. Надев тобок, забрав волосы в пучок, я босиком взбежала по лестнице и, видя завязывающего по всем правилам на себе хакама дедушку, поцеловала его в щёку, подойдя:

— Доброе утро, дедуль, нести завтрак?

— Я сначала схожу к козам, их надо подоить.

— Давай я?

— Если всё будешь делать ты, мне что — помирать? — шутливо возмутился Хенсок.

— Помирать не надо, а отдыхать побольше в твоём возрасте позволительно.

— Рано мне ещё много отдыхать, — упрямо возразил он, и продолжил сборы. — Иди, поспи ещё, если хочешь.

Но мне уже не спалось. Я пошла в столовую, помочь с завтраком дежурному по кухне. Пока я шла туда, солнце ласково осветило меня, пригревая. В листве над головой пели птицы, где-то внизу журчала и плескалась вода — умывались или ополаскивались ученики. Я обожала это время суток, начало нового дня. Ради этого момента я останавливалась где-нибудь повыше на пару минут, и смотрела на солнце, прищурившись. «Найди своё солнце» — сказала мне бабушка. Ну, по крайней мере, я выбралась из темноты.

Отнеся еду дедушке, составив пару с моющим после завтрака посуду адептом, я отправилась на небольшой огородик, где выращивались овощи и целебные травы. Пока дедушка ухаживал за животными, я возилась здесь. Несколько пчёл кружило над цветками, пахло землёй и обещанием мёда от сладкого дурмана некоторых завязей. Я не отгоняла насекомых, терпеливо ждала, когда они улетят. Со стороны центральных лестниц раздался громогласный окрик Заринэ «Шерхан!!!», его мелкий топот и её более удалённые шаги. Ему был год с небольшим, но хлопот он доставлял куда больше, чем Хо, рос сорванцом. По звукам я поняла, что он бегает где-то неподалёку, поднялась и поспешила навстречу, чтобы малыш не упал с какой-нибудь ступеньки и не расшибся. Я увидела его, лезущего в кусты возле курятника.