Мед.ведь.ма

— Я согласен с тем, что это Элия. — Волны уже захлёстывали края, и Хонбин, взявший управление катером на себя, решил поворачивать лодку. Но Чживон перехватил его руки.

— Оставь! Веди прямо.

— Мы перевернёмся.

— Подведи так близко, как сможешь. — Над головами разорвался раскат, прогремевший, как божья кара. Молния на миг ослепила молодых людей.

— И что ты сделаешь? — повысил голос Хонбин, чтобы быть услышанным.

— Попытаюсь достичь маяка вплавь! — бросил Чживон.

— Ты сумасшедший?! — постарался снова пойти вбок Бродяга, но повторно был остановлен бывшим вольным братом.

— Вам нужна эта девка или нет?! Я достану её! Жми прямо!

— Да ты посмотри, какие там волны! — без испуга, но с естественным ужасом человека, осознающего своё бессилие перед стихиями, повёл рукой в сторону водяных валов Хосок. — Пусть мы и не на парусе, но попутный ветер явно не светит.

— Положение левентик*, - подытожил Хонбин.

— Ветер в харю, а я шпарю! — проорал, засмеявшись внезапно, Бобби. — Давайте, сделаем уже то, ради чего мы здесь.

— Мне нравится твой энтузиазм, парень, — улыбнулся Хосок, — но не хочешь ли ты нас всех тут погубить?

— Он прав, нам нужно двигаться вперёд так долго, как будет возможно, — встал на эту же позицию Чонгук.

Хонбин, послушный воле большинства, крепко вцепился в штурвал и, лавируя между вздымающимися и дыбящимися волнами, тяжело и упрямо вёл катер вперёд, хотя шторм дошёл до той стадии, когда перед глазами таяла видимость.

— Мы можем так расшибиться об остров! — крикнул Хосок.

— Ещё немного! — попросил Эвр. Пока Бродяга удерживал направление, а Чонгук старался не сорваться за борт, Бобби одной рукой сорвал с себя одежду, которая сковывала его движения. В одних штанах, он вонзился глазами в темноту перед собой. — Давай ещё, ещё немного!

Впереди шла страшная волна. Такой высоты, что будто сам океан поднялся преградить им путь. Конца и края воде уже не было нигде, брызги, хлёсткие удары всплесков, разбивающиеся потоки. В катере набиралась вода, заливающая сверху.

— К чёрту, я разворачиваюсь, Чживон! — сообщил Хонбин, видя, что спешащую к ним волну нос катера не осилит.

— Ещё самую малость!

— Нет! — Услышав отказ, Бобби отпустил поручень и, оттолкнувшись ногами, выскочил за борт, во мрак, глубину и жуткие тонны воды, с которыми под силу было справиться только хрупкой и тонкой альбиноске, не видящей, что происходило в каких-то сотнях метров от неё, но чувствующей, кто подкрался так близко.

— Будда! — подлетел к краю Хоуп, высматривая, куда провалился наёмник? Но видимость ограничивалась содержимым их лодки, а вне её капли, струи ливня и сплошные брустверы волн застилали всё, превращая плывущих в кротов. Хонбин разворачивал катер, не собираясь губить друзей ради сумасбродного преступника. Но в этот момент Чонгук, не нашедший глазами Бобби, повторил его отчаянный поступок. Скинув непромокающую куртку, золотой плюхнулся в море. Прекративший разворот Хонбин, попытавшись направить катер обратно, сумел удержать его лишние две секунды ровно, когда гигантская волна ударилась о корму и перевернула его. Хоуп и Бродяга тоже полетели в солёную бурю не то ещё Южно-Китайского моря, не то уже Сингапурского пролива.

Чонгук окунулся на несколько метров, стараясь увидеть что-либо под водой. Достав из-за пояса подводный фонарик, он попытался посветить перед собой, но свет пробивал не так далеко в мутной от беспокойства черноте. Течение не кидало так, как на поверхности, и плыть под волной, а не на волне, было безопаснее. Знал ли об этом Эвр?

Бобби отлично плавал, и его не пугало то, что около месяца назад он едва не утонул. Не потеряй он сознания от удара, запросто бы выплыл из реки и с одной действующей рукой. Но море — не река, и всё-таки Чживон, прикладывая неимоверные усилия, надрывая мышцы и лёгкие, успевал где-то в этом кошмаре глотнуть воздуха, сражаться с напором воды, не сбиваться с направления. Сам не зная как, опираясь на удачу и своё упорство, неумение останавливаться, захлёбываясь и режа ладони о камни, он выбрался на берег и увидел перед собой маяк. Необитаемый с виду остров, беззвучный, точно мёртвый. Мокрый до нитки, Чживон не чувствовал сам себя, температуры, ветра — ничего. Он побрёл вокруг маяка, ища вход в него, но обе двери, одна главная, а другая неприметная, наверное, служебная, были заперты, и вообще выглядели слегка заброшено, ржаво. Бобби замолотил кулаками, то в одну, то в другую. Попытался выбить плечом.

— Элия! — заорал он, задирая голову, смотря ввысь, туда, где горел сигнальный огонь и чуть пониже, на узенькое окошко под последней площадкой, застеклённой и хранящей прожектор. — Элия! Открой! Открой, ведьма, ты слышишь меня?! Ты слышишь! Я знаю, что ты слышишь, буйная девка! Открой, мне нужно поговорить с тобой! — Чживон перевёл дыхание и, отказываясь лицемерить и пытаться совершить то же самое, что сделал два года назад, очаровывая и обманывая, продолжил: — Элия! Я не собираюсь тебя трогать, меня просто снова попросили доставить тебя в одно место! Элия! — Одинокий маяк, чёрно-белый, как зебра, был по-прежнему безмолвным. И хотя огонёк, по которому ориентировались корабли, горел, всё заполонила вода. — Ну ладно же, — шепнул себе под нос Бобби и, не обращая внимания на кровь на ладонях и пальцах, стал взбираться по стене. К первым двум этажам примыкали постройки для обслуживающего маяк персонала. Те, возможно, слышали крики Чживона, но не высунулись ни из одного отверстия, пуганные и штормом и, возможно, иногда бывающими тут драконами.

Чживон вскарабкался на крышу второго этажа, прильнувшего к башне маяка, как рука, держащая факел. Оставалось ещё четыре этажа. Внизу под окнами — галька, а не вода, если упадёт, то насмерть. Стоит ли пытаться? А что ему терять? Если он умрёт, то причинять вред Дохи ни у кого не будет и в мыслях.

— Элия! — ещё раз крикнул Бобби, интуитивно полагая, что ведьма, пусть она и не принцесса, должна быть спрятана на последнем обитаемом уровне, откуда труднее всего сбежать, выкрасть. — Элия, хватит быть трусихой, высунись сюда!

Он стоял и смотрел, произойдёт ли что-либо? Минуты тянулись долго, и Чживон вспомнил, что расположение здесь тибетской пророчицы было предположением тех людей. А если они ошиблись? А если шторм — совпадение? А если Элии тут нет? Но слабый свет в верхнем окне дрогнул и, приоткрытое, оно показало Эвру бледную и полупрозрачную девушку, такую же белую, какой он увидел её однажды, пока она не покрасилась в чёрный, скрываясь от бандитов. И угодив в лапы одного из них. Сомнений не было, это Элия, и она, пугающе безэмоциональная, не моргающая и не выражающая ничего своим лицом, смотрела на него, смотрела сверху вниз, ощущая своё превосходство, могущество, свою защищенность. Она, кажется, понимала, что ему до неё не добраться — стена гладкая, Бобби уже осмотрел её. А шторм всё не утихал и, стоило Чживону встретиться взглядом с Элией, как ветер поднялся ещё сильнее.

— Элия, прекрати свои шалости! — крикнул Эвр. — Перестань это делать, послушай меня! — Ветер усилился ещё, и ещё. Бобби вцепился в край крыши, чтобы не быть сорванным с неё. Глаза у девушки смотрели не мигая на него, пустые, страшные, но вместе с тем горящие, не холодные — обжигающие. — Элия, неужели ты хочешь навсегда остаться там? В этом маяке? Неужели тебе тут нравится?

Она ничего не ответила, но вдруг пошевелила губами и, не уверенный, но попытавшийся понять, Бобби разобрал дважды повторённое «будь ты проклят». Вспыхнула очередная молния, ливень захлестал, сокрушая всё на своём пути. Вихрь воздуха, полный влаги, окутал Чживона и потащил прочь. Хватаясь за крышу, болтаясь, как опущенный флаг, он был выворочен из-за низкого бордюра крыши и всё-таки сорвался вниз, на гальку. К счастью, со второго этажа, а не с того, на который вначале надеялся забраться. Волна, горой поднявшаяся над берегом, застыла на долю секунды, упала вниз, накрыла Чживона, ударившегося и растерявшегося, и как щупальцем исполинского кракена, утащила его обратно в пролив. Мокрый язык слизал свою жертву во чрево своего организма.