Огонь сильнее мрака

Он нервно приник к дотлевшему до пальцев окурку самокрутки, высосал весь дым без остатка и затушил окурок в пепельнице, о самое подножие башни Тоунстед. Джон нахмурился:

– Вам открылось их прошлое, я верно понимаю?

О'Беннет потряс рукой в воздухе.

– Не просто прошлое. Самые жуткие, самые паскудные вещи, которые они совершали. Дух меня проклял. Я и в самом деле прозревал в прошлое любого человека, но видел только дурные события. Самые грязные и отвратительные поступки. Я даже родителей перестал навещать. После того, как узнал, что мать, беременная мной, пыталась сделать аборт. А отец думал подбросить меня в сиротский приют. Да.

Он сцепил трясущиеся руки на груди и попытался улыбнуться. Попытка провалилась. Джон побарабанил по столешнице пальцами.

– Будущего я так и не научился видеть, – добавил О'Беннет.

– А вы пробовали найти этого мага? – спросил Джон.

Гэлтах стукнул кулаком по ладони:

– Ещё как пробовал! Я и духа пытался вызвать! Одни боги знают, через что мне пришлось пройти. Читал книги по искусству общения с духами. Поступил в ученики к каким-то сомнительным личностям. Учения никакого не вышло, они только читали заклинания, и... В общем, ничего не работало. Один раз принудили участвовать в жалкой, паршивой оргии. Тут-то нас и выследила полиция. Констебли ворвались в подвал, стали хватать этих так называемых адептов. Спасся буквально чудом, проскочил сквозь оцепление. Затем стал осторожней. Потратил целую прорву денег, подкупая мелких воришек, торговцев амулетами и прочую шушеру. Хотел выйти на того прорицателя. Но всё безрезультатно.

– А как он выглядел? – подала голос Джил. – Тот прорицатель? Хоть какие-то приметы?

О'Беннет покачал головой:

– Как я уже говорил, маг скрывался за ширмой. Я его даже мельком не видел. Никаких зацепок.

У Джона заболела голова. Он помассировал висок двумя пальцами. Как всегда, это помогло, но всего на пару секунд.

– Господин О'Беннет... – начал он.

– Пожалуйста, просто Трой, – перебил тот.

– Хорошо. Трой, у вас так получается только... Только с теми, кого вы знаете? Кто вам дорог?

– В том-то и дело, что нет. Я вижу всё плохое, что совершил любой человек. Из-за этого не могу ни с кем сойтись.

Джил взяла чашку и деликатно отпила глоток. Бережно поставила чашку обратно на стол и секунду глядела на то, как в ней расходятся крошечные круги.

– А если всё это мерещится? – коротко спросила она. – Что, если не было духа? И маг вас надурил. Сам устроил представление. Напугал вас. А вы от этого стали видеть то, чего нет. Что скажете, а? Трой?

О'Беннет набрал воздуха в грудь. Выдохнул так медленно, будто это был его последний глоток воздуха, и он хотел им насладиться сполна. "Зря она так, – с сожалением подумал Джон. – Сейчас этот гусь обидится, заберёт задаток и пойдёт к тем, кто ему будет поддакивать и смотреть в рот".

– Видите ли, – заговорил он мягко. – Мы с коллегой имеем солидный опыт в делах, связанных с правонарушениями магического характера. Работали со старыми артефактами. Встречались с существами нечеловеческой природы. Брали даже правительственные заказы. (Он с некоторой неловкостью вспомнил толстяка Мэллори из Министерства Обороны). В общем, поднаторели в вопросах, подобных вашему.

– Я знаю, – сказал О'Беннет. – О вас многие слышали. Репейник, сыщик, который берется за особенные дела. Ну, вы понимаете... особенные. Я потому сюда и пришёл.

– Вот как, – сказал Джон. "Многие слышали, надо же. Приятно, холера меня возьми". Он взъерошил волосы. Ну что ж, придётся разочаровать клиента. Как бы подоходчивей...

– Духов нет, – опередила его Джил. – Не бывает. Тарги есть. Кунтарги. Всякие мутаморфы есть. Ублюдков – полно. Боги... были. А духов нет. И демонов. Это выдумки.

О'Беннет смотрел на неё со смесью жалости и раздражения. Джон кашлянул.

– В словах Джилены есть здравое зерно, – сообщил он с совсем уж бархатной мягкостью. – Не исключено, что вы, Трой, стали жертвой внушения. Бывают нечистые на руку шарлатаны, которые пользуются...

– Вода, – перебил О'Беннет, по-прежнему глядя на Джил. – Глубокая вода. И кровь.

Джон осекся и замолчал. Джил уставилась на О'Беннета.

– Горло перегрызть, – проговорил он. – Крови напиться. Тащить на берег. И на дно. Там, где он спит. Там, где он ждёт. Отдать, чтобы не мучал. Уйти, пока ест. Снова на берег. Навстречу – человек. Прыгнуть, задавить. Хрустят кости. Мясо нежное. Нельзя, не тебе. Ему. Всё ему...

Джил вскочила и выбежала из кабинета. Хлопнула дверь спальни, от поднявшегося порыва сквозняка со скрипом распахнулась форточка. Джон стиснул зубы. "Он не может знать, – пронеслась мысль. – Никто не знает. Невозможно".

– Теперь вы мне верите, – устало заключил О'Беннет.

Джон достал портсигар, нашарил самокрутку и воткнул в рот. Зажигалка никак не хотела работать, и только после того как Джон пристукнул ей по столу, выплеснула короткий, пожухлый лепесток пламени.

– Мы берём ваше дело, – сказал он. – Но при одном условии. Не надо больше ничего говорить о прошлом Джил. И о моём, пожалуй, тоже не стоит.

О'Беннет наклонил рыжеволосую голову.

– Договорились, – ответил он. – А вы не будете меня убеждать, что духов не бывает.

Джон пожал плечами.

– Это несущественно, – возразил он. – Вы же просите найти не духа, а прорицателя. Человека.

О'Беннет встал и протянул руку.

– Спасибо, – сказал он. Джон, зажав губами самокрутку, тоже встал и, заранее морщась от предстоящей боли, пожал его ладонь.

Вопреки ожиданиям, это было почти не больно. О'Беннет не испытывал сильных эмоций, когда думал про Джона. Но то, что он думал – что он знал – было невыносимо. Будто смотришься в кривое, грязное зеркало. Хмурый отец, заплаканное лицо матери, когда Джон сказал, что уходит из дома пытать счастье в Дуббинге. Взгляд Имонны, когда он, пьяный, бил тарелки на крошечной кухне, крича "Зачем вышла за ублюдка?" Руки того карманника, парня, которого он загнал на весенний лёд Линни: посиневшие, обломанные ногти, пальцы цепляются за края полыньи и скользят, скользят... Жалкая гримаса Джил, когда он в первый раз подпиливал ей клыки. Жалкая улыбка Питтена Мэллори, крики Найвела, которого Джон вытащил из счастливого Сомниума, и кровь Найвела вокруг. Мёртвые Гриднеры, отец и сын, и их кровь вокруг. Мёртвый доктор Иматега, и его кровь вокруг. Мёртвый Хонна Фернакль, и кровь вокруг. Мёртвый Прогма...

Джон разжал пальцы и отдёрнул руку. О'Беннет смотрел на него глубоко посаженными, болезненно-красными глазами.

– Да, – произнёс Джон хрипло. – Хреново быть вами, Трой.

***

"Пойло" было, пожалуй, самым грязным и неприметным баром Дуббинга. Когда-то в узкие окошки, сделанные на уровне тротуара, днём проникал с улицы какой-никакой свет, а ночью из окошек лился свет уже на улицу – правда, в гораздо меньших количествах. Но копоть на стёклах, ни разу не мытых за два десятка лет, сделала своё дело, и теперь в баре стоял вечный сумрак. На полу валялись сбившиеся в серые комья опилки; пара газовых рожков под низким потолком проигрывала – и никак не могла проиграть – битву с темнотой. Полки за стойкой висели необычно низко, чтобы Морли, бармен-инвалид, по совместительству хозяин "Пойла", мог легко дотянуться до бутылок. Морли шустро разъезжал в кресле-каталке вдоль стойки, исключительно ловко управлялся с кружками и стаканами, так что, если бы не скрип колёс, многие из посетителей и не заметили бы его изъяна. К тому же, у Морли имелся главный (после умения разбавлять пиво) для бармена талант: он умел слушать. Понурившиеся над кружкой страдальцы могли часами изливать ему свои беды, и Морли, не перебивая, внимал им, кивал и хмыкал в нужных местах, вставлял пару слов, когда без этого нельзя было обойтись, и сочувственно покачивал головой, если рассказ приобретал особенно драматический оборот. Неудивительно, что инвалид получал от клиентов хорошие чаевые, а народ валил в "Пойло" не столько чтобы выпить, сколько чтобы выговориться. Неудивительно было и то, что Морли знал очень много тайн и секретов: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Бармен прекрасно умел хранить тайны. Ведь секрет, который перестал таковым быть, уже никому не продашь.