Огонь сильнее мрака

***

Утром они долго отмывали в речке лица и руки, до шершавой красноты тёрли в холодной воде кожу, скребли песком кровавые потёки. Как могли, замыли пятна на одежде. Повезло: запекшаяся кровь была почти неразличима на тёмной ткани. Сыщики недаром одеваются в серое и чёрное.

Затем Джил ушла в деревню, а Джон остался наедине с Олмондом. На всякий случай он сразу же вынул револьвер, взвел курок и уселся напротив па-лотрашти, упершись спиною в стену и направив ствол на лжеученого. Олмонд вначале глядел на Джона, едва заметно улыбаясь, но потом утратил интерес и стал смотреть в потолок. Был он так же нем и неподвижен, как вчера, хотя ремень врезался в распухшие запястья, а на скуле подплыл багровый синяк. Джон с полчаса просидел у стены, целясь в Олмонда, а потом ноги затекли, и он принялся ходить вокруг. Со стыдом вспомнил, что в барабане все патроны – стреляные. Вынул последнюю обойму, перезарядил нечищеный револьвер. Было скучно и тревожно.

Джил вернулась часа через три, довольная, с мешком за плечами. В мешке обнаружился душистый серый хлеб, свежие яйца с коричневой скорлупой, шмат копченой грудинки в газетном свертке и даже картошка – чистые здоровенные клубни, гладкие, в самый раз запекать на костре. Вокруг пояса Джил несколько раз обвила толстую мохнатую верёвку.

– Сейчас привяжем красавца, – объяснила она в ответ на удивленный взгляд Джона.

– Здорово, – одобрил Репейник. – Как тебе столько достать удалось? Я думал, народец тут прижимистый.

– Здесь же не глухомань какая. Деревня большая, магазин есть.

Джон хмыкнул. Пока он раскладывал на алтаре продукты – будто запоздалое подношение мёртвой богине – Джил подтащила Олмонда к одной из колонн, когда-то облицованной зеркальными плитами, а теперь голой и обшарпанной. Усадив спиной к колонне, ловко обмотала его верёвкой, сделав петлю на шее. Развязала ремень, стягивавший Олмонду ноги, и вернула ремень Джону. Отступив, она с удовлетворением оглядела пленника. Олмонд шевельнулся, поёрзал, устраиваясь. Неуклюже потер ладони: наручники Джил снимать не стала. Русалка, глядя на пленника, нахмурилась и вдруг без всякой подготовки ударила его ногой в живот. Олмонд скрючился, захрипел – верёвка перехватила горло. Джил шагнула вбок, пнула под ребра – раз, другой. Олмонд выгнулся, заскрёб по полу ногами, силясь подтянуть тело к колонне. Джил ударила его в пах, и, когда Олмонд, наконец, хрипло вскрикнул, отступила, переводя дух. Па-лотрашти корчился, сипло кашлял, щерил лошадиные зубы. Джон присел перед ним на корточки, и Олмонд посмотрел на сыщика с ненавистью. От наглой улыбки не осталось и следа.

– Драре, – произнес он и сплюнул. Вязкая слюна заблестела на подбородке. – Увилен киапоро…

­– У тебя есть выбор, – сообщил Джон. – Продолжаешь болтать на своем говённом наречии – получаешь по яйцам. Либо нормально отвечаешь на вопросы, и по яйцам получать не будешь.

Олмонд снова закашлялся.

– Кто вы? – спросил он.

Джон покачал головой:

– Это я хотел спросить. Кто вы такие?

Олмонд попытался сесть прямо, но скривился от боли в боку.

– Мы – па-лотрашти. Вианно тран лотрашти берид-до Па…

– Энландрийский язык, говнюк, – напомнил Джон. – Ты на нем говоришь?

– Мы – последние из великого народа с острова Па, – хмуро произнёс Олмонд.

– Последние? Сколько вас?

– Двадцать четыре.

– Где остальные? Что с ними стало?

Олмонд блеснул глазами:

– Землетрясение. Остров ушел под воду, почти все погибли. Спаслось двести тридцать душ. Это было давно.

Джон покивал. Что ж, Иматега оказался прав в своих предположениях.

– Как вы здесь оказались?

– Корабль, – буркнул Олмонд. – Мы построили корабль. Тран-ка Тарвем благословил его и повёл на восток…

– Повёл корабль? Великий Моллюск был с вами?

Олмонд недобро оскалился:

– Он вечно с нами, ищейка.

– Откуда у вас эликсир? – резко бросила Джил. – Старые запасы? От вашего бога? Сколько осталось?

Олмонд издал глумливый смешок:

– Мы сами его готовим. Ловим человечков. Разделываем. Загружаем сырьё в машины. Машины дают эликсир. Для всего этого божественное вмешательство не нужно.

– Так, погоди, – перебил Джон. – Вы готовите валлитинар из людей?

– В Энландрии, – с отвращением сказал Олмонд, – получается самый негодный валлитинар, что я пробовал. Слабый, нестойкий. Пить надо помногу, действует всего пару дней. Даже из приканцев – и то лучше выходило. Для настоящего валлитинара потребно брать одного из нас. Потомков Великого Моллюска.

Он гордо вскинул голову, но стукнулся затылком о колонну и зашипел от боли. Репейник украдкой взглянул на Джил. Русалка кусала губы. Да, дела, подумал Джон. Нет, я, собственно, подозревал, что они не просто так жертвы приносят...

– Что же вы, потомки моллюска, друг друга не режете? – спросил Джон. – Вас же было – сколько? Двести тридцать? Расплодились бы, кидали жребий. У вас, я читал, это дело обычное.

– Спаслись только мужчины, умник, – презрительно бросил Олмонд. – А ваши, местные женщины рожали от нас уродцев. Мы пытались разобраться, в чём дело, даже вскрывали брюхатых баб. Но ничего так и не выяснили. Из новорождённых младенцев валлитинар вообще не получалось сделать. На выходе – так, водичка.

Джил вдруг надвинулась на него и схватила за горло. Держала долго – Олмонд хрипел, давился, извивался всем телом. Джон не выдержал, встал и принялся отрывать её руки от горла па-лотрашти. Сперва ничего не получалось. «Ну всё уже, всё, – бормотал Джон, – ну Джил, да хватит уже, задушишь на хрен... Да Джил, мать твою так!» Наконец, она сдалась и позволила себя оттащить. Олмонд с визгом потянул воздух и принялся жутко кашлять. Репейник отвёл русалку в сторону.

– Не дури, – тихо сказал он. – Забыла, чему в Гильдии учат?

Девушка смотрела перед собой. Джон отступил на шаг, не сводя с неё глаз:

– Успокоилась? Нормально всё?

Джил встряхнулась и заморгала.

– А? Да, нормально. Извини.

Джон похлопал её по руке и вернулся к Олмонду. Тот все еще перхал. Да, подумал Джон отстраненно, это тебе не мечом размахивать. Это тебе не из жезла по живым людям шмалять. Или девчонок в клозете бросать прирезанных. Джил, конечно, круто с ним обходится. Но, пожалуй, заслужил, паскудник этакий. Последний из великого народа. Потомок моллюска…

– Продолжим, – сказал Джон. – Значит, валлитинар делается из замученных людей. И что, для этого обязательно нужна ваша лаборатория?

Олмонд перестал кашлять и отдышался.

– Машины, – сказал он хрипло. – Старые машины. Их ещё наши предки делали. Очень сложные, каждая деталь – на вес золота. Многие детали как раз из золота и сработаны. Сырьё… (он пугливо покосился на Джил, но та осталась спокойной) …сырьё расчленяем, загружаем. Дальше всё само работает. Только надо, чтобы сырьё… ещё тёплое… когда процесс начинается.

Он снова покосился на русалку. Джил стояла и задумчиво грызла ноготь, будто всё вокруг её совершенно не касалось.

Джон задумчиво кивнул.

– Машины, значит, – протянул он. – Да у вас там целая фабрика.

– Ещё ритуал, – добавил Олмонд. – Надо заклинания петь, всем собраться и петь.

– Ну хорошо, – решил Джон. – А вот такое имя – Хонна Фернакль – тебе знакомо?

Олмонд выпучил глаза.

– Знакомо или нет? – с нажимом повторил Джон. – Я так понимаю, он ваш предводитель.

– Знакомо, – медленно кивнув, сказал Олмонд.

– Так, – сказал Джон. – Ну что ж, давай рассказывай, что вы там не поделили. Почему это вы, ребята, от него сбежали.

Па-лотрашти вновь закашлялся, сотрясаясь всем телом. На шее у него отпечатались красные следы от пальцев Джил. Кончив кашлять, Олмонд перевел дух, облизнул губы и заговорил:

– Тысячу лет назад нас было двести тридцать. Мы живем долго: пятьсот лет, семьсот, если повезёт – проживём еще дольше. Это – свидетельство нашей избранности. Мы, древний народ Па – почти боги. Но умираем так же, как и вы, легко – от болезней, от ран. У вас плохая страна, жестокая к пришельцам. С каждым годом нас становилось всё меньше. Плохая страна. Плохие люди.