Огонь сильнее мрака

Старый дом. Натёртые мастикой полы. Дворецкий Леннингс, мать – вечно бледная, малокровная, отец – вечно хмурый, занятый. Ночные собрания в гостиной, прокуренный до синевы воздух. Статуя Хальдер Прекрасной, тускло-золотая в полутьме библиотеки. Перед ужином – склонённые головы за общим столом, короткая молитва усопшей богине. Тайная комната в подвале, куда отец пригласил в день шестнадцатилетия. Полки и шкафы, и механизмы, бесчисленные, странные, неподвижные. Страх. Удивление. Внимание. Восторг. Связка ключей, магических цилиндров. Семейные святыни. Семейный долг. Продолжатель дела. Мечта о возвращении владык, сон о золотом веке. Об утраченном рае. Годы ожидания, годы пустых трудов. И вот теперь – молодой бог, сияющий белым светом. Долгожданное избавление. Близкое счастье. Вся жизнь ради этого мига – помочь в беде, проложить дорогу к власти. К справедливости. К новой эре для всех людей. Надежда. Преклонение. Обожание.

Парцелы исчезли, словно втянулись в небытие. Мэллори слабо взмахивал руками, ловил воздух ртом.

– Простите, – сказал Джон. – Надо было убедиться. Проклятье, я и не догадывался... Простите.

Мэллори упёрся в подлокотники, с кряхтением подтянул грузное тело повыше.

– Пустяки, – проронил он. – Вы... Вы с помощью этих штук узнаёте, о чём я думаю?

– С помощью этих штук я узнаю, о чём вы думали всю вашу жизнь, – объяснил Джон.

– Славно, – бледно улыбнулся Мэллори. – Славно... Уезжайте, Джон. Найдите местечко на краю света, чтобы отсидеться.

Джон решился посмотреть на Джил. Русалка перестала возиться с чемоданом. Она просто сидела на полу, глядя на него во все глаза, и на её бледном лице было написано всё то же: страх, восхищение, затаённая тоска. Джону в который раз за день вспомнился их давний разговор, собственные слова: найти бы свой необитаемый остров и жить там в одиночестве... Неужели мечта готова сбыться? Ох, что-то паршиво она сбывается.

– А потом возвращайтесь и владейте нами! – проговорил Мэллори с внезапной страстью. – Когда ваша сила вырастет, справитесь даже с армией. И все, кто был против вас, приползут на брюхе.

Да что ж такое, подумал Джон.

– Я не хочу, – сказал он упрямо.

– Так и думал, – Мэллори улыбнулся. На его щёки возвращался румянец. – Почему-то так и думал. Но от всей души надеюсь, что вы перемените решение.

Джон шагнул к Джил, придавил коленом непокорный чемодан и затянул ремешки.

– Надейтесь, – сказал он.

Мэллори звонко хлопнул ладонями по коленкам. Похоже, он успел совершенно оправиться.

– Помогите встать, Джон. Не стоит мне больше тут быть.

Джон протянул ему руку, покрепче упёрся каблуками в пол и вытянул тушу канцлера из объятий кресла. Они вышли. Джон проследовал за переваливающимся с ноги на ногу канцлером в прихожую, Джил скрылась на кухне и там принялась греметь ящиками. Репейник помог канцлеру одеться: натянул плащ на исполинскую спину, словно чехол на мобиль.

– Удачи вам, Джонован, – сказал Мэллори, прежде чем протиснуться в дверь. – Надеюсь, в следующий раз встретимся, когда вы будете сидеть на троне.

Джон кивнул, прощаясь. Толстяк ответно тряхнул щеками, и дверь за ним закрылась. Репейник вернулся в кабинет, вынул из шкафа старый вещмешок и стал его набивать его: патроны из сейфа, документы, пачка табаку, оставшиеся от аванса О'Беннета деньги. Вещи кончились, но мешок всё равно был почти пустым. Джон огляделся – не забыл ли чего? Вошла Джил, сунула ему свёрток с припасами. От свёртка пахло давешней говядиной и чаем.

– Ну, что решил? – спросила она негромко. – Куда двинем?

Джон уложил съестное на дно мешка, к патронам.

– В порт, – сказал он. – Берём кэб, едем в порт. Там тьма-тьмущая судов, какая-нибудь посудина наверняка идёт в Приканию или ещё куда подальше. Деньги у нас пока есть. Авось столкуемся с капитаном и уедем. А потом... потом видно будет.

Джил огладила волосы, пробежалась рукой по лицу.

– Выйди к людям, – сказала она. – Откройся. Всё одно о тебе прознали.

– Как же, выйду, – усмехнулся он. – Тут же меня оглоушат, чтобы не бузил, и потащат в БХР. А уж там-то найдется какой-нибудь хитрый приборчик, который помешает мне залезть им в головы. Зато не помешает заряжать кристалл за кристаллом. Мы с тобой это уже обсуждали, помнишь? Людям больше не нужны боги. Им нужен бесплатный источник энергии.

Он затянул горловину мешка. Джил стояла, кусая губы.

– Тогда дерись! – сказала она сердито. – Ты можешь, я видела! Там, в Маршалтоне.

Репейник достал из ящика стола нож в ножнах коричневой потёртой кожи и повесил его на пояс справа. Слева, как обычно, прицепил кобуру. Проверил барабан револьвера, защёлкнул, с треском прокрутил. Вбросил оружие в жёсткую, пропахшую ружейным маслом горловину кобуры, застегнул кнопку.

– Отличная идея, – сказал он с расстановкой. – Перебить кучу народа. А потом править теми, кто останется, мудро и справедливо. Джил, ты же умная девушка. Ты сама в это не веришь.

Она наклонила голову, прищурилась:

– Да ладно? Я умная?

– Ну вроде, – подтвердил Джон. – А что?

– Первый раз так сказал, – проговорила Джил и ухмыльнулась, показав клыки. – За всю жизнь.

Джон нахмурился, вспоминая.

– Правда?

– Ага.

Джон хмыкнул, поскрёб в затылке.

– Поди ж ты... Ну, словом, должна понимать: если я начну драться, начнётся война, и ещё неизвестно, чья возьмёт. Я не Хальдер, не Ведлет и не Хонна Фернакль, не собираюсь убивать людей из-за власти и прочей херни. Ладно, давай проверим ещё разок, всё ли взяли...

Он слишком долго закрывался – от Морли, от О'Беннета, от Мэллори. Стоило только научиться, как стало легко, и Джон за пару дней привык к этому небольшому постоянному усилию, как привыкают стоять в стойке на рукопашной тренировке. Но сейчас мысли тех, кто собрался внизу, были такими плотными и грубыми, так разили страхом и насилием, что он услышал их, невзирая на защиту. Он шагнул к русалке, взял её за плечо и оттащил к стене. Выкрутил вентиль, гася светильные рожки. Джил обернула бледный овал лица.

– Чего? – спросила одними губами. Джон мотнул головой.

– На чердак, – выдохнул он. – Бегом, только тихо.

Он набросил на плечи плащ, подхватил со стола мешок. Джил была уже у двери, медленно проворачивала ключ в замке, придерживая, чтобы не скрежетал. Отперев, застыла, напряжённо пригнув шею. Оскалилась.

– Слышу, – шепнула она. – Внизу. Вошли.

Джон оттеснил её от входа и, взяв на изготовку револьвер, толкнул дверь. Секунду он выцеливал темноту в открывшемся проёме, затем крадучись ступил на лестничную площадку. Снизу, усиленные эхом, доносились шаги, слышалось тяжёлое дыхание. Кто-то сдавленно кашлянул; отчётливо, упруго щёлкнул взведённый курок. Джон обернулся, поймал взгляд Джил, коротко дёрнул головой: вверх. Они взлетели по лестнице, бесшумно, пропуская по две ступени. Дверь на чердак была, как всегда, не заперта. Согнувшись в три погибели, хрустя мусором под ногами, Джон пробрался к слуховому окну. Дёрнул: наглухо прибито к раме. Джил втиснула ладонь в оконную ручку рядом с его пальцами.

– Раз, два, взяли,– буркнула она.

Окно заскрежетало так, что слышно было, наверное, до самого Айрена. В лицо дохнуло ночным воздухом. Джон вздрогнул, почувствовав, как встрепенулись те, внизу: они были уже в квартире, были растеряны и злы, упустив добычу, не зная, где искать ускользнувших беглецов, и сейчас оглушительный скрежет подсказал им – где. Джил успела вылезти наружу, махала: сюда, скорей. Он выбрался на крышу, зацепившись лямкой мешка за торчащий из рамы гвоздь и едва не упав. Оскальзываясь на черепице, расставив руки, они подобрались к краю. Из-за фабричных труб выглянула луна, ярко и бесстыдно высветила замершую на кромке ската Джил, мазнула стальным отблеском по слуховым окнам, спугнула кошку на трубе. Всё стало ярким и заметным. Не исчезла только темнота в провале между домами. Соседняя крыша была недалеко, всего в двух ре, но это были два ре чёрной, смертельной пустоты. Надо было прыгать – и уходить дальше, спускаться по той стороне, чтобы затеряться в переулках, выйти к порту, искать корабль, найти и уплыть по морю прочь отсюда. Джил подобралась