Страница 6 из 24
— Тьфу ты! — Зверев покачал головой. — Ты хочешь, чтобы я вырывал кусок мяса из зубов бешеной собаки?
— Ты о чём? — воскликнул Корнев.— Вообще-то Шувалов лучший следователь в Управлении!
— Зануда и брюзга! Этот вечно недовольный индюк всех кроме себя считает идиотами. Этот умник взвоет, когда такого как я поставят ему в начальники. Я же простой опер.
— Хочешь, чтобы я передал это дело другому следователю?
Зверев отмахнулся:
— Оставляй его! Не факт, что с другими мне будет легче. От Витьки я хотя бы знаю что ждать.
Корнев насторожился:
— Ты только это… без своих штучек! Постарайся найти с ним общий язык, ну и… поделикатней всё сделай.
— Деликатность моё второе имя, Стёпа! — рассмеялся Зверев. — Ты же понимаешь!
— Да уж…
— Всё сделаем в лучшем виде!
— Тогда приступай! И ещё раз прошу…
Похлопав подполковника по плечу, Зверев прогундил:
— Не переживай! Если наш «душегуб» вернулся в город, я его найду и сделаю всё в лучшем виде!
Когда Зверев вышел из кабинета, Корнев снова начал шарить по карманам, потом опомнившись, воскликнул:
— Я на это надеюсь! Знал бы ты, как надеюсь!
***
Паша Зверев и Стёпа Корнев знали друг друга ещё с малых лет, ведь они оба когда-то были воспитанниками сиротского приюта на Интернациональной. Степан осиротел ещё в седьмом, когда ему стукнуло четыре. Отец Павлика погиб в Первую мировую под Ровно, а в восемнадцатом, когда Паше исполнилось одиннадцать, его мать умерла от тифа. Именно тогда паренёк и попал в казённое учреждение на улице Интернациональной.
С первых же дней пребывания в приюте Пашка Зверев, который в отличие от большинства попавших в эти стены ребят, ни от кого не шугался, любил шутить — одним словом, вёл себя дерзко и неподобающе. При этом он не признавал авторитетов и всегда держался особняком. За это трое «старожилов» как-то решили проучить строптивого новичка. Они окружили Пашу на мойке в столовой и предложили помыть за ними посуду. Паша отказался, тогда один из ребят назвал его «босотой» и плюнул парню в лицо. Паша ударил обидчика кулаком в нос. Хлынула кровь, мальчишка заорал как сумасшедший, а двое его приятелей сбили Пашку с ног и принялись изо всех сил пинать бедолагу ногами. Прежде чем первый заводила пришёл в себя и присоединился к приятелям, всё это увидел зашедший на пищеблок Стёпа Корнев. Степан, который был гораздо старше дерущихся ребят и очень не любил несправедливость (а то как же — трое на одного!), бросился вперёд и раскидал нападавших в стороны. Задиры тут же разбежались, а вот Пашу пришлось ещё долго успокаивать. Весь грязный, в разорванной рубахе, он грязно ругался и грозил обидчикам неминуемой расправой. Чтобы успокоить разъяренного не на шутку паренька, Степан отвесил Пашке затрещину и строгим тоном велел привести себя в порядок. На удивление тот лишь сверкнул глазами, тут же притих, вытер текущую из носа кровь и направился к умывальнику. Когда, стуча зубами от холода (вода, текущая из крана, была ужасно холодной), Пашка принялся смывать текущую из носа кровь, Степан сказал:
— Если будут снова доставать, обращайся!
Громко шмыгнув окровавленным носом, Пашка хмыкнул:
— Мы так-то сами с усами! Спасибо, конечно, но и без вас справимся!
— Не сомневаюсь! Но всё-таки… — усмехнулся Степан. — Ладно, босота, бывай! Надумаешь, так обращайся.
Пашка нахмурился, вспомнив недавнюю драку:
— Вообще-то, именно за «босоту» я тому рыжему в шнобель двинул!
Степан покачал головой и спросил строго:
— И что с того?
Пашка пожал плечами, потом улыбнулся уже беззлобно.
— Не бои́сь! Тебя за это слово бить не стану!
Степан рассмеялся. Пашка вслед за новым товарищем тоже улыбнулся.
С тех пор Корнев стал для Паши Зверева единственным человеком, которого он хотя бы мало-мальски, но уважал и в шутку называл «заступничком».
После этого случая воспитатели детского дома на Интернациональной столкнулись с одной маленькой проблемой — Павлик Зверев отловил своих обидчиков поодиночке и так их отделал, что двое из них попали в больницу, а третий едва не лишился глаза, и ему пришлось зашивать веко. В то время бить детей уже было запрещено, поэтому Пашку просто пропесочили на общем собрании и исключили из пионеров. Паша не особенно опечалился случившимся, и с тех самых пор его стали называть Зверем уже не только из-за фамилии.
***
После детдома Зверев вслед за Степаном Корневым поступил в Томскую школу милиции. В органах они сдружились ещё больше, вместе раскрыли несколько по-настоящему крупных дел, потом началась война.
Два бывших приятеля-детдомовца после нападения Германии на СССР почти сразу же написали заявления и ушли на фронт. Однако, воевали они на разных направлениях и по-разному. Корнев начал войну на Северо-Западном, прошёл всю войну, которую закончил в должности командира батальона, трижды был ранен и вернулся домой кавалером двух орденов. Только тут он узнал, что его жена и двое сыновей были казнены в немецком концлагере ещё в сорок втором.