Страница 24 из 24
— Скажите мне, уважаемая Варвара Семёновна, давно ли вы видели Болеслава Ковальского?
Бабка тут же поморщилась, махнула рукой.
— Этого пьяньчугу? Так уж с неделю он тут и носа не кажет. С тех пор, как он сорвал нам спектакль, Гордеев тут же к Щепкину побежал. «Гоните, — говорит, — в шею этого проходимца, видеть его больше не желаю!»
— Гордеев, как я понял, — это режиссер! А Щепкин…
— Так директор Щепкин… Василь Юрич! Ты ж ты к нему вроде бы как и шёл, аль я напутала чего? — бабка тут же сощурила глазки.
Зверев хлопнул себя ладошкой по лбу.
— К нему, к нему! К кому же ещё? А что вы там говорили про срыв спектакля? Часом ничего не перепутали?
— Я? Перепутала? — вахтёрша снова оскалилась. — Да тут такое было. Шёл спектакль. Фигаро этот самый.
— Тот самый, которого сейчас ваша труппа репетирует?
— Тот самый и есть! Раньше то ваш Ковальский в том спектакле какого-то Альмавиву[2] играл. А тут как-то вовремя вечернего спектакля в антракте, смотрю, спустился наш Болеслав Яноввич в «гримёрку» и с Петькой Трошкиным там значиться уединился.
— А Петька это…
— Гримёр наш! Я сперва подумала, что он так просто к нему зашёл, физиономию подпудрить, а спустя пять минут гляжу, выходят оба, рожи — как редис, глаза мутные, говорият громко, и у обоих языки заплетаются. Ну думаю — всё, накидались касатики под завязку! И быстро то как! Что потом было я точно не знаю, но по слухам, все потом это обсуждали, Болеслав-то наш второй акт напрочь завалил: текст четыре раза путал; чуть в суфлёрскую кабинку не упал, а под конец так взял и непотребными словами браниться стал; когда зрители стали возмущаться, взял, сорвал с себя парик и в зал его швырнул. После этого Лев Иваныч к Щепкину пришёл и потребовал, чтобы Ковальского немедленно из театра выперли, а на роль Альмавивы этого Санинского взял. Вот они сейчас и репетируют целыми днями, чтобы остальные спектакли не срывать.
Зверев наморщил лоб, потёр подбородок и задал очередной вопрос, просто так, на удачу, но попал в точку:
— А Болеслав Янович ни с кем из ваших артисточек… Ну вы же понимаете… Вы ведь наверняка знаете, с кем у него из ваших отношения были.
Вахтёрша гортанно рассмеялась:
— Проще сказать, с кем у него их не было! Почитай со всеми.
— Так если он у вас пьяница! Кому ж такой понадобился? К тому же у него жена, дочка маленькая.
— И что? Жена не стена! Когда это кого останавливало? Он же ведь вон у нас какой красавец. Да сам погляди! Вон он — морда бесстыжая! — вахтёрша указала пальцем на вереницу фотографий, висевших по обеим сторонам длинного коридора в вестибюле. Зверев тут же приклеился взглядом к фотографии мужчины с зачёсанными назад волосами. Открытый лоб, расширенные скулы и ямочка на подбородке, способные вне всякого сомнения вызвать настоящий восторг у большей части представительниц прекрасной половины человечества. Да уж, подумал Зверев, и впрямь красавец, аж гордость берёт от того, что от столь безукоризненного муженька Рита почитай через день бегает к нему.
— Значит вот он какой — наш пан Ковальский! — усмехнулся Зверев.
— Он! Не сняли ещё прохиндея, а пора бы уж. Он ведь гад перед тем, как выперли его успел ещё и денег у всех назанимать. И у вертихвосток наших, и у костюмеров, и даже у режиссера! Я, дурра, тоже лопухнулась. Полтыщи ему заняла до получки, а он фьють… Ты, милок, коль найдёшь его супостата, ты с него мои полтыщи уж стребуй, а я в долгу не останусь. На спектакль какой без билета пройти, иль ещё чего…
— Непременно стребую, если найду. Вот же какой негодяй, но мы ему ещё покажем. А вы мне не расскажете, что он вообще за человек, ваш Ковальский?
— Чего ж не рассказать? Болеслав Янович — он ежели при деньгах, то одевается как франт! Дамочки от него без ума. Он их по ресторанам водит, горы золотые сулит.
— А под этими дамочками вы кого ж имеете виду? Артисточек ваших?
— Да нет! То есть раньше да, а сейчас нет. Наши уже давно от него плюются. Он же как напьётся, так тут же из ангела в чёрта превращается?
— В драку что ли лезет?
— Да нет? Какое там? Он же неженка и трус, только на словах герой. Просто он как пить начинает, то гудит целую неделю, а то и две. Из-за того его из театра нашего и попёрли.
— А когда он в запое, то где обычно останавливается, домой идёт?
— Не всегда. Бывает, что у бабы очередной уснёт, а бывает, что и в подворотне заночует. А бывает, что у собутыльника своего квартируется, у Петьки Трошкина.
— А вы адрес этого Петьки можете мне сказать?
— Конечно могу, только не надобен тебе его адрес, потому как Петька Трошкин — это наш гримёр. Он уже месяц как в завязке, а Ковальского Петька и сам ищет. Потому как тот и ему денег задолжал.
Зверев нахмурился, почесал подбородок.
— Получается, что где мне искать Ковальского, вы не знаете!
[1] Б.Е. Захава – российский советский театральный деятель.
[2] Граф Альмавива — герой-любовник, один из ключевых персонажей трёх комедий Бомарше.
Конец ознакомительного фрагмента