Изнанка

В комнате горела керосиновая лампа. Кеша сидел в кресле, ел овсяное печенье и запивал его апельсиновой газировкой из пластиковой бутылки. Ему было тридцать пять, и он действительно походил на большого хомяка. Круглое лицо, пухлые щёки, короткий ёжик волос. Когда Кеша улыбался, все отмечали, что передние зубы у него слишком уж выпирали и напоминали резцы какого-нибудь грызуна.

В отличие от остальных людей, угодивших в эту чёрную пустыню, он не паниковал, хотя волнение испытывал. Но то было приятное волнение, замешанное на предвкушении.

Кеша сделал глоток газировки и посмотрел на фотографию на столе. На снимке была его мама. Любимая мамочка. Она застенчиво улыбалась.

– Скоро мы увидимся, – пообещал он, ни секунды в этом не сомневаясь.

Кеша был единственным человеком в деревне, кто знал, что произошло. Ну, ещё бы, ведь это именно он истончил преграду между мирами. Точнее, внёс существенный вклад в истончение. Пришлось, разумеется, потрудиться. Пришлось делать то, что вызывало омерзение, горечь, но оно ведь того стоило!

Он всю жизнь прожил в Белой Дали. Ни на море ни разу не ездил, ни в санатории. Даже в столице не был. И его это устраивало. Работал в Шатуре упаковщиком на конфетной фабрике. После работы никогда нигде не задерживался, сразу спешил домой. Только здесь он чувствовал себя спокойно, уютно. Только в деревне не испытывал дискомфорта. Мама называла его неисправимым домоседом. Он улыбался на эти слова, ему нравилось всё, что бы мама ни сказала. Однако она не знала истинной причины, почему ему только в Белой Дали было хорошо.

А причиной являлся Хесс.

Именно Хесс привязал его к деревне, сделал причастным к большой тайне.

Кеше было семнадцать лет, когда однажды осенью он обнаружил в поле рядом с деревней идеально ровный чёрный круг диаметром примерно в полметра. На первый взгляд земля в круге была словно бы выжжена, однако Кеша присмотрелся и понял: это чёрный песок! Потрогал – тёплый на ощупь. Откуда взялось это чудо? Не верилось, что кто-то из местных высыпал в поле чёрный песок, причём так ровно, что образовался словно бы обозначенный большим циркулем круг. Нет, всё гораздо сложнее и интересней. Кеша был в этом уверен. Он допустил вероятность, что с чёрным песком связана какая-то тайна. И ему очень хотелось эту тайну раскрыть.

Недолго думая, Кеша побежал домой, вернулся с трёхлитровой банкой, которую доверху набил чёрным песком. Когда мама пришла с работы, показал ей свою находку, рассказал о круге в поле. Но маму всё это не впечатлило, она лишь пожала плечами и посоветовала ему познакомиться с какой-нибудь девушкой, чтобы он не шлялся один-одинёшенек по полям. Кеша не обиделся – ну как можно на маму обижаться?

Вечером он высыпал немного песка на стол в своей комнате. Песок по-прежнему был тёплым – это ли не подтверждение, что чёрные крупицы нечто чудесное? Кеша просеивал и просеивал их сквозь пальцы, глядя на них завороженно, предчувствуя, что скоро они раскроют ему свою тайну.

А потом случилось то, отчего он временно даже забыл, как дышать.

Песок взмыл в воздух и принялся кружиться в чёрном вихре над столом, издавая лёгкий шелест.

Кеша тряхнул головой, зажмурился, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. Открыл глаза и понял: ему всё это не мерещится! Песок кружился в вихре. Чудо! Это было настоящее чудо! За окном деревня жила своей скучной жизнью, скучные деревья шуршали скучной листвой… А здесь, в маленькой комнате, в свете настолько лампы, творилось нечто совершенно необычное, волшебное. Песок просто кружился, однако Кеша чувствовал, что это только начало, всего лишь первая строка в книге великих тайн.

А вот и следующая строка!..

Песок вдруг застыл в воздухе, затем спрессовался и будто бы невидимый скульптор быстро слепил из него фигурку человека. Изящно получилось, тонко. Пальцы с ногтями, волосы, рубашка с пуговицами, лицо… Кеша опешил, узнав в этом чёрном человечке себя. Даже немного жутковато стало.

Человечек завибрировал, распался в воздухе на чёрные крупицы. Несколько секунд над столом опять с сухим шелестом кружил смерч. Потом песок снова спрессовался, образовав паука. Кеша охнул. Он обожал пауков, считал их самыми интересными существами на земле. Песок как будто знал о его пристрастиях и сотворил точную копию птицееда. Паук плавно опустился на поверхность стола, дёрнулся, зашевелил лапками.

Кеша услышал голос, похожий на шелест сухой листвы:

– Здравствуй, Иннокентий.

Он растерянно захлопал глазами и произнёс:

– Здравствуй. Ты… ты кто?

– Я – Хесс, – последовал ответ. – Я – друг.

Кеша осознал, что голос этот звучит в его голове. С ним таким образом разговаривал паук? Тот, кого зовут Хесс? Вот это да! И имя какое странное – похожее на звук, с каким сыпется песок. Хесс. Он подумал, что нужно будет потом обо всём этом маме рассказать. И показать! Как-нибудь осторожно, предварительно подготовив её, чтобы она сильный шок не испытала. Очень хотелось ей доказать, что он действительно обнаружил кое-что чудесное.

– Никому обо мне не рассказывай! – как будто прочитав его мысли, предупредил Хесс. – Это важно! Если расскажешь, я исчезну, и ты не увидишь настоящих чудес. Ты ведь не хочешь, чтобы я исчез?

Кеша сглотнул сгустившуюся во рту слюну, мотнул головой.

– Нет.

– Хорошо. Очень хорошо, Иннокентий. Значит, впереди нас ждёт много интересного.

От последних слов Хэсса у Кеши дух захватило. Много интересного! Он расценил это, как начало чего-то нового, яркого. Как же ему повезло! А ведь мог мимо того круга в поле пройти, не обратить на него внимания, и сейчас всё было бы как раньше – скучное однообразие без надежды, что в будущем что-то изменится в лучшую сторону. Однако же не прошёл мимо чёрного песка, и теперь даже казалось, что какая-то высшая сила привела его к тому кругу. Посчитала самым достойным и привела! Кеша подумал, что нынешний день лучший в его жизни. Или это сказал ему Хесс? Он уже не был уверен.

– Я могу делать удивительные вещи, Иннокентий. Волшебные вещи, – голос в голове звучал вкрадчиво, почти ласково.

– А ты сделаешь так, чтобы я не ослеп?

Кеша задал этот странный вопрос, потому что до смерти боялся лишиться зрения. И на то были серьёзные основания. Его отец ослеп в тридцать семь лет, дядя – в сорок три, дед – в сорок пять, и прадед потерял зрение в относительно молодом возрасте. Это походило на какое-то проклятие. Почти все мужчины в роду слепли. Причиной было злокачественное новообразование зрительного нерва. Кеша не сомневался, что и его ждёт такая участь – от страшной наследственности никуда не деться.

– Я обещаю тебе, Иннокентий, – твёрдо заверил Хесс, – ты не ослепнешь. Более того, я сделаю так, что ты сможешь видеть чудеса, которые не могут видеть обычные люди. Верь мне, верь.

Ну как не поверить, когда обещалось избавление от многолетних страхов? Поверил, причём без тени сомнений.

Кеша разговаривал с ним каждый вечер. Хесс поведал, что этот песок всего лишь частичка большой пустыни, а пустыня находится в пространственном пузыре. Там, как и здесь, есть дни и ночи. Днём Хесс вынужден спать, а ночью осматривает свои владения. Он объяснил, что его мир одновременно почти соприкасается со многими территориями земного мира. И одно из мест соприкосновения находится здесь, в восточной части Белой Дали. Недавно, всего на мгновение, между мирами образовалась щёлка, и таким образом в поле появился чёрный песок. Однако границу между мирами можно полностью убрать. Более того – нужно убрать! Хесс твердил это Кеше постоянно, пока тот не осознал, что нет ничего важнее истончения границы. Это осознание было сродни резкому взрослению: вот ты ещё наивный ребёнок, для которого существует только здесь и сейчас, и тут – бабах! – уже совсем другой человек, у которого есть чёткая цель в жизни.

Хесс внушал, что когда граница истончится, они с Кешей станут одним целым. Они буду жить вечно в чудесном мире, где нет ни тревог, ни забот. Но сначала нужно снять преграду. Дело это долгое, на истончение уйдут годы, а потому Кеша должен набраться терпения. Хесс поведал, что зыбкий предел между мирами отлично разрушают страдание и боль. А потому, как бы это ни было неприятно, некоторые люди должны умереть. Сей факт Кеше не понравился, но и сильно не покоробил. После многих дней общения с Хессом он уже на всё был готов. Должны пострадать люди? Это печально, да. Но ведь их жизни послужат великой цели!