Впотьмах

— Я пока что не готова общаться со своей родней, а у них другая дочь имеется, любимая. Вот пусть внимание от нее и получают.

— У твоей сестры все тоже непросто… — усмехнулась женщина. — Я особо не всматривалась в детали, лишь видела, что жизнь в молодой семье далека от полного взаимопонимания. Эти двое новобрачных друг другу совсем не подходят.

— А я, по-вашему, подходила?

— Ты — да. По судьбе вы двое — ты и этот молодой человек, были сужеными: некоторым людям удается встретить того, кто изначально был предназначен ему свыше. Именно потому молодой человек влюбился в тебя сразу же, как только увидел. Если бы в ваши отношения не вмешалась твоя сестра, то вашему браку можно было бы только позавидовать.

— Так что это за суженый такой, если он может так легко бросить ту, которая, как вы говорите, предназначена ему судьбой!.. — сама не понимаю, отчего я повысила голос.

— Поверь: никакая другая женщина не смогла бы разбить ваш союз, и совсем иное дело — твоя единокровная сестра, которая к тому же (во всяком случае, как ты утверждаешь) очень красива. Именно оттого, как выражается нынешняя молодежь, и случился сбой программы — его чувства на какое-то время оказались перенесены на твою сестру. К тому же в интимном смысле тебе до нее далеко, тем более что у девицы в этом деле имеется неплохой опыт, а мужчины на подобное падки. Однако когда флер влюбленности начнет таять — вот тогда между супругами начнутся серьезные сложности, а молодой человек постепенно начнет осознавать совершенную им ошибку. Впрочем, там уже сейчас идут первые неприятные звоночки…

— Меня это уже не интересует!

— Скажи об этом кому-нибудь другому… — Ксения Павловна чуть откинулась на спинку стула. — Тем не менее, тебе не помешает знать: надеяться на вашу с ним будущую семейную жизнь не стоит — как я поняла, линии ваших судеб разошлись, причем настолько значительно, что они вряд ли хоть когда-то вновь сойдутся. Возможно только случайное пересечение, и то на мгновение-другое, не более того.

— И с чего это Лилечку принесло в наш город из столицы?.. — подосадовала я. — Сидела бы там, искала себе нового мужа!

— Насколько я смогла рассмотреть, первый брак твой сестры был, как сейчас говорят, гражданский, и ее… поклонник, которого она называла мужем — он очень богат. А еще у этого человека имеется законная супруга, с которой он и не думает разводиться — у них общие интересы и совместный бизнес. Уж не знаю, что там произошло (единственное, что могу утверждать наверняка — дело связано с большими денежными потерями), но твоей сестре в один далеко не прекрасный момент было велено убираться из столицы, и никогда там более не показываться. Можно сказать, она еле унесла оттуда ноги, потому и отправилась домой, горя желанием выйти замуж, чтоб досадить бывшему муженьку, или кем он там ей приходился. Твой жених, кстати, ей понравился с первого взгляда, а в умении охмурять мужиков ей не откажешь… Ну, а что касается того, что произошло потом — об этом тебе известно лучше меня.

Конечно, известно — Лилечка привыкла получать то, что пожелает, а до остального ей дела нет… Ну да мне сейчас не о Лилечке надо думать, а о том, что ответить Ксении Павловне. Хозяйка этого дома уже сказала, что в случае отказа не будет меня задерживать. Все так, но… Ох уж это мне “но”! Признаюсь: у меня есть давняя мечта — иметь свою квартиру с большой лоджией, на которой в теплое время года можно устроить настоящий сад. А еще в эту квартиру я хотела взять из приюта собаку, такую же умную дворнягу, каким был Дружок…

Тем не менее, по здравому размышлению, от столь странного предложения Ксении Павловны любому разумному человеку следует отказаться, но, в то же самое время, я то и дело посматриваю на лежащий передо мной листок. Женщина права: с работой у меня значительные проблемы, и в данный момент будущее видится весьма туманным. А если я соглашусь, и все закончится хорошо, то обещанных денег мне не только хватит на неплохую квартиру в достаточно престижном районе, но останется еще и на обустройство на новом месте. Может, все же стоит рискнуть, и согласиться? Если уж на то пошло, то это для меня, и верно, шанс, пусть и непростой. Конечно, я ввязываюсь в дело с непредсказуемым итогом, но в моей ситуации особого выбора нет.

— Я согласна… — трудно сказать, что на меня так повлияло — слова женщины, или желание обеспечить себя на будущее, но пока что я и сама не понимаю, как у меня вырвались эти два слова.

— Значит, договорились… — Ксения Павловна взяла со стола свой телефон, кому-то позвонила, и почти сразу у меня на телефоне высветилось сообщение о зачислении на мой счет крупной суммы.

— Здесь аванс, то есть половина обещанного гонорара… — женщина отложила в сторону свой мобильник. — Остальное получишь после того, как Лидия окажется здесь, дома, на Земле.

— Что ж, это справедливо… — кивнула я. Переживу, в случае чего мне вполне хватит и половины уже переведенной суммы.

— Времени у нас в обрез… — продолжала Ксения Павловна. — А тебе надо немало узнать о том мире, куда ты отправляешься, так что начнем сейчас. Потом немного отдохнем, и продолжим с самого утра…

…Я стояла перед большим зеркалом, глядя на себя, и мои эмоции можно было описать только одним словом — кошмар! Глаза б мои на себя сейчас не смотрели! Прежде всего, по-настоящему ужасала прическа — от моей красивой стрижки, которую я сделала недавно у хорошего мастера, не осталось и следа. Сейчас волосы были обстрижены (вернее, грубо обкромсаны), причем все это сотворено едва ли не тупыми ножницами, а оставшиеся на голове пряди торчали во все стороны… Жаль, что я не знала, чем закончится гм… художественная стрижка, которую Ксения Павловна лично изобразила на моей голове — я бы тогда еще подумала, соглашаться мне на это издевательство, или нет. Пока что при виде окончательного результата, сотворенного хозяйкой дома на моих волосах, мне хотелось схватиться за сердце. Остается надеяться на то, что с этой, так называемой прической, меня увидит как можно меньше людей на нашей родной земле.

Зачем меня остригли, причем так грубо? Ответ прост: в том, чужом мире, девушки и замужние женщины носили длинные косы, а вот вдовы и разведенные особы были обязаны коротко обрезать волосы. Ну, а раз у меня к моменту встречи с Ксенией Павловной волосы на голове были короткими, то в том далеком мире я уже должна считаться женщиной с неудавшейся семейной жизнью. К несчастью, тамошние цирюльники для простонародья особым мастерством не отличались — для них без разницы, что с животных шерсть стричь, что человеческую шевелюру состригать, и потому моя нынешняя прическа, мягко говоря, не отличается красотой.

Глядя на себя в зеркало, подумала о том, что еще не так давно я отращивала длинные волосы — они очень нравились Антону, и, признаю, что в то время я могла гордиться роскошной волной своих густых волос. Однако после своего отъезда из родного города я решила полностью забыть о прошлом, и потому не стала жалеть свои локоны, тем более что свой новый облик мне очень понравился. Однако, по словам Ксении Павловны, моя нынешняя прическа выглядела слишком красиво и изысканно для чужого мира, так что женщина безо всякой жалости привела ее в тот вид, который она, по ее мнению, я и должна иметь по тамошним меркам.

Вдобавок на мне был надет жуткий серый балахон, который весьма условно можно было назвать платьем. Этот мешок с рукавами был подпоясан чем-то вроде перекрученной веревки, к концам которой были приделаны кисточки. Не знаю, что это за ткань, из которой было сшито мое платье, но очень похоже на некрашеную льняную холстину, правда, довольно плотную. Грубая обувь тоже не отличалась изяществом и красотой, но зато была крепкой. Из украшений у меня имелись только простое кольцо и небольшие серьги — как сказала Ксения Павловна, на все эти серебряные украшения наложены заклятии против нечисти, которой, как выяснилось, в том мире хватает. Еще стоит упомянуть висевший на поясе небольшой мешочек, в котором находилось несколько головок заговоренного чеснока. Зачем он нужен? Так надо, без него не обойтись — защита от нечисти, и если правда то, что сказала мне женщина, то этот мешочек с чесноком для меня должен быть чем-то вроде оберега … Вдобавок мне надо было надеть нечто вроде длиной грубой куртки, опять-таки серого цвета.