Страница 9 из 90
Ярослав согласно кивнул. Сердце его почему-то сжалось. Ведь чуяло сердце, что с бабкой этой еще будут проблемы. Неужели действительно сердечный приступ?
— На подстанцию поступил запрос из милиции, — сухо сообщил заведующий, буравя Ярослава взглядом.
— Из полиции? — тупо переспросил Ярослав. Сарычев, из каких-то своих ортодоксальных убеждений, продолжал именовать полицию по старинке.
— Именно, — заведующий многозначительно постучал дорогим паркером по полированной столешнице. — Ничего не хочешь рассказать?
Ярослав вздохнул. Ну вот, началось.
— При мне все спокойно было, Алексей Федорыч, — он старался не выдавать внутреннего волнения, — да она толком и не жаловалась ни на что, так, типа, общая слабость. Кардиограмму я снял, там без динамики, никакой очаговости. Давление тоже в норме…
Заведующий, нетерпеливо махнул рукой. — Да-да, это все я уже прочитал в твоей карте. Не старуха, а образец здорового человека. Непонятно даже, что там делал столько времени.
— Так кардиограмму снимал, — объяснил Ярослав, — она раздеваться стеснялась — контакт налаживал.
Сарычев хмыкнул. — Контакт он налаживал! Ну, допустим. И как, удачно?
— Да вроде бы, — недоуменно отозвался Ярослав, гадая, к чему он клонит. — А что, случилось чего?
Заведующий нехорошо прищурился. — Случилось… После твоего ухода бабка в милицию позвонила, — он сделал паузу, — заявить о пропаже!
— О пропаже? — тупо повторил Ярослав, испытывая одновременно облегчение и новую тревогу.
— Ты меня не передразнивай — тоже попугай нашелся! — сердито буркнул Сарыч. — Крест у твоей Беззубцевой пропал, ценный, антикварный. А это, как ты понимаешь, серьезная статья.
— Да вы что, Алексей Федорович! — возмутился Ярослав. — Вы меня что, подозреваете, что ли?!
— Я тебе не следователь, чтобы подозревать, — отрезал заведующий. — Моя задача сейчас — ответить на официальный запрос из органов. А от тебя мне нужно объяснение, для начала — устное, поскольку наша бригада, в твоем лице, у неё была последней перед пропажей, с ее слов, разумеется.
— Да она свой возраст-то толком не помнит! — раздосадованно воскликнул Ярослав. — И мерещится ей всякое, меня даже пускать поначалу не хотела!
— А в карте об этом — ни слова, — заметил заведующий. — Вот так и выясняются, постфактум, некоторые особенности. Теперь давай, рассказывай еще раз, что было на вызове, и будь добр, напряги память, чтобы ничего не упустить.
Пока Ярослав описывал, что происходило на квартире у Беззубцевой, Сарыч хмурился и покачивал головой. Когда Ярослав дошел до реакции бабки на просьбу снять крест, подался вперед. — Так крест, значит, у неё был? И она решила, что ты его хочешь у неё отнять?
— Получается, так, — признал Ярослав.
Заведующий помрачнел. — Дальше! — велел он.
Ярослав продолжил. Заведующий мрачнел все больше, и по завершении рассказа, с досадой хлопнул ладонью по столу.
— Учишь вас, дураков, учишь! — бросил он в сердцах. — Ведь сколько раз говорилось — видите продуктивную психотическую симптоматику — вызывайте специализированную бригаду! Ты видел, что пациентка психически нестабильна?
— Видел, — нехотя признал Ярослав, — но…
— А если видел — почему не вызвал спецов? — обрушился на него Сарыч. — Почему не передал им пациентку?
— Так она не то, чтобы буйная была, — попытался оправдаться Ярослав, — так, когнитивно-мнестические расстройства умеренные…
— Умеренные! — передразнил его Сарыч. — Человек одинокий, дезадаптированный, с бредовыми фабулами и, возможно, даже галлюцинациями, повышенной тревожности, — а ты оставляешь ее на месте!
— Я актив в поликлинику передал, — покаянно сказал Ярослав.
— И что толку с твоего актива? А если бы она следом за тобой из окна выпрыгнула, спасаясь от этих, от кого она там пряталась? Но тебе же некогда было психиатров ждать — смена заканчивалась! Скорее на волю! — продолжал бушевать Сарыч. — А теперь вот Алексей Федорович изволь отдуваться за твою безалаберность!
— Виноват, — вздохнул Ярослав, — не подумал…
— Не подумал он! В том-то и беда, что думать не хотите! А если и пытаетесь, то не тем местом!
Заведующий помолчал, постукивая паркером.
— Объяснительную к утру мне на стол, — сказал он наконец. — Имей в виду, это еще только начало. Возможно, придется показания следователю давать… Зависит от того, что там бабка ему наговорила.
Ярослав кивнул, переводя дух. Кажется, выволочка подошла к концу.
— Свободен, — сухо сказал Сарыч, — пока что. Да, слушаю! — последние слова он произнес в трубку телефона, зазвонившего у него на столе.
— Что? Что значит — Сильвестров не вышел? Опять?! Он же в графике стоит… Нет! Найдите кого-нибудь на замену… Да кого хотите, я не могу реанимационную бригаду в ночь в неполном составе выпускать на линию!
Он кинул взгляд на Ярослава, замешкавшегося у двери. — Вон, Логинова посадите, все равно без дела мается! Ничего, Салимов один отработает, справится. Всё!
Сарычев бросил трубку и уставился на Ярослава. — Вот что, будешь сегодня в ночь работать на БИТах, с Коганом. Сильвестров опять не вышел. Уволю разгильдяя, к чертовой матери… Может, научишься, как работать нужно, хотя это вряд ли. Что застыл? Давай, у них вызов уже!
Ярослав торопливо кивнул и выскочил из кабинета. Сердце его радостно забилось. Ну, хоть в чем-то сегодня повезло!
Глава 7
— Да не бери в голову, вся эта история выеденного яйца не стоит, — уверенно заявил Коган, прихлебывая чай из своей исполинской кружки.
Они медленно продвигались по запруженной машинами полосе Ленинского проспекта. Евстафьев, или попросту — Михалыч, постоянный водитель реанимационной бригады, поторапливал в микрофон недостаточно проворных владельцев авто, вовремя не освобождавших левый ряд.
— Сколько уж этих заявлений было на моей памяти, — продолжал Коган, — и в чем только не обвиняли! Часы, кольца, деньги… И всегда врачи скорой виноваты. Не сотрудники, а друзья Оушена, прямо-таки.
— Так запрос же официальный, — возразил Ярослав.
Коган пренебрежительно отмахнулся. — Формальность! Кто там, думаешь, в полиции будет всерьез заниматься заявлением полоумной старухи? Ну а Федорович, конечно, реагирует — работа у него такая. Ничего, пошумит для острастки и успокоится. Главное, что пациентка жива-здорова, а остальное — тебя не касается. Если каждой бабушке в маразме, как он говорит, психиатров вызывать, то работать некому будет — все будут на вызовах сидеть и психбригады ждать, которых, кстати, на город не так много.
Ярослав благодарно улыбнулся. Все-таки, здорово, что его посадили именно на БИТ бригаду, и именно к Когану. С ним — как за каменной стеной: всегда уверенный, спокойный, грамотный. К своим пятидесяти пяти годам Давид Аркадьевич имел тридцатипятилетний стаж в медицине, включавший, помимо опыта на скорой, работу в стационаре, где он заведовал отделением нейрореанимации, частной клинике, где консультировал как кардиолог, и даже в каком-то военном госпитале, где дослужился до капитана.
Ярослав задумчиво перевел взгляд на Ирину, сидевшую в кресле напротив него, поглощенную событиями ленты соцсетей в своем телефоне. В неярком освещении салона ее профиль напоминал изваяние какой-то греческой богини. Прядь темных волос упала ей на лицо, словно подчеркивая белизну кожи, точеную шею и плавные, безупречные черты лица. Он невольно залюбовался ей, и, вспомнив об Алёне, вздохнул.
Ирина оторвала глаза от экрана смартфона.
— О чем грустим? — поинтересовалась она вкрадчивым голосом, от которого у Ярослава пробежали мурашки по позвоночнику.
— Тобой любуюсь, — неловко отшутился Ярослав, пытаясь скрыть смущение.
Ирина рассмеялась и потянулась, вызвав у него очередную волну мурашек.
— Да ладно тебе, — она убрала прядь с лица, — можно подумать, ты обделен женским вниманием!
Ярослав покачал головой. — Вот скажи, Ир, — попросил он, — что делать, если девушка на что-то рассердилась и не хочет даже говорить за что?