Грани веков

— Имущество-то на балансе, — душевно пояснял Михалыч державшим его стрельцам, — пропадет чего — скажут, Евстафьев не доглядел!

— О чем это он? — насторожившись, спросил Басманов.

— Наши… инструменты, — после заминки ответил Коган. — И заморские лекарства.

— Так то — ваш скарб? — догадался Ляпунов. — То-то ребята дивились, больно сундуки да сума необычные. Сейчас доставят.

— Только этого и не хватало, — тихонько вздохнул Коган.

После того, как диковинная поклажа была найдена, а странные лекари посажены в карету, поезд царевны, сопровождаемый сотней стрельцов, помчался по тракту в направлении Москвы.

Прокопий Ляпунов, теребя длинный ус, задумчиво смотрел ему вслед.

Глава 13

Карету трясло и подбрасывало, деревянное сиденье, несмотря на подстеленные шкуры, было довольно жестким.

Евстафьев мерно похрапывал, привалившись к плечу Ярослава.

Коган, сосредоточенный и хмурый глядел в зарешетчатое окошко, за которым тянулся все тот же лес и мелькали силуэты всадников.

Человек, сидевший в противоположном углу, казалось, дремал, прислонившись к стенке, мятая шапка сползла на глаза, грязно-серая шуба укутывала от куцей бороденки до загнутых носков сапог.

Он лишь глянул рассеянным мутным глазом, когда они садились в карету и тут же потерял к ним интерес.

— Давид Аркадьевич, — тихо обратился Ярослав, — а о чем вы с воеводой говорили, когда выходили?

— А? — очнулся Коган. Он покосился на их спутника, и, также понизил голос. — Объяснил ему, что царевна находится в состоянии аффекта и оттого несколько дезориентирована. Другими словами, разумеется. Ну и надеялся, что за это время ты сможешь переговорить с Ириной и объяснить ей, где мы.

— Не то, чтобы это мне удалось, — пробормотал Ярослав.

Коган кивнул. — Да, не так просто свыкнуться с мыслью, что находишься в семнадцатом веке.

— А что вы еще знаете про это время? — спросил Ярослав.

— Немногое, — Коган вздохнул. — В основном, школьный курс и кое-что из художественной литературы. Годунов, Лжедмитрий, Смута, польская интервенция, Минин и Пожарский — вот это всё. Пытаюсь припомнить детали.

— Лжедмитрий — это который царевич?

— Официально он считался самозванцем. Однако, ему удалось сесть на трон, и он правил год, или около того. Это произошло вскоре после смерти Годунова, и мы, если я не ошибаюсь, где-то в этом периоде.

— Годунов — это отец Ирины? — уточнил Ярослав. — Значит, он еще жив?

— Царевны Ксении, — поправил его Коган. — Да, похоже на то. А Лжедмитрий стоит с войском в Путивле, это где-то на территории современной Украины, кажется.

Ярослав задумался. Собственно, политические интриги русского средневековья его мало занимали — больше волновал вопрос, как вернуться в свое время.

Однако, учитывая их положение, любая информация была критически важна.

— Ярослав, — подал голос Коган. — Та рукопись, про которую ты говорил, она у тебя?

— Да, здесь, — он полез за пазуху и вытащил кожаный переплет.

Коган раскрыл рукопись и углубился в изучение, бережно листая страницы.

— Интересно, — заметил он, — здесь говорится именно о правлении Годунова, о появлении Лжедмитрия…

Он перелистнул еще страницу и зачитал вслух:

— «…И укрепишася той самозванец во граде Путивле, понеже бысть разбито войско его воеводой Петром Басмановым, еже дажды побиваху его близ Новеграда-Северского и Добрыничей, зане убо бежаша и схоронишася в Путивле, яко мыша…»

— Басманов? — переспросил Ярослав. — Это ведь тот, который за нами приехал?

— Похоже на то, — согласился Коган, — жаль, на этом рукопись обрывается. Не так уж много в ней информации, непонятно, чем она так привлекала агента.

— Как — обрывается? — удивился Ярослав. — Там же было не меньше десятка страниц, и заканчивалось обретением какой-то иконы чудотворной?

— Нет, про это тут ничего не говорится, — покачал головой Коган, возвращая ему рукопись. — Посмотри сам.

Ярослав лихорадочно листал страницы — ведь было же это место, он точно помнил запись, сделанную шариковой ручкой!

Однако, Коган был прав — этой записи в рукописи не было. Может, несколько страниц выпало в суматохе?

Решив, что разберется с этим позже, Ярослав убрал рукопись обратно за пазуху.

При этом он разбудил Михалыча, который продрав глаза, шумно зевнул.

— Ну, ребята, приснится же такое, — начал он, и оборвался, уставившись на дремлющего напротив него человека под шубой.

— Ох, мать… — вырвалось у него. Он повернулся к Когану и Ярославу и лицо его вытянулось.

— Так это был не сон? — жалобно спросил он.

— Ну и напились вы вчера, товарищ Тихонов! — мрачно съязвил Ярослав.

— Да уж, Василий Михайлович, — усмехнулся Коган, — лихо вы начинаете знакомство с древней Русью.

— Ядрена филадельфия, — скорбно прошептал Евстафьев. Неверяще покачав головой, он приник к окошку и вскрикнул: — Кремль!

Карета мчалась по дороге, делающей поворот. Прямо перед ними несла свои воды река, за которой высилась земляная насыпь, а над ней — белокаменные стены с до боли узнаваемыми «ласточкиными хвостами». За остроконечными башнями виднелись золотые купола, увенчанные крестами. К высоким распахнутым воротам через реку вел каменный арочный мост.

Ярослав во все глаза смотрел на знакомую, и в то же время совершенно непривычную панораму.

Карета выехала на мост и теперь перед окном потянулись телеги, груженые мешками, пешие крестьяне, всадники. Стал слышен шум голосов, ржание лошадей, цокот копыт по камню.

Они миновали мост, и карета понеслась дальше. Мелькнул фасад каменной церкви, какие-то деревянные пристройки, баба с корзиной, испуганно жмущаяся к стене, монах в рясе, стайка босоногих оборванцев, пытавшихся бежать за каретой.

— Добро пожаловать в Москву-столицу, — проговорил Коган.

— Хлеб-соль, — хрипло сказал человек, до этого дремавший в углу.

Он поправил съезжавшую на глаза шапку, накинул шубу на плечи и осклабился, показав кривые желтые зубы.

Потянувшись, он неожиданно подмигнул Ярославу.

Карета остановилась, послышались голоса, затем распахнулась дверца.

— Выходи, — буркнул стрелец со шрамом на лице.

Они оказались перед подковообразным каменным зданием высотой в два этажа и узкими стрельчатыми окнами. Позади них раскинулась площадь, с высящейся в центре колокольней и громадами соборов. На её противоположной стороне сверкал белизной каменный двухэтажный дом похожий на крепость, за которым виднелись купола храмов и резные крыши теремов. Раззолоченная карета, в которой ехала Ирина, остановилась напротив дома и ее сразу окружили стрельцы.

— А вы, гости дорогие, пожалуйте сюда, — послышался тот же хриплый голос.

Их безымянный спутник, ухмыляясь, кивнул в сторону распахнувшихся дверей в торце здания, перед которым они стояли. Туда заходили подгоняемые стрельцами разбойники.

Ярослав и Коган переглянулись.

— Приехали, — вздохнул Коган.

***

— Приехали, царевна! — чернявый щеголь проворно выпрыгнул из кареты и с прямо-таки голливудской улыбкой протянул ей руку.

Подавив желание плюнуть в сочащуюся самодовольной брутальностью физиономию, Ирина сделала вид, что не заметила его жеста, и, подобрав полы длинной шубы, сошла на мощеную камнем мостовую.

Они стояли у подножия широкой лестницы из белого камня, ведущей на открытую галерею к высоким резным вратам, у которых застыли навытяжку рослые стрельцы с алебардами в руках.

С левой стороны возвышались купола собора, с правой — двухэтажный дом из белого камня, обнесенный зубчатой стеной.

Сопровождавшие карету стрельцы обступили Ирину плотным полукольцом, так что ей оставалось только следовать за своим новым спутником по лестнице.

Он держался с ней почтительно, даже когда она, обнаружив обман, начала скандалить, требуя выпустить ее из кареты. Вежливо, но твердо, объявил ей, что действует по прямому царскому приказу и обязан доставить ее к отцу в целости и сохранности.