Крылья рух

«Тогда мы поедем в порт, не теряя времени, и посадим тебя на корабль», – сказала она ларму. Тот закивал, но тут же спохватился:

«Но как же… я ведь присматривал за Рекальей и Ферреем. А потом мы решили, что надо будет следить за всеми дэйя, которые состоят в совете. С этим как быть?»

Эсфи перевела взгляд на лорда Бэрна. Он забрал свою фигурку и осторожно, двумя пальцами, выровнял её и округлил обратно. Не окажется ли Бэрн одним из заговорщиков? Эсфи с трудом могла представить себе, чтобы человек, который происходил из древнего рода, присоединился к простолюдинам вроде Арны, но кто знает!

«Тарджинье ты нужнее, – ответила Эсфи ларму. – Её, может быть, спасать надо, а у меня тут всего-то очередной заговор! Дэйя вряд ли захотят меня отравить, как лорд Грейфен…»

Анриэ ещё немного помедлил – для виду, – и согласился.

Сборы ларма заняли совсем немного времени. Вместе с ним на корабль сели двое надёжных дэйя, за которых Гербен ручался чуть ли не собственной головой.

– Сам бы отвёз, Ваше Величество, ларма в Ихранджан, если бы вы приказали, – заметил он.

Эсфи покачала головой и слабо улыбнулась:

– Ты мне здесь нужен, Гербен.

К счастью, он из тех людей, в ком Эсфи была уверена. А вот многие другие… Как только вернутся Мэриэн или Тарджинья с лармом, опять придётся кого-то допрашивать, сажать в подземелье, отсылать на север. Эсфи тяжело вздохнула, и плечи её опустились, словно придавленные непосильной ношей. Что ж, оставалось надеяться, что хотя бы никого не придётся казнить!

…Сидя у себя в спальне, Эсфи вертела в руках кубок с «королевским зельем» и думала. А потом кликнула стражника, стоявшего у её дверей, и велела, чтобы он привёл к ней Релеса, графа Лейранского. Как всегда, тот явился так быстро, словно только и ждал приказа королевы.

Войдя, Релес притворил за собой дверь и поклонился Эсфи. Лекарь одевался только в чёрное, отчего волосы у него казались совсем светлыми, почти седыми. Может, он и поседеть успел, подумала Эсфи, паря в кресле. Сейчас ей приходилось творить волшебство почти всё время, или смириться с тем, что собеседники превращались в движущиеся цветные пятна. Эсфи почувствовала себя утомлённой – после того, как Релес уйдёт, она отдохнёт и помолится богу земли, чтобы уберёг и придал сил.

– Ваше Величество, – Релес подошёл чуть ближе и остановился. Эсфи заметила, как он окинул взглядом нетронутый кубок с зельем и чуть нахмурился. – Чем я могу услужить? Вам не понравился вкус? Признаюсь, я добавил немного порошка из перетёртых костей, но это только усилит действие…

– Перетёртых костей? – Эсфи поморщилась. Она знала, что Релес, как и простые лекари, хранил у себя высушенные человеческие кости, а схватки с бей-ялинцами позволили ему пополнить запасы.

– Да, – и Релес поторопился объяснить: – Кость в сочетании с волшебством и молитвой, обращённой к богам…

Эсфи подняла руку, вынуждая его замолчать.

– Благодарю за старания, но я желаю, чтобы ты готовил зелье по старому рецепту. Безо всяких костей.

– Как угодно, Ваше Величество, – Релес казался разочарованным и, вероятно, обиделся, что Эсфи не оценила его усилий. Но она ничего не могла с собой поделать – от иных лекарских снадобий её всю передёргивало.

– Сядь, – доверительным тоном сказала она, – надо поговорить.

Релес сел на стул и выжидающе посмотрел на свою королеву.

– Бывают ли зелья, которые делают человека покорным? Лишают собственной воли?

– Разумеется, – казалось, Релеса удивил столь наивный вопрос. – В Ихранджане есть колдуны, которые достигли совершенства в искусстве варки таких зелий. Я это слышал от купцов и путешественников.

– А в нашем королевстве, – медленно проговорила Эсфи, подлетая вместе с креслом к Релесу, – могут быть дэйя, которые сварят такое зелье?

Он подумал.

– Я попробую, Ваше Величество. Что ещё я могу для вас сделать?

– Мне понадобится контр-зелье, которое отменит действие того, – отозвалась Эсфи, болтая носками голубых туфелек в воздухе. – И сделай новое «королевское зелье» прямо сейчас, а это можешь выпить сам.

Релес взял со стола кубок и поднёс к губам. Эсфи наблюдала, как он пьёт, и думала о своём плане. Окажется ли он таким же удачным, как планы Мэриэн?

– Вы, дочь королевского рода, тонко чувствуете, как изменился вкус, – Релес улыбнулся, и у глаз его собрались морщинки. – Хотя разница невелика. Я скоро принесу вам такое же зелье, но… без костей. А для того, что вы приказали сварить, мне потребуются травы и корни, растущие только в Ихранджане. И добыть их нелегко, – он поставил опорожнённый кубок обратно на стол.

Эсфи досадливо подёргала себя за нижнюю губу.

– Вот оно как!

И тут её осенило: алмазы! Беарт Сатрем мог бы потолковать с каким-нибудь ихранджанским купцом, чтобы тот расплатился травами и корешками за пригоршню алмазов. Довольная Эсфи выпрямилась: решение было найдено.

– Напишешь на бумаге всё, что тебе нужно, Релес, и принесёшь мне, – Эсфи хотела сама позвать Сатрема и поручить ему это дело. – И вот что… Потом ты можешь говорить кому угодно, что варишь зелье покорности, но о контр-зелье никто не должен узнать!

Релес встал и поклонился, прежде чем уйти, прихватив с собой кубок:

– Я запомню, Ваше Величество.

Эсфи отдохнула, помолилась богу земли и виновато вспомнила, что пропустила службу в Благословенном храме. Оно и немудрено – Эсфи подозревала, что у неё будет всё меньше сил и желания выстаивать службы. И как это Мэриэн управлялась со всеми делами, да ещё и заговор расследовала, и просителей принимала?!

Думая о Мэриэн, Эсфи помолилась ещё раз, теперь уже всем Четырём Богам, чтобы та благополучно добралась до Гердении. А вдруг Арна по пути начнёт строить какие-то козни? Да нет, решила Эсфи, такое невозможно. К тому же Мэриэн не из тех, с кем легко расправиться!

XI

– «Эмегены – удивительный народ. Откуда они пришли, никто из людей и джиннов не знает. Но я расспросил Верховного эмегена Та-Ахху, и вот что он мне поведал. Эмегены приплыли с острова, о котором мы и не слыхивали. Днём и ночью на этом острове стоял туман, земля была каменистой, и водились там несъедобные растения и звери, чьё мясо было горьким. Та-Ахха рассказал мне, как бог Уш-Ша пообещал своему народу прекрасную землю, но в той земле эмегены будут свято чтить все его законы. Все до единого. А потом туман рассеялся, и эмегены уплыли на кораблях, созданных рукой бога. Долго они плыли по неведомым морям, и за ними гнались зубастые чудовища, дул ветер и преследовали бури. А потом ветер унялся, выглянуло ясное солнце, и тогда эмегены восславили Уш-Ша и Мать-природу, и корабль их пристал к зелёным берегам».

Кариман поставил точку, убрал свиток пергамента в сумку, которую носил с собой, спрятал туда же перо и чернильницу. Свитков набралось много, и Кариман хотел составить из них толстую книгу, назвать её, скажем, «О народах и их обычаях», чтобы все джинны знали, что он не зря путешествовал. Но с каждым днём энтузиазма становилось всё меньше, и в голову назойливо лезли мысли о племяннице.

Привычное журчание реки не успокаивало. Кариман оглядел берег, поросший травой и красными, жёлтыми и голубыми цветами. А затем поднял глаза на белые верхушки гор, освещённые солнцем. Он так хотел сюда вернуться…

Желание исполнилось, но радости это не принесло. Кариман задумался, не поймать ли пару радужных рыбок, и как назло, память подбросила картинку того, как он ловил рыбу в Эмгра. Чтобы обменять на то, что будет есть Анриэ.

«Эй», – писк ларма вспомнился так хорошо, что Кариман его даже услышал. И мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения.

«Эй!» – прозвучало уже громче. Кариман поморщился и затряс бородой, начиная думать, что он сошёл с ума.

«Ты оглох, что ли, Чёрный Путник?» – проворчал голосок, и Кариман, наконец, догадался посмотреть вниз. У его ног стоял ларм в мокрой зелёной шляпе, сердитый и грязный, словно его в луже искупали. Поля шляпы обвисли, а сапожки из коры грозили вот-вот развалиться.