Отвергнутая принцесса

Спрег де Камп

Отвергнутая принцесса

1

Роллин Хобарт оторвался от электрических схем, еле видных в сигаретном дыме, чтобы произнести:

- Войдите.

Дверь открылась, и он добавил:

- Привет, Джордж.

В воздухе повисла небольшая пауза.

- Хм... Ты разве не говорил, что придешь с другом?

Джордж Принц (молодой человек, не играющий заметной роли ни в собственном окружении, ни в нашей истории, и посему остающийся без описания) растерянно кивнул:

- Да, но он подойдет попозже. Мой бог, Ролли, ты хоть когда-нибудь проводишь вечер не за работой?

- Иногда... А что это за друг?

- Его зовут Гомон.

- Герман?

- Нет, Гомон. Г-О-М-О-Н.

- Гомон, а дальше? Какой Гомон?

- Просто Гомон. Г-О-...

- Я уже это слышал, - нетерпеливо отмахнулся Хобарт. - Что он из себя представляет?

- Он называет себя аскетом.

Роллин Хобарт нахмурился - или это только морщинка между бровей вдруг обозначилась резче? Он был вполне обычным молодым человеком: широкий в кости, с гладкими светлыми волосами, прямым носом и тонкими губами.

- Извини, Джордж, но у меня нет ни минуты свободного времени для общения с твоими эксцентричными друзьями. Вопрос стоит об экономии трех четвертей цента на каждую тонну.

- Но он совсем другой! - возразил Принц. - Подожди, ты сам увидишь. Кстати, ты еще не передумал насчет завтрашней вечеринки?

- Нет. Я же сказал - работаю.

- Господи, ты ведь и так совсем никуда не ходишь, - Принц разочарованно вздохнул. - Я и не подозревал, что работа у штрейкбрехера такая напряженная.

- Хиггинс и Хобарт НЕ штрейкбрехеры, я же тебе объяснял! - Хобарт в ярости даже вскочил со стула.

- Тем не менее...

- И не наша вина, что следователь превысил свои полномочия. Это он предложил уволить самых...

- Да, - прервал его Принц. - Но вы с Хиггинсом знали, что Карсен бессердечный человек, когда нанимали его. Таким образом, вы тоже способствовали бунту.

- Вовсе нет. Ты же помнишь - суд, затеянный Карсеном против нас, решил, что в момент выбивания ему зубов бастующими он уже не действовал в качестве нашего агента.

- О да! Забавнее формулировки нельзя было и придумать, - рассмеялся Принц.

- Тебе, может, и смешно, зато всем остальным - нет! - обиделся Хобарт. - Компания обанкротилась, бастовавшим все равно ничего не заплатили, мы тоже не получили обещанного вознаграждения, а Карсен расстался с зубами. Я считаю, что мы - не штрейкбрехеры, раз нас официально оправдали. QED*. [Quod erat demonstrandum - что и требовалось доказать (лат.).] Мы инженеры-консультанты, и вправе ожидать, что клиенты заранее предупредят нас о проблемах с рабочими.

- Твоя проблема, Ролли, в том, что ты мыслишь только категориями черного или белого: все или так, или никак, - ответил на это Принц. - А ведь логика времен Аристотеля давно уже дополнена и расширена. Из тебя мог получиться отличный коммунист, если бы только тебе не повезло родиться законченным консерватором.

Хобарт окончательно отказался от попыток сконцентрироваться на своих расчетах и набросился на друга:

- Это ты, приятель, делишь все на белое и черное. Меня случайно обвинили в штрейкбрехерстве - и я уже заклеймен как ненавистник бедных трудяг! А если я уверен в том, что постоянная несбалансированность бюджета не сулит ничего хорошего ни отдельным гражданам, ни правительству в целом ты считаешь меня ограниченным реакционером! Ты и тебе подобные люди - между прочим, весьма поверхностно знакомые с социальными теориями, - уверены, что стоит принять кучу замечательных законов, и мир сразу же им подчинится...

- Я только хотел сказать... - попытался возразить Принц. Однако остановить Хобарта уже было невозможно.

- И ты совершенно не прав насчет аристотелевой логики, - продолжил тот с раздражением. - Ее не расширили, а признали особым случаем логики более высокого порядка. Так же, как в свое время геометрию на плоскости - частным случаем пространственной геометрии. И это вовсе не свидетельствует о ее бесполезности, а всего лишь ограничивает применение. Мы с трудом можем представить себе мир, живущий только по законам двузначной логики. Там, например, все должно быть окрашено в красный цвет, и ничто не может быть розовым или бордовым...

- Говоря об этом, мой друг...

- Я еще не закончил, Джордж. Между прочим, уже Платон обратил внимание на концепции бесконечности и множественности причин, упущенные в работах Аристотеля. Если бы он не так увлекался туманным идеалистическим мистицизмом... Кстати, так что там твой друг?

Джорджу Принцу, ошеломленному этим необычным переходом, понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

- Ну, в общем, это трудно объяснить, - наконец смог сказать он. - Я еще не слишком хорошо его знаю и иногда даже сомневаюсь в реальности его существования. Но если ты увидишь его, то сразу осознаешь...

- Понятно, - Хобарт еще больше помрачнел. - Однако что значит "увидишь"? Ты случайно не переборщил с горячим ромом?

- И да, и нет. Понимаешь, сам-то я вижу его - но существует ли то, о чем говорят мне мои глаза, или я принимаю иллюзию за действительность?

- Тут все просто, - не дожидаясь продолжения, сказал Хобарт. - Твой друг либо есть, либо его нет...

- Вот ты и попался! - победно вскричал Принц. - Либо - либо! Я всегда знал, что ты... Э-э-э, кто там? Войдите!

Они с интересом наблюдали, как открывается дверь, пока в комнате не появился изможденный старик с взъерошенными седыми волосами. Его одежду составляло старое пальто - как догадался Хобарт, некогда принадлежавшее Принцу. Полы пальто не до конца скрывали тощие волосатые ноги незнакомца. В руках он держал деревянный прямоугольный предмет, похожий на чемодан с застежками и крючками.

- Это... это и есть твой друг... господин Гомон? - потрясенно произнес Хобарт.

- О да, в настоящий момент меня зовут Гомоном! - провозгласил старик неожиданно громким голосом. - Но, пожалуйста, не употребляй применительно ко мне слово "господин". Мне сказали, что оно произошло от слова "Господь", а это совершенно противоречит принципам скромности и смирения. Я же вовсе не желаю иметь превосходство перед любым из ныне живущих существ.