Последняя комната

"Правда, не все, – вспомнил Николай, – двое детей, вернее их останки ещё не похоронены. Так что же делать? – Задал в очередной раз сам себе вопрос Николай. – Предпринимать что-нибудь для поиска М.Ч. или плюнуть на всё и, поставив на этом деле крест, жить прежней жизнью?"

"Похоже, со "Стариком" я переборщил", – отметил Николай. Выпитое только сумбур в его мысли внесло. Но, несмотря на это, в ситуации, надо было разобраться. Пора, наконец, было принять окончательное и, главное, верное решение.

Николай прекрасно понимал, сколь сложным и тернистым может оказаться для него путь поисков Молодого Человека.

"Ну, кто я такой – учёный историк, следователь прокуратуры, представитель Дома Романовых? Нет, конечно", – Николай старался смотреть на вещи более или менее объективно. И всё-таки, возможно от выпитого, а может быть, мысли эти давно бередили его душу – он был готов ввязаться в авантюру, хотел действия, хотел что – то поменять в монотонном течении своей жизни, в самом своём существовании. Возможно, настало время доказать самому себе, что он ещё не утратил способности на поступок.

Надоело ему это прозябание. Уже пятьдесят, сколько ещё Богом отмеряно? Придёт время, и вспомнить будет нечего. А ведь он, безусловно, натура творческая, ищущая. Несмотря на некоторую леность, ум его достаточно остр и неординарен. Он обладал тем неоспоримым достоинством, что мог, прекрасно видя нюансы, охватывать всю проблему целиком. Иначе говоря, за лесом не терял дерева, а за деревьями – лес. Кроме того, приобретённое образование позволяло ему мыслить концептуально, видя и понимая суть явления, имея серьёзный, самостоятельный подход к нему.

"Итак, надо рискнуть. Решительно порвать со старым и ринуться в дело, которое ещё неизвестно куда приведёт".

После взвешивания всех "за" и "против" Николай определился окончательно. Он попробует разобраться с тем, что завещал ему совершенно незнакомый, посторонний человек Андрей Круглов. Он постарается найти ту психиатрическую клинику, куда в июле 1918-го доставил автор дневника своего подопечного. Он постарается узнать дальнейшую судьбу этого таинственного М.Ч.

Опасная ли это затея? Ведь двое участников тех событий – сам Круглов и его товарищ Попов явно поплатились жизнями за то, что много знали и с кем-то не поделились этими знаниями. Николай даже точно знал имя этого человека – комиссар Ротенберг. Но прошло больше семидесяти лет, и наверняка этого человека уже нет в живых. Действовал он явно не от имени официальных властей, а на свой страх и риск. Преследуя свои интересы и цели. Так что заинтересованность КГБ – ФСБ вроде бы Николаю не грозила.

Есть ли шанс на успех – большой вопрос. Прочитав даже то немногое, что ему удалось за последние дни, Николай видел – белых пятен и спорных моментов в деле последнего русского царя предостаточно. Много домыслов, а иногда и откровенных фантазий. И даже вроде бы объективные данные, научно подтверждённые, вызывают массу вопросов. Значит, здесь есть ещё над чем работать, есть где копать. Даст Бог, Николай найдёт в своих поисках надёжных и верных помощников. Почему-то он был уверен в этом.

Как обычно бывает в таких случаях, от принятого решения Николай сразу почувствовал какое-то душевное облегчение, даже прилив сил. Настроение поднялось, как будто он принял ещё бокальчик своего любимого "Старичка". Он даже начал прикидывать, с чего можно было бы начать поиски, стал строить планы на ближайший период.

Была, правда, одна проблема, с самого начала подсознательно беспокоившая Николая и требовавшая кардинального решения. Уж, коль скоро, он решил по-новому строить свою жизнь, то в первую очередь придётся уходить с работы, так сказать, прочно закрепиться в категории военных пенсионеров. Никакого сожаления по этому поводу Николай, конечно же, не испытывал. Во-первых, тягомотина эта охранная ему порядком поднадоела. Во-вторых, совмещать даже сменную работу с тем, за что он собирался взяться, будет, скорее всего, чрезвычайно трудно.

Но уволившись с работы, Николай лишался какого-никакого заработка, а предстоящее дело явно будет затратным. Особых накоплений у него не было, приходилось платить за учёбу дочери и вообще всячески ей помогать. Пенсия была невелика, так что денежный вопрос становился во главу угла. С какой стороны Николай не пытался подойти к решению этой проблемы, ничего конкретного у него не выходило. Была старая отцовская "Волга", но от продажи её много не выручишь. Гараж, удобно расположенный во дворе прямо рядом с домом – это уже в самом крайнем случае. "Тупик", – с сожалением констатировал Николай, – прямо хоть грант выпрашивай у какого-нибудь фонда "возрождения царизма в России".

Витала в голове Николая вполне реальная идея решения денежной проблемы, но, будучи человеком с принципами и определёнными ценностями, он настойчиво не хотел её рассматривать. Хотя, размышляя и прикидывая различные варианты, Николай всё равно приходил к одному и тому же. Почему бы не продать найденный в свёртке кулон какому-нибудь ценителю не просто драгоценностей, но знатоку раритетов и исторических ценностей? С моральной да, наверное, и с правовой точки зрения такое решение было бы малопривлекательным и не совсем законным. Но с практической – единственно верным. Не кредит же было в банке брать под грабительский процент.

"Над деталями поразмыслю утром", – с этой мыслью Николай отправился спать.

Следующий день, помимо воли и желания Николая, всё определил и расставил по местам. Он проснулся от яркого солнечного света, пробивавшегося сквозь узкую щель между неплотно сдвинутых штор. Свет этот радовал и бодрил, но миллионы пылинок, фланировавших туда – сюда в золотых лучах, как-то огорчали.

"Чем приходится дышать, – больше в шутку, чем всерьёз подумал Николай, – так долго не проживёшь".

Завтрак был обычным и скромным: бутерброд с салом и двумя яйцами всмятку, и второй бутерброд, но уже с колбасой и большой чашкой чая. Побрившись и приняв душ, Николай решил до того, как отправиться в библиотеку, сбегать в продовольственный, заполнить опустевший холодильник.

Вернувшись менее чем через полчаса, у дверей своей квартиры он обнаружил, симпатичную девушку лет двадцати, высоко роста и с пышными рыжими волосами. Чем-то она, безусловно, была похожа на него, но в основном – была в маму.

– Привет, – сказала дочь.

– Привет, – ответил Николай.

Это было их обычным приветствием. Только сегодня Николай произнёс его с широкой улыбкой и с неподдельной радостью. А дочь – как-то с грустью, как заметил отец, чуть ли не со слезами на глазах.

– У тебя опять телефон не отвечает, – тихим голосом сообщила Юлия, – вот я без предупреждения и заявилась, надеясь, что будешь дома.

– Опять, наверное, разрядился, старьё несчастное. Всё никак не соберусь его поменять. Ты уж извини, что-то мы на пороге застыли, давай, заходи.

Николай распахнул входную дверь и посторонился, пропуская дочь. Они сняли куртки, обувь и прошли на кухню, где Николай начал наполнять купленными продуктами холодильник, а Юлия села за стол и молча наблюдала за отцом.

– Как твои дела, котёнок? – спросил Николай, продолжая наполнять холодильник, лишь на мгновение повернув голову в сторону дочери, – как учёба?

– У меня, папа, всё в порядке, всё по-старому, – голос Юли опять на секунду дрогнул.

Николай захлопнул, наконец,      дверцу своего доисторического ЗИЛа и сел за стол напротив дочери.

– Но я же вижу, что ты "не в своей тарелке", – обеспокоенно сказал он, – да и время твоего визита озадачивает.

Николай вдруг спохватился:

– Хочешь что-нибудь, чай или кофе?

– Нет, нет, спасибо. У меня сейчас мысли совсем о другом.

– Да о чём же, случилась что-нибудь? – Теперь уже Николай всерьёз забеспокоился. До сих пор у дочери не возникало проблем, которых бы она не сумела преодолеть самостоятельно. Что же вдруг так её "достало?" Может, несчастная любовь или, не дай Бог, беременность? Она уже не ребёнок и вполне самостоятельна, так что всё возможно. Хотя с такой проблемой она бы обратилась, пожалуй, к матери.