Темная сторона

Я хотел мою Лори назад. И насколько сильно, осознал, только увидев ее лицо снова перед собой. Дальше все было с моим участием, но все же мимо мозга. Вернуть себе возлюбленную хоть так… Чудовищный самообман. Это я понимал яснее некуда на рассудочном уровне, но глаза говорили об обратном, все тело ныло и пело в приветствии давно утерянного, такого неистово желанного. Опять ощущать, как это: брать мою Лоралин и принадлежать ей. Это было мощнее всякой правды.

– Это не моя Лори, – прохрипел я вслух, будто так мог убедить себя хотя бы отвернуться.

Черта с два. Вид ее обнаженного и вымытого трясущимися от трепета ежесекундного узнавания руками тела и лица опрокидывал, разбивал в пыль мои жалкие попытки оторваться от созерцания и на миг. На самом деле, все мои силы сейчас уходили лишь на то, чтобы не перебраться на постель и не исцеловать ее даже вот такую, еще недвижимую после обращения, от пальцев ног до макушки, упиваясь этим лживым счастьем узнавания, возвращения в пространство прежней радости. Меня аж потряхивало от необходимости истрогать ее всю.

– Не Лори, – пробормотал, продолжая малодушно упиваться кайфом от одной только возможности смотреть. Слова мне не помогали. Они ничто, когда я вижу перед собой эту грудь с темно-розовыми сосками, изгиб шеи, развилку бедер, в которую зарывался лицом сотни раз. И сделаю это снова, умирая от наслаждения вкусом.

Да, я знаю, что кара последует. Она очнется, и не будет женщиной, которую я храню в памяти, которую вижу в ней. Не тот голос, не та кровь. Но сейчас, когда она молчит… И я так безумно давно пробовал кровь Лоралин, еще когда сам проходил через обращение, я ведь мог забыть…

– Идиот! Мертвые не возвращаются! – озлился на себя, но толку-то.

Я хочу, чтобы это была она, хочу просто отчаянно! И я ведь смогу простить ей отличия? Смогу продолжить обманывать себя?

– О чем ты думаешь, придурок, – зашипел себе под нос. – Будто эта женщина действительно нуждается в твоем прощении за то, что она не твоя возлюбленная. Что ты, гад, натворил вообще? Нельзя этого было делать! Нельзя ни по какой причине.

Или все же можно? Внутри все так похолодело, что я себе показался куском льда. Если я вижу в ней Лори, то и он… Неужели эта бедняжка – шанс остановить его? Закончить все это дерьмо?

– Я такая бездушная тварь, но ведь это никакая не новость.

Глава 7

Мое пробуждение было внезапным. Будто, упав в ледяную воду, я потеряла способность дышать от шока, а теперь, вернувшись в сознание, начала, захлебываясь, хапать воздух, молотя в панике руками и ногами по чему-то мягкому и лупая глазами в темноту.

– Тише, это ощущение удушья обманчиво и сейчас пройдет, – раздался где-то поблизости уже знакомый мужской голос с хрипотцой сейчас, как после слишком долгого молчания.

Зыркнув в направлении звука, я увидела его… того самого, который…

Заорав… ну ладно, на деле – засипев, я дернулась в сторону, обнаружив, что лежу на огромной кровати голышом, даже ничем не прикрытая, как нарочно выставленная в таком непотребном виде на обозрение, а покусавший меня псих сидит рядом в глубоком кресле, пялясь на меня своими глазами – темными провалами на фоне бледного пятна его лица. Жуть-то какая!

– Осторожнее, ты навредишь себе, – подался он в мою сторону, напугав еще сильнее, и с кровати я таки свалилась, хлопая себя в панике по груди.

– Наврежу? – Ушам своим не верю! – Ты мне в шею вцепился! До крови! В смысле – она так и хлестала!

– Так и задумывалось, – кивнул он невозмутимо, поднимаясь, а я, вскочив на ноги, шарахнулась подальше, слава богу ни на что не налетев в потемках. – Не бойся, я не опасен для тебя.

– Ты пил мою кровь! Фу, гадость! – Я схватилась за то самое место на шее, судорожно нащупывая рану и не находя ее отчего-то, а мой живот вдруг свело, но совсем не от отвращения, хотя самое время. – И заставил меня пить твою!

– Вряд ли ты бы согласилась добровольно в первый раз, – снова кивнул он, но, вместо того чтобы подойти, наоборот, отошел подальше, и я уже не могла даже угадать выражение его лица.

– Да я ни в какой раз бы не согласилась! Ты какой-то ненормальный, из тех, кто подцепил ужасную болячку и теперь старается заразить ею побольше людей вокруг? Или сектант-сатанист? Или из тех психов, что вечно красят волосы в дикие цвета, одеваются в черное и носят накладные клыки, возомнив себя вампирами?

– Это все твои версии или еще будут?

– Будет заявление в органы! – ляпнула вгорячах, но тут же подумала, что это глупо. Зачем меня отпускать, если побегу в полицию. – Будет, если меня не выпустят отсюда сию же минуту.

Помещение, в котором мы находились, было очень большим и темным, и в нем располагались кровать и кресло, и еще что-то вроде комода угадывалось по очертаниям, и на этом все, что я могла пока рассмотреть, потому как боялась упускать из виду любителя похлебать чужой кровушки, пусть он и прикидывался сейчас частью интерьера в темном углу.

– Хм, и что, интересно, намерена заявить властям?– уточнил он, медленно перемещаясь, почти проплывая по своей стороне комнаты.

Послышалось шуршание, и вслед за тем, как он шел вдоль стены, стали плавно раздвигаться очень плотные шторы, открывая вид на огромные окна от пола до потолка, за которыми наблюдался серый дождливый рассвет. Стало намного светлее, но от этого ничуть не менее страшно. И странно. Потому как настойчивое ощупывание никаких вообще признаков недавних повреждений не обнаружило. А что если у меня начались те самые галлюцинации, о которых предупреждал доктор? Пусть так, но, однако же, я очнулась не на той самой крыше, куда сто процентов поднималась, и не внизу в съемном пентхаусе, в крайнем случае, а в каком-то логове упыря.

– Я найду, что сказать, – пробубнила, узрев наконец, где тут дверь. – Одежда моя где?

– Платье я выбросил – оно безнадежно было испорчено.

Ага, улики, значит, уничтожаем.

– Все, что еще нашел, вон там, – псих кровососущий указал на еще одно кресло с горой пакетов, в которых я, присмотревшись, опознала все свои последние бесполезные покупки из дорогих бутиков. – Но тебе нельзя уходить.

– Кто это сказал? – ощетинилась я, начав бочком передвигаться к обнаруженному выходу.

– Твоя новая природа. Выходить на улицу сейчас смертельно опасно для тебя.

– С какой стати?

– А с какой стати мне было осушать тебя и поить своей кровью? Есть разумное объяснение, помимо всякой чуши про секту, больного психа, или что там еще тебе в голову приходило?

– У того, что кто-то берет и вцепляется накладными клыками в чью-то шею, не существует разумных объяснений. Это действие противоречит понятию разумности в принципе.

– Только если этот кто-то не вампир и не питается этой самой кровью, да? И, между прочим, все свое, родное, можешь подойти и потрогать, и я не так уж и вцеплялся, сделал это максимально безболезненно и нетравматично для тебя.

– Вампиры – выдумка. Максимум больные люди с… как же там оно называется?

– Порфирия, – услужливо подсказал мне чокнутый.

– Вот! Я видела передачу о таких больных. И, к сведенью, это была моя шея, так что мне лучше знать, было ли это безболезненно…

– Ты всегда кончаешь от боли?

– Что? – Вместо возмущенного вопля вышло какое-то сдавленное карканье, а от стыда аж в жар кинуло. – Да при чем тут… Я не буду об этом говорить! Что бы там ты себе ни придумывал, но я не давала тебе право кусать меня и, возможно, заражать черт-те чем, от чего я могу…

– Перестань! Нам обоим известно, что ты была смертельно больна и собиралась совершить суицид.

– Откуда ты…Что значит «была больна»?

– Больше нет. Те самые выдуманные вампиры, к которым ты теперь тоже относишься, не болеют ничем. Можешь не благодарить, просто успокойся, посети удобства и покормись уже от меня, или твой голод свернет мне мозги набекрень.

Я автоматически открыла рот для очередного возражения, но оно застряло где-то в глубинах пораженного новым шоком мозга. Это было похоже на короткое замыкание. Мне толком-то вот прям до всей глубины души, до донышка не удалось поверить в свою обреченность после того, как узнала о диагнозе. Тот момент, когда разумом знаешь, но соглашаться отказываешься. А тут это. Вероятно, нормальный человек сначала обрадовался бы. Я же, уже осознав собственную несовместимость с таким понятием, как везение, разозлилась.