Страница 2 из 3
Боже, храни всех кретинов, отравленный воздух, искусственый фаллос, мирный атом и нефтяную пленку!..
Короче говоря, у Эдика было хреновое настроение. Очень хреновое. Во время приступов мизантропии он ненавидел даже себя. Каким-то дурацким и непонятным образом это утешало. Как будто, наконец, обнаружился крайний в длинной очереди на кладбище. И становилось легко и спокойно. Очередь продвигалась быстро. * * *
Он явился к Вислюкову одним из первых, чтобы успеть опрокинуть пару рюмок (проклятая тяжесть, проклятая застенчивость) и увидел ее. Она стояла возле окна и смотрела на серый снег.
Эдик был старый циник, одинокий спивающийся писателишка (с психологией неизлечимо больного типа все до лампочки : какая разница, от чего подыхать -- цирроз печени? ядреная ядерная зима? экологические кранты?), но тут он почувствовал что-то вроде удара под дых. Словно опять терял все, что уже давно было потеряно... Он застыл с рюмкой, поднесенной ко рту.
В ней была видна порода без единого изъяна -- то, что не приобретается никаким воспитанием, самообразованием, лакировкой или контролем. Совершенство китайской бронзы. Бесполезная красота. (Позже ему представилась возможность убедиться: порода была проявлена во всем -- в форме пальцев и ногтей; в умении носить дешевые тряпки и относиться с иронией к самой себе; в понимании того, что нет ничего слишком важного; в том, что она могла позволить себе произнести пару фраз из лексикона грузчиков и это не звучало вульгарно.) К тому же, у нее оказалось целых шесть здоровых зубов! Остальные -- имплантанты, зато ослепительно белые. Из материала, который не распадется и через тысячу лет. Идеальные экспонаты для антропологических коллекций будущего.
Эдик уже успел выпить достаточно, чтобы стать раскованным и приятным . Он отправился клеить даму -- как выяснилось, не даму, а сущее дитя. Но изощренное в своих желаниях. Это было интригующее сочетание.
-- Вы не замужем? -- он не тратил времени на исполнение брачного танца и сразу перешел к делу.
-- Нет.
-- Второй бестактный вопрос: с кем-нибудь дружите ?
-- Нет.
Коротко и ясно. Что за славная куколка! (Только какого черта она здесь делает?)
-- Я вас провожу.
-- У меня машина.
-- Тем более. Подтолкну, если заглохнет.
-- Ладно. Тогда закусывайте, пожалуйста... * * *
...Вислюков уже целенаправленно двигался к нему, выставив коньячную бутылку, как ствол, и зажав рюмки между пальцами. Встретившись, они обменялись заблудшими душами...
(-- Что такое, старичок?
-- Депрессняк давит.
-- Ах ты, мой бедненький! Давай я тебя полечу...
-- Это уже тотально. Это -- клиника.)
...И начали лечить друг друга, зная, что все бесполезно.
3
Когда они вышли на улицу, снег уже прекратился. Было около полуночи. Городу, укрытому серым саваном, снился кошмарный сон. Какие-то паразиты корчились у него в кишках. Луна над крышей дома показалась Эду помятой, будто тоже перебрала.
Девочка его не обманывала -- в углу двора поместились фиат-темпо , темно-красный, как сгусток крови, и черный джип-чероки . Эдик хотел уже воспроизвести последнюю сводку об угонах, когда из-под арки вышли двое и двинулись ему навстречу. Сопляки. Лет по восемнадцать. Без видимых отклонений от нормы. Но отклонения были -- он нутром чуял.
Пыляев не удивился. Было бы странно, если бы этого с ним не случилось.
-- Ого, какая у тебя телка! -- сказал один из сопляков.
-- Ребята, не пошли бы вы на хер? -- тихо и вежливо осведомился Эдик.
Ребята его не послушали. Он не был разочарован.
Из чероки высадились трое. Десант на мою голову, -- печально подумал Пыляев, приготовившись во что бы то ни стало сберечь яйца (у него возникло предчувствие, что они ему еще понадобятся)... Луна вдруг стала такой яркой, словно в небе запылала магниевая вспышка. Двор был как на ладони.
Новые персонажи выглядели постарше и пострашнее. Матерые волки. У одного были перепонки между пальцами, у второго -- лиловая опухоль вместо правого глаза, а третий был красавчик. Только абсолютно лысый в свои двадцать восемь.
Глаз вяло приблизился. Он все делал вяло. Вяло взял сопляка за волосы, вяло приподнял ножку, вяло стукнул пацана рожей об свое колено... Что-то вяло хрустнуло. Глаз аккуратно положил сопляка на снег. Второй исчез. Мгновенно.
Глаз повернулся и произнес с интеллигентским придыханием:
-- Извините.
-- Спасибо, Гена, -- поблагодарил очаровательный женский голосок.
-- Слушай, я хочу с ним выпить, -- бубнил Эд, пока она доставала ключи из кармана шубы.
-- Ему нельзя. Он на работе.
В машине Пыляеву стало тепло и уютно, как в чреве у мамаши. В герметизированном салоне бесшумно работал воздушный фильтр. Пьянка у Вислюкова казалась далекой, будто происходила в палеолите. Черно-белая явь по ту сторону хрусталиков слегка покачивалась. Блаженно разбросав себя на сидении, Эдик рассматривал свалку компакт-дисков. Определенно, кто-то приучил девочку к приличной музыке.
-- На ваше усмотрение, -- сказала она, перехватив его взгляд.
О, у него было усмотрение ! Да еще какое! Он воткнул в чейнджер компакт Питера Грина и выбрал песню -- конечно, вот эту: Я потерял свои деньги, я потерял свою девушку, а теперь я теряю разум... Только после того, как Грин допел до конца, она спросила (ну что за благовоспитанное дитя!):
-- Куда вас отвезти?
Он проревел басом пару строк из романса:
-- Мне некуда больше спешить... Мне некого больше любить!..
-- Понятно. Как насчет кофе?
-- О! О! -- у него не было слов.
Улыбаясь, она развернулась -- только шины взвизгнули. Чероки держался сзади, как тень.
Многоквартирный дом в центре города. Охраняемая стоянка. А возле подъезда -- несколотый лед. Оказалось, весьма кстати. Здесь она поскользнулась, и Эдику пришлось ее поддержать. Он сохранял перпендикулярность к земле и в джинсах. Странно -- ему казалось, что его мужественность впала в зимнюю спячку... Чероки остался дремать рядом с фиатом -- пример симбиоза в бездушном механическом мире.
-- Меня зовут Элеонора, -- услышал Пыляев сквозь рокот внутричерепных барабанов, призывавших к подвигам.
-- Какое совпадение! Э -- и еще раз э . В смысле, Эдуард. Баснописец.