Ёшка

– Ну, Данта, как тебе мой брат? – спросила Катерина, просто сгорая от любопытства.

– Иван Владимирович? – переспросила Данта и немного покраснела.

– Ты прекрасно знаешь, кого Кэти имела в виду, – вступилась в разговор Анна и, улыбнувшись, добавила, – мне тоже интересно.

– Полно, Энн, Кэти, – попыталась отмахнуться от них Данта.

– Он ей понравился! – громко воскликнула Катерина и захлопала в ладоши.

– Ну что ты милая, – успокоила ее Анна, – мы просто шутим.

– Ах, как он смотрит на меня, – взволнованно, продолжала Данта, – невыносимо находиться с ним рядом.

– Это любовь! – с восхищением произнесла Катерина, – ах, милая моя, как прекрасно!

– Кэти, – одернула ее Анна, – Не знав об этом чувстве, так говоришь…

– Оно придет! – уверила Катерина, – а как это? – обратилась она к Данте, – мучительно?

– Не знаю. Так волнительно, но боязно…

– Мне кажется, что Иван влюблен, – сказала Анна.

– А если он попросит благословения у папа и мама? – с испугом и радостью одновременно произнесла Катерина.

– Ах! – воскликнула Данта и прикрыла лицо руками, – я умру, не вынесу этого.

– Да что ты, дорогая, – взяв ее за руки, произнесла Анна, – не бойся этого чувства. Тем более, что оно может быть взаимно.

– Я не знаю. Кажется, я его боюсь, – ответила Данта.

– Но почему?

– Не знаю. Когда я его вижу, волнуюсь. Когда он дотрагивается до меня – дрожу. Он такой сильный…

– Так это же прекрасно, – вздохнула Катерина, – мне бы так…

– Кэти, ну когда ты повзрослеешь? – устало вздохнула Анна.

– Нет, нет, – вступилась Данта, – Кэт права. Я сама неправильно веду себя.

– Не волнуйся так, всем известно, что Ивану всегда нравились дамы старше него. Его прельщает молодость, но не юность, – по своей душевной простоте, выдала Катерина.

– Кэт!? – возмутилась Анна, строго взглянув на сестру.

– Ой, – Катерина прикрыла рот ладонью и взглянула на Данту.

– Конечно, – тихо произнесла Данта, – что может заинтересовать такого мужчину, как Иван Владимирович, в такой девушке, как я?

Анна мило улыбнулась.

– Значит, ты все-таки влюблена! Данта, милая, не печалься раньше времени. Вспомни, как наш папа благоволит к тебе. А ваша мама, отчего она отказала стольким знатным дворянам, сватавшимся к тебе? От того, что знает, что ни один из них не достоин тебя. А Иван, – она посмотрела в сторону стола, за которым сидели мужчины, – он совсем другой!

В это время лодка причалила к берегу, но дамы не спешили покидать ее.

– Лизонька, как же красивы здешние места! – с искренним восхищением произнесла Анастасия Павловна.

– Да, – согласилась Елизавета Петровна, – здесь прекрасно. Еще красивее, чем Ванечка описывал в своих письмах.

– Я и представить не могла, что младший из твоих сыновей окажется столь благородным и таким самостоятельным юношей.

– Да. Он сумел удивить нас всех

– Прости мне мою прямоту, – вдруг произнесла Анастасия Павловна, – но Иван лучший из твоих сыновей.

– Ах, Анастасия, – вздохнула Елизавета Петровна, – мое материнское сердце разрывается на части. Ведь они все мои дети.

– Конечно, конечно. Но очарована я именно им. Твои старшие сыновья нашли себе выгодные партии в Париже. А Иван здесь совсем один. Вдали от вас.

– Потому сердце мое так и болит за него. Лишь одного желаю. Женился бы. Нрав у него ведь, вон какой…

– Пылкий, – улыбнулась Анастасия Павловна.

– Пылкий, да еще какой! Вон, уезд у него целый. Душ много. На него только и смотрят. Но подумай. Один ведь совсем. Некому о нем позаботиться.

– Да. Жениться бы пора. Молодой да ранний он у тебя, Лизонька. С женой-то потише был бы…

– Конечно, – согласилась Елизавета Петровна, – да разве же к нему подступишься с разговорами такими?

– Не печалься. И это случится. Граф он видный. Умен, хорош собой. Даст Бог, полюбит и женится.

– Сердце мое успокоится тогда, – вздохнула Елизавета Петровна.

– Мы столько лет дружны с тобой, Лизонька. Не хотелось бы, чтобы ты держала на меня обиду.

– Ну что ты, милая, – успокоила ее Елизавета Петровна, – твои советы и поддержка мне всегда были нужны.

Владимир Кириллович устроил судьбы старших сыновей и был готов переехать для этого в Париж. Когда-то он хотел поженить Данту и Николая. Это была бы выгодная партия для обеих сторон, но полька Анастасия Павловна, несмотря на это, предпочла деньгам и завидному положению счастье своей единственной дочери. Тем более, что Николай, которого сулили в мужья Данте, подсмеивался над ее робостью. А Данта не любила его общество и никогда не скрывала этого.

В это время подали чай. Владимир Кириллович пересел от стола в плетеное кресло. Он откинулся на спинку, важно закинул ногу на ногу и закурил сигару.

– Твои братья рассказали мне о вашем вчерашнем разговоре, – объявил он.

Иван взглянул на братьев.

– Так скоро?

– В России никогда спокойно не было, – продолжал Владимир Кириллович, – неспокойно и сейчас. В то время, как аристократия не торопится поддерживать принятое положение о крепостных, ты уже выдал вольные половине своего уезда.

– Не вижу причины не сделать этого, – с присущим ему спокойствием ответил Иван.

– Иван, послушай, – вступился Николай, он взглянул на отца и, получив его молчаливое согласие, начал говорить, – Наша фамилия носит титул. Мы одни из самых богатых и знаменитых семейств при дворе. Но чтобы остаться на плаву сейчас, нам необходимо объединиться. Мы с Андрэ уже объединили свои капиталы, но и этого оказалось мало.

– Нужно гораздо больше. Во Франции сейчас особенное положение, – добавил Андрей.

– Причем здесь Франция?

– Мы собираемся переехать во Францию, – ответил Андрей, – Мы с Николя нашли там себе неплохие партии. Поженившись на дочерях высокопоставленных герцогов, мы сможем поправить свое положение. От этого выиграют все. Но нам нужно сделать видимость, что мы очень богаты… а наше семейное положение сейчас, – Андрею было трудно признаваться в том, что они на гране банкротства, – скажем так… затруднительное.

– Если вам нужны деньги, – возмутился Иван, – почему просто не попросите?

– Дело не в деньгах, – прикрикнул Владимир Кириллович. Его злил тот факт, что ему приходиться просить помощи у сына, да еще и младшего.

– Тогда в чем? Или я так нужен Франции? Или вам, отец?

Иван окинул взглядом всех троих и с горечью добавил:

– Никогда не был нужен. Столько лет спустя вы здесь и хотите лишить меня всего… моего дома!

– Твой дом – рядом с семьей, а значит, теперь во Франции! – опять прикрикнул Владимир Кириллович, – тем более, что ты уже жил там, и довольно не плохо.

– Вы мало обо мне знаете, папа. Мой дом здесь!

– Неужели в тебе играет старая рана? – Николай довольно улыбнулся.

– Старая рана? Нет. У меня нет ран. Меня никто никогда не ранил. Мы же братья! Неужели мы можем ранить друг друга? Неужели все так плохо… у нас с вами?

Никто не решался ответить на этот вопрос. Братья сидели, опустив головы, и от стыда не могли поднять глаз. Отец Ивана тоже ощутил вкус поражения.

– Что же, – продолжил Владимир Кириллович, – Я выполнил просьбу Елизаветы Петровны, теперь могу откланяться.

– Мама уедет с вами?

– Однозначно!

– Нет! – Иван повысил голос. До этих слов, все что происходило между отцом и братьями было для него лишь игрой, хоть и неприятной ему. Но когда он понял, что отец не шутит, Иван огорчился и не смог оставаться спокойным.

Николай хитро улыбнулся. Они переглянулись с Андреем: оказалось, есть способ вывести брата из равновесия.

– Иван, тебе следует выслушать отца, – добавил Андрей.

– Почему он уезжает? Какие дела могут возникнуть у графа в его почтенном возрасте? – он словно перевел дух и былое спокойствие вернулось к нему.

– Иван, опомнись, – возмутился Николай, – как ты разговариваешь!?

– Елизавета Петровна поедет со мной! – Владимир Кириллович был решительно настроен, – если желаешь, здесь могут остаться твои братья и сестры. Они еще немного погостят у тебя. Я предполагал, что Екатерина и Анна уедут в конце месяца, а твои братья останутся и помогут тебе продать поместье.