Страница 42 из 48
- А ты сбежал аж со всего Южного фронта, Кирюшка,- парировал Зингер.
-Да хватит вам кусаться,- перебила их Елена.- Причем тут аэропланы?
-Я тоже не корягой делан,- сказал Зингер.- В Америке ходил в авиационный клуб, могу управлять аэропланами. В Крыму и на Кавказе сейчас белые. Пароходы в Константинополь, Грецию ходят регулярно. Пара часов и мы в Севастополе, Елена, вот с этим багажом,- он опять похлопал по саквояжу. - Но уточняю, "Ньюпор" способен поднять только двух человек. Впрочем, больше нам и не надо. Тебе, Кирюшка, дорога в штаб Скоблина по твоим шпионским делам - спер карту у Александра Ильича, сам и неси - а нам с Еленой для начала надо в Турцию.
-Для начала надо дрезину с путей сбросить,- сказал угрюмо, подошедший машинист. - Мечтатели-шпионы, мать вашу...Прости, Царица Небесная...
Даниле было велено остаться в головном вагоне за пулеметом. На дрезину навалились все вместе. С помощью лома уже приподняли наполовину, когда из-за леса медленно выполз бронепоезд. Казалось, он специально не издавал ни звука, боясь вспугнуть беглецов. На бойницах первого вагона, похожего на большой продолговатый железный ящик, развивалось красное знамя, висели портреты трех вождей: Маркса, Ленина, Троцкого. Состав, как и "Красный Освободитель" состоял из четырех секций. Паровоз, полностью закованный в броню, находился сзади состава, о чем говорила труба с широким раструбом. Из нее не было видно характерного черного дыма, словно он ехал на воздухе.
Все замерли, дрезина вновь легла на шпалы.
-Приехали,- вздохнул машинист.
-Кажется, это "3-ий Интернационал" Лёвы Троцкого,- прищурившись, сказал Зингер. - Как он тут оказался, должен же быть в Мценске. Так, Кирюшка?
Свирчевский промолчал. Затем тихо процедил сквозь зубы, будто его могли услышать в приближающемся бронепоезде:
-Спокойно отходим к "Освободителю".
Застрочил пулемет Данилы. Из ближнего перелеска бежали солдаты, вероятно, те, что уцелели после двух шрапнельных выстрелов.
-Поздно драпать, - сказал Казимир Евграфович.- Да и куда?
Это были его последние слова. Пуля попала ему в висок и он, забрызгав кровью стоящего рядом Зингера, рухнул рядом с дрезиной.
Аркадий поднял руку:
-Эй, не стреляйте, мы свои! Я личный друг Троцкого.
Солдаты налетели словно вороны, стали бить всех прикладами. Их остановил комиссар в кожанке, у которого рукав в двух местах был слегка порван шрапнелью. На платформу, откуда стрелял Данила, солдаты собирались забросить гранаты, но и на этот раз командир их остановил:
-Снаряд взорваться, башкой думать, а не задница.
По выговору Елена поняла, что это латыш. Бронепоезд с красным флагом приблизился почти вплотную. С него спрыгивали бойцы в папахах и комиссары в кожанках.
-Точно, "3-ий Интернационал",- прочитал на борту название бронепоезда Зингер, вытирая рукавом кровь, текущую из разбитого носа.
Подбежал какой-то командир с тонкими усиками, схватил за грудки Свирчевского, ударил его лысой головой в лоб:
-Скотина. Кто бы мог подумать.
Бывший армейский чекист упал навзничь, из правого уха потекла красная струйка.
-А с тобой, гнида, буду лично дознание проводить,- пообещал он Зингеру.
-Лёва здесь?- спросил Аркадий, сплюнув черную слюну.
-Какой он тебе "Лёва"? Ошметка собачья.
Лысый замахнулся, но тут с подножки вагона спрыгнул человек в простой солдатской шинели, кожаном картузе со звездой. "Не надо!" - крикнул он. Заложив руки за спину, подошел к дрезине, пнул ее начищенным до блеска ботинком. Зингер сразу узнал наркома Троцкого.
-Привет, Лёва, меня тут обижают.
Лев Давидович кивнул, перевел взгляд на "Красного Освободителя":
-Не бронепоезд, а рухлядь. Этих ко мне в кабинет.
Один из вагонов "Интернационала" был перегорожен надвое. В первой половине размещалась артиллерийская батарея из двух орудий, во второй кабинет наркома по военным делам. Здесь стоял длинный деревянный стол, обитый зеленой тканью. По обе стороны - привинченные к полу железные лавки. На окнах-бойницах темно-коричневые занавески с кистями, как в будуаре. На двух тумбочках - ажурные лампы. Железная простоя кровать застелена красной атласной тканью. Видно было, что для наркома женская рука пыталась создать в пути уют.
Троцкий нацепил на вешалку шинель, посмотрелся в небольшое зеркало, прошел к столу, за которым сидели Елена, Свирчевский и Зингер.
-Можете не вставать,- он устало махнул рукой, хотя никто этого делать и не собирался.
Сел в массивное кресло во главе стола. Перед ним лежали свернутая карта, найденная у Свирчевского и саквояж Зингера. Он открыл его, медленно стал высыпать содержимое на стол.
-Твое, Аркадий? - спросил он.
-Мое, Лёва,- подтвердил Зингер.
-Ты всегда был алчным.
-А ты прижимистым.
Оба расхохотались.
-Помнишь, как ты затащил меня в Нью-Йорке в ресторан по случаю открытия газеты "Классовая борьба", а потом выяснилось, что ты якобы потерял деньги?- спросил Троцкий.- Пришлось платить мне. Так долг ты и не вернул.