Страница 36 из 48
Елена прикидывала - говорить чекисту или нет про Шахово, куда якобы должен прибыть бронепоезд с Троцким? Решила все же сказать, подчеркнув, что по словам Зингера, Свирчевский в курсе авантюры с фиктивной диверсией на военного наркома. Ее слова произвели странное впечатление. Свирчевский поморщился, будто в пироге попался клоп:
-Случаются и у Зингера светлые мысли в голове.
-Как же вы, убежденный и идейный чекист, готовы пойти на эту авантюру? Где же ваша нравственность, из-за которой вы не согласны с самим Гегелем?
Кирилл Андреевич взял пирожок, разломил его пополам, высыпал начинку на блюдце, поводил по крошеву пальцем, словно ворожил. Тяжело вздохнул:
-К черту Гегеля и всех остальных философов, их идеи хороши для обсуждения в университетских аудиториях и курительных комнатах. Словесное жонглирование, больше ничего.
-Вот как! А как же Маркс?
-Он другое дело. Маркс дает рецепт нового, бесклассового общества. Ради этого стоит рискнуть, что мы, большевики, и делаем.
-И блюдо по его рецепту в соусе безнравственного революционного терроризма, с приправой классовой борьбы. Готовка этого блюда, судя по вам, упертым красным поварам, никогда не закончится.
Второй пирог Кирилл Андреевич начал крошить уже на стол, часть капусты упала ему на черный плащ. Его карие глаза остановились, стали похожи на раздавленные волчьи ягоды.
-Что вы делаете? - остановила его Елена.
Очнувшись от задумчивости, Свирчевский сгреб крошки в ладонь, бросил их в угол пустого, колченогого шкафа с открытыми дверцами, подошел к окну, долго в него смотрел.
-Я не переживу, если вас расстреляют,- тихо произнес он.
Елена расслышала, теме не менее, переспросила:
-Что вы сказали?
Он резко развернулся, черным вороном кинулся к ней, напугав неожиданной стремительностью, опустился на колени, схватил за руки, начал их целовать:
-Умоляю вас, отступитесь от своих взглядов, хотя бы на время, скажите на Полевом суде, что раскаялись, одумались, что признаете свои ошибки. Хотя, к черту Полевой суд, сегодня в штаб фронта приезжает заместитель руководителя военной разведки Завыездинский. Я попрошу у него за вас, скажу, что вы нам очень помогли, только, пожалуйста, не упрямьтесь. Он вас помилует.
Выдернув руку из цепкой хватки Свирчевского, Елена насмешливо спросила:
-Что же так мелко? Зингер собирается просить за меня самого Троцкого. А не боитесь, что Завыездинскому я расскажу о вашей с Аркашей авантюре? Вряд ли он обрадуется. А, может, и Александр Ильич Егоров в вашей компании? Прям, классическое гамлетовское трио- Клавдий, Фортинбрас и Тибальт. Заметьте, все они плохо закончили.
Елена зло рассмеялась в лицо чекисту, отчего у того побежали мурашки по спине. Он впервые ощущал, казалось бы, взаимоисключающие чувства: любви и ненависти. Ему очень хотелось пристрелить рыжую чертовку, а затем зацеловать до дыма ее бездыханное тело.
-Вы смешные и никчемные создания, большевики,- продолжала издеваться она. - Не буду я отправлять Кутепову фальшивое донесение о дате и направлении вашего удара. И про приезд Троцкого в Шахово не буду. Проглотили? Закусите пирожком, Кирилл Андреевич. И успокойтесь, а то вон капустой весь кабинет замусорили.
Свирчевский вынул револьвер, направил на Васнецову:
-У меня нет другого выбора. Скажу, что вы пытались бежать. Уж лучше от моей руки, чем от сапог солдат после...
-Ну, договаривайте, нравственный вы человечище. Где она, ваша красная нравственность, когда вы только и можете вести себя как скоты: убивать, насиловать, грабить, жечь?
Контрразведчик взвел курок. Елена спокойно вынула у него из дрожащей руки наган, вернула курок на место, положила на стол, похлопала чекиста по щеке:
-Ах, какие страсти. Ладно, уговорили.
-Что?- не поверил Кирилл Андреевич.
Он был раздавлен и опустошен своим неожиданным для самого себя унижением перед Васнецовой. Ему было стыдно и тяжело, так как понимал, что его слова правда: он не сможет жить без этой рыжеволосой Жницы, черт ее принес на его голову. И Зингер, проходимец, под ногами болтается. На его авантюру он поддался лишь с одной целью - первым сообщить Троцкому, именно Льву Давидовичу, а не нынешнему начальнику военной разведки Гусеву, о том, что его любимец Зингер задумал спектакль с ложной диверсией против него, наркома. Задумал исключительно из личной корысти - получить награду и повышение, а, может, и деньги, чтобы дезертировать с фронта вместе... Нет, эта мысль была Свирчевскому невыносима.
-Я вас правильно понял, Елена, что вы согласны составить... донесение Кутепову и Скоблину?
-Да, да! - крикнула Васнецова.
Он улыбнулся, облегченно вздохнул:
-Замечательно. Уф. Вам говорил Зингер про...?
-Адъютанта Зайончковского, который притащил в штаб Скоблина планшет с документами? - догадалась Елена.- Разумеется. Лихо вы придумали.
Опять улыбнувшись, Свирчевский кивнул, вероятно, в знак благодарности за похвалу.
-Ваше донесение должно в точности соответствовать тому, что передал Скоблину Федор Пашков. Вот.
Контрразведчик вынул из внутреннего кармана черного плаща сложенный лист бумаги, развернул его на столе, разгладил.
-Перепишите его своей рукой. - Он достал еще один лист, чистый, положил перед Васнецовой.- Только очень прошу, не ставьте в тексте или где рядом условных знаков - кружочком, крестиков, лишних точек и тому подобных штучек, я о них прекрасно знаю. Это не спасет белых, только навредит вам...нам.