Страница 26 из 48
Кирилл Андреевич сидел за столом с белой скатертью в темном, дальнем углу от входа. Он помахал рукой Васнецовой. Как только она села напротив, тут же подбежал половой, смахнул полотенцем со скатерти невидимую пыль, поставил тарелку с ароматными булочками с творогом, крыжовником, малиной и брусникой. Другой принес пузатый чайник с заваркой, пряники.
-А курочки у вас нет? - поинтересовалась Елена у трактирщика, который приглядывал за мальчиками.
-Курочка будет к ужину-с, товарищ,- ответил тот, поклонившись.- И щучку свежую с грибками сготовим. Есть вчерашние суточные щи-с с кашей, редька маринованная, постные блины. Раньше мое заведеньице так и называлось "Постный блин". Теперь время иное, мы понимаем-с, политически сознательные, нынче "Коммунар", стало быть.
Елена откусила кусочек булочки с творогом:
-У-у, очень даже. Щей мне не надо. Что-то вы какой-то бледный, Кирилл Андреевич. Сами пригласили и сами молчите.
Свирчевский кивнул трактирщику, чтоб тот удалился.
-Да вот, навалилось всё как-то. Самоубийство Отмаша, пропажа штабных документов, а тут еще из центра голову морочат. Наша специальная служба принадлежит Регистрационному управлению Полевого штаба Реввоенсовета. Теперь умники собираются реорганизовать Регупр в Разведывательное отделение Оперотдела наркомата.
-Вам-то что за забота? Как не назови, суть не изменится.
-Это как сказать. Новая чистка, новые кадры...Могут перевести на другую должность, в другой наркомат.
-Что ж, вам проблем будет меньше.
-Видите ли, я идеалист и убежденный марксист, в отличие от многих примазавшихся ныне к красному делу. Я считаю, что мое революционное место именно в контрразведке, на пике, на острие, так сказать, борьбы с врагами. Только искоренив тайного врага, можно победить явного. И построить истинно народное государство. По Гегелю, на которого во многом опирался Маркс, государство это высшее проявление мирового духа, мораль вселенной. Государство безраздельно властвует над индивидуумом, высший долг для которого состоит в том, чтобы быть членом государства. Его незаменимой частью, могу добавить от себя. Вот этой частью я себя теперь и ощущаю. Вы читали Гегеля, Мария Антоновна?
Елена отправила в рот ложку земляничного варенья, запила ароматным отваром.
-Традиционные понятия морали,- ответила она, глядя прямо в глаза чекисту,- не должны препятствовать ни высшему государству, ни героям, которые возглавляют его. Неуместные моральные устои не следует противопоставлять деяниям и свершениям, имеющим историческое значение. Гегель, "Философия права".
-Браво,- Свирчевский театрально похлопал в ладоши. - Недаром вас обучал сам Александр Ильич в Александровском училище.
-У него был иной предмет. Вы меня пригласили о Гегеле поговорить?
-Что вы, так, к слову пришелся. Только вот мораль для нас, большевиков, должна быть приоритетом. Здесь я не совсем согласен с Георгом Вильгельмом Фридрихом. Но у всех мораль своя. Белые считают, что марксизм исповедует человеконенавистническую идеологию классовой борьбы, а мы, большевики, убеждены, что на данном этапе, классовый терроризм оправдан, так как борется с еще большим, историческим терроризмом, коим является буржуазное общество. Главное, чтобы наш внешний терроризм, не перерос во внутренний, чтобы мы не начали искать врагов среди своих же.
-Есть такая опасность?
-Конечно. Любая революция опасна. Как сказал перед казнью Пьер Верньо, революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей. Поэтому мораль и еще раз мораль. Только очень трудно найти грань между злом и добродетелью, всё относительно, наша мораль постоянно раздваивается. Вот у меня был пес, великолепный такой королевский пудель серебристого окраса по кличке Мичман, добрейшей собачьей души. По старости захворал, мучился, бедняга, и я дал ему 5 граммов люминала, этот препарат только-только появился в продаже.
При слове "люминал" Елена вздрогнула, пирог застрял у нее в горле.
-Пес сдох от такой дозы, а я до сих пор терзаюсь совестью - может, не надо было его убивать, а найти хорошего ветеринара. Как вы считаете?
-Не знаю,- как можно спокойнее ответила Елена.- Я собак не держала, но по подругам знаю, что потерять любимого пса - трагедия.
-В том-то и дело, что трагедия. Прям, как человек умер. Да-а, мы людей порой меньше ценим, чем собак. Можем запросто тем же люминалом отравить. В разумных дозах он безвреден, а вот в больших... Вам не приходилось самой пробовать люминальчик, Мария Антоновна?
-Нет.
-А вот Алексей Яковлевич Отмаш попробовал. Благодаря вам.
-Что?- Ноги Елены похолодели. Илья проболтался или его задержали с донесением.
-Да, но только люминал ему крайне не понравился. Правда, Алексей Яковлевич?
Васнецова обернулась. У соседнего стола, опираясь на деревянную колонну с керосиновой лампой, стоял улыбающийся старший помощник комфронта Отмаш. Он вытер рот рукой:
-Сколько помидоров на маскарад перевели, до сих пор на языке горечь. Доброе утро, Мария Антоновна.
Елена не верила своим глазам. Холод подступил к самому сердцу, когда за плечом Отмаша появился с не менее противной улыбкой Илья Сотканный. Он помахал пузырьком с надписью "Cocaini hydrochloridum", открыл крышку, зажал указательным пальцем одну ноздрю, вдохнул:
-С детства обожаю сахарную пудру, у мамки с кухни даже воровал, ха-ха.
-Ну как,- прищурившись, спросил Свирчевский,- на своем я месте в этом государстве, Мария Антоновна? Как я силочки-то расставил, в которые вы попались, словно глупая птичка. А?
Самообладание вдруг разом вернулось к Васнецовой. "Так обычно и бывает в критических ситуациях, - подумала она,- когда терять больше нечего".