Страница 1 из 10

Воспоминания о плене

Абрамов Борис Николаевич

Борис Александрович Абрамов

Воспоминания о плене. Сборник прозы

СССР – Польша – Австрия

(22.06.1941-22.05.1945)

22 июня 1941 года

Тихий июньский вечер. С берега Буга доносится то тихо, то вдруг громче плеск воды. В листве заливаются соловьи, словно соревнуются друг с другом в искусстве.

Во всем чувствуется довольство жизнью и спокойствие!

Только часовые ходят мерным шагом, зорко всматриваясь в сгущающуюся темноту ночи. Постепенно все птицы смолкли, стих даже плеск Буга. В воздухе нависла какая-то тяжелая и давящая тишина. Казалось, она пришла вместе с предрассветной сыростью и туманом.

Люди спят безмятежным сном, не чувствуя надвигающейся смерти.

А она, жадная и сильная, вдруг, неожиданно всей своей мощью ворвалась в жизнь людей, неся с собой страдания и стоны, горе и нищету.

Четыре часа утра. На востоке начинает слегка сереть. И в этот момент смерть, ревя во всю свою раскрытую пасть тысяч орудий и сверкая сотнями тысяч пожаров и разрывов, наложила свои цепкие лапы на город Брест-Литовск. В одно мгновение всё покрылось морем огня, все звуки сплавились в один мощный рев (орудий и разрывов снарядов и бомб).

Начавшийся было день, словно испугавшись, спрятался обратно в ночь дыма и взлетающей вверх земли. Эту ночь прорезывали только маленькие летающие дьяволы – трассирующие пули.

Красноармеец, бывший подчаском, оторопело вскакивает. В первый момент он не может понять, что произошло. В его ушах стоит непрерывный гул…

Красноармеец увидел, как открылись Северные ворота крепости и оттуда повалили беспорядочные толпы. Люди метались в панике и страхе, не каждый мог сразу дать себе отчет в том, что произошло.

Среди бегущей в панике толпы были видны отдельные командиры, старавшиеся приостановить панику, остановить, организовать людей.

Но в первую минуту, когда люди еще не пришли в себя от неожиданности, это невозможно, ибо каждый думает только о себе, о том, как бы спасти свою жизнь, забывая о других. Многие из командиров сами бегут в панике с общей массой.

Красноармеец замечает двоих молодых, с иголочки одетых лейтенантов. «Очевидно, из недавно приехавших выпускников», – мелькает у него мысль. В руках у каждого по огромному чемодану, которые они с трудом тащат, лица их бледны как полотно. (Эти двое выбегают в числе последних из крепости.) Красноармеец решает следовать вместе с этой группой вышедших. Он пробует бежать, догнать их, но штаны неожиданно спадают, путаются в ногах, и он падает, но сейчас же поднимается, с трудом придерживая левой рукой, в которой ощущает палящую боль, штаны, догоняет нескольких отставших красноармейцев и просит помочь ему подвязать раненую руку и штаны, но те молча, словно не понимая, с белыми, как бумага, полуискошенными лицами продолжают бежать дальше, не обращая на него ни малейшего внимания.

Вдруг его кто-то испуганно окликает: «Б., это ты? Где это тебя так отделало?» Красноармеец узнаёт сержанта Федотова, командира 5 Т.К. штабной батареи, полулежащего за кустом.

Б. шепчет пересохшими губами: «Завалило в караулке, еле выбрался, помоги подтянуть штаны и подвязать раненую руку, а то я больше не могу». Федотов, не говоря ни слова, под свист немецких пуль, становится на колени, снимает нательную рубашку и, обследовав раненую руку Б., делает временную повязку, затем снимает поясной и брючный ремни, кладет руку Б. на перевязь и подтягивает ему брюки. Всё это он делает со спокойным лицом, на котором написано сознание того, что он должен оказать помощь раненому товарищу. Федотов делает всё спокойно, быстро и уверенно, в то время как другие бегут в панике мимо с белыми, перекошенными от страха лицами. «Да-а, – добавляет он, закончив работу, – и отделало же тебя, вся спина, как уголь. Надо прямо в госпиталь». Б. с благодарностью посмотрел на него. Слова в такие моменты пусты и не нужны. Среди грохота разрывов и свиста пуль до Б. и Федотова временами доносится твердый, властный и спокойный голос. Б. поворачивает голову в ту сторону, откуда доносится голос, и видит небольшого человека с простым, но энергичным лицом, с уверенными и спокойными движениями. У него знаки различия старшего лейтенанта. Вокруг него небольшая группа младших командиров и бойцов. Они пытаются остановить бегущих людей. Б., вглядевшись пристальнее, узнаёт в старшем лейтенанте одного из командиров 333-го стрелкового полка. Группа бойцов вокруг старшего лейтенанта всё растет и растет. Появляются всё новые и новые пулеметы и автоматы.

И когда артиллерийская канонада немного стихает и от Буга показываются первые цепочки немецкой пехоты, старший лейтенант, засев со своей группой в небольшом недостроенном кирпичном домике, стоящем на краю деревни, открывает огонь из ручных и станковых пулеметов, на время задерживает движение немцев.

Снова вступает в бой артиллерия, снаряды ложатся близко от домика, и маленькая группа вынуждена покинуть свое место и отходить дальше.

Бегущие видят спокойствие и уверенность этих людей, видят этого, небольшого, на первый взгляд, незаметного, человека. Но они слышат его уверенный, твердый голос, прорывающийся сквозь грохот канонады и отдающий приказы. Они тоже успокаиваются и присоединяются к этой группе, растущей теперь на каждом шагу.

Старший лейтенант отводит свою группу, время от времени останавливаясь и поливая движущуюся немецкую пехоту пулеметными очередями. Б. и Федотов передвигаются впереди отходящей группы старшего лейтенанта. Так они доходят до домов, расположенных у Северного городка. Старший лейтенант приказывает разместиться по дворам и занять оборону. Все моментально исчезают. Б. и Федотов продолжают свой путь к Северному городку. С этого момента старшего лейтенанта они больше не видели.

Северный городок пылал. Со всех сторон огромные языки пламени и столбы дыма взвивались ввысь. Особенно сильно бушевало пламя там, где раньше находился автопарк. Иногда сквозь клубы дыма и огня проглядывала белая шапка водонапорной башни, а всё находящееся внизу было скрыто во мраке гари и дыма.

Федотов и Б. свернули на шоссе, идущее на север, и пошли в направлении Чернавцов. Идти на Брест-Литовск не было уже никакого смысла.

Прошли по шоссе сотни две метров. Б. начал уже качаться и терять сознание.

– Федотов, оставь меня здесь, я лягу отдохнуть, а ты иди дальше.

– Нет, нельзя, идем вместе, – твердо сказал Федотов и подхватил качавшегося товарища под руку.

Сзади раздался приближающийся шум мотора. Они оглянулись. На их счастье, из-за поворота от Брест-Литовска шла порожняя грузовая машина. Б. вышел на середину дороги и поднял левую руку – правая уже совсем не действовала.

Но вот в воздухе стал нависать какой-то зловещий воющий рокот, он приближался и нарастал: показались немецкие самолеты и стали поливать бегущих по шоссе пулеметным огнем. Шоссе моментально опустело: все исчезли среди молодых колосьев ржи.

Шофер быстро свернул с дороги и поставил машину под развесистое дерево. Вдвоем с Федотовым они вытащили Б. из кабины и положили в рожь. Федотов хотел посмотреть раненую руку товарища; рукав набух от крови, и он решил не бередить ее зря. Б. почти сейчас же потерял сознание. Он пришел в себя от того, что Федотов и шофер теребили его.

– Вставай, там стоит санперевозка, она доставит тебя в госпиталь.

Полуведя, полунеся, они положили Б. в повозку.

– Прощай, Б., может быть, больше не увидимся, – с дрожью в голосе сказал Федотов.

– Прощай, – прошептал Б. и крепко левой рукой пожал руку товарища. В это рукопожатие он старался влить все свои чувства.

Ездовой тронул, и повозка понеслась. Б. видел еще несколько мгновений одинокую фигуру Федотова, стоявшего опершись на винтовку посреди шоссе и смотревшего ему вслед.