Страница 89 из 130
В сумерках караван остановился на ночевку, расположившись у подножия высокой дюны. Сольпугам было бесполезно связывать лапы, поэтому Виек создал из песка крепкий столб, уходящий своим основанием глубоко вниз, и к нему привязали всех животных. Для замерзших путников опытные солдаты сотворили круглый монолитный стол, вокруг которого расположилась узкая неглубокая траншея. Хетай-ра садились на край и опускали вниз ноги. За счет магии вся конструкция была сильно нагрета: поверх клали шкуры, чтобы тепло дольше оставалось там. Таким образом, можно было отужинать, не боясь ночного холода пустынь.
— Признаться, сегодня за весь день во рту у меня побывала только горсть песка, — жалостливо проговорил Оцарио, как только отогрелся у стола. Его слабым мычанием поддержал Манс, который закутался в несколько слоев одежды, но его нос все равно алел из-под капюшона.
— Еды в достатке, — Лантея распотрошила сумки, извлекая на свет сушеную рыбу, холодные лепешки и брикеты мха. — Но если по пути будет возможность, то стоит поохотиться.
Запасы продовольствия быстро разошлись по рукам, кто-то подогрел на столе лепешки, и восхитительный горьковатый запах сдобы из лишайниковой муки наполнил воздух вокруг.
— Это вряд ли получится, — ответила Лантее Эрмина, сосредоточенно грызущая сухой мох. — Мелкую живность вроде ящериц и скорпионов сольпуги обнаружат и поймают быстрее нас, а крупная дичь успеет убежать. У нас большая группа, этот шум отпугнет диких бородавочников и хохлаток. Но если надо, я могу как-нибудь одна сходить на охоту, мне не впервой.
После ужина все так и остались сидеть у стола, никому не хотелось выбираться из-под шкур, где ноги блаженствовали в живительном тепле. Виек неторопливо что-то рисовал на небольшом свитке пергамента, его жена медитативно водила оселком из песчаника по лезвию своего костяного меча. Лантея, лежа на спине и укрывшись шкурами до самых глаз, изучала темное небо, переливающееся яркими бриллиантами звезд.
— Я совсем забыл, каким удивительно красивым бывает ночное небо на поверхности, — негромко сказал Манс на изегоне, заметив отрешенный взгляд сестры рядом.
— Да, оно сегодня такое чистое, — тихо откликнулась девушка. — Волшебное.
— Мне рассказывали, что именно в такие спокойные звездные ночи волшебство и случается, когда его особенно ждут, — еле слышно проговорил Оцарио, который лежал на боку, опершись на локоть. На мужчину сразу же устремилось несколько пар любопытных глаз, на что он, удовлетворенный произведенным эффектом, хмыкнул и через пару секунд продолжил. — Ходят легенды, что с полуночи и до рассвета в пустынях можно встретить парящий над песком стеклянный дворец. Он появляется лишь в ночи, подобные этой, когда звездный свет являет миру его прозрачные грани, не видные днем. Слышали о таком?
Кто-то отрицательно помотал головой, Эрмина неопределенно фыркнула, откладывая меч в сторону. Профессор, нутром почувствовав, что группа говорит о чем-то интересном, дернул Манса за рукав, требуя перевода. Юноша принялся шептать на ухо другу пересказ на залмарском.
— Говорят, что этот дворец принадлежит богине, в нем она живет и путешествует по пустыням. Увидеть его могут лишь истинно смелые. Но зато тот, кто наберется храбрости и зайдет внутрь стеклянных палат, удостоится милости собственными глазами узреть Эван’Лин и попросить ее о чем угодно. Вот только те, кто не покинут дворец до первого солнечного луча, станут вечными его пленниками, исчезнув с рассветом. Будут они до скончания веков прислуживать богине без возможности вновь обрести плоть и выйти из стеклянного чертога.
— Красивая история, — улыбнулась Лантея, легко похлопав в ладони. Манс, закончив перевод для Аша, тоже присоединился к овациям, Оцарио смущенно раскланялся. — Никогда ее не слышала.
— А мне кажется, что я ее знаю, — задумчиво прошептала водящая пальцем по шкуре Эрмина. — Вроде бы от какого-то певца, приезжавшего пару лет назад в Первый Бархан. Виек, ты не помнишь, откуда он был?
— Не припоминаю, — хмуро откликнулся ее супруг, который так и не отвлекся от рисования.
— Вполне может быть, что он из Пятого Бархана, у нас ее все дети знают, — пожал плечами Оцарио.
Разговор вяло продолжался еще некоторое время, пока сонное марево не укутало путников в свои эфемерные объятья. Из-за стола так никто и не вышел, даже когда песок уже совершенно остыл. Спящие этого не заметили. Хотя они не заметили не только это.
Невдалеке от маленького лагеря в ярком звездном свете на мгновение блеснули стеклянные купола дворца. А, может быть, это был лишь волшебный мираж, рожденный фантазией певца?
Четыре дня небольшой караван рассекал песчаные волны, следуя на восток. Если в первые дни общение в отряде не особенно ладилось — хетай-ра присматривались к спутникам, а троица друзей не испытывала доверие к неожиданным попутчикам, — то вскоре все изменилось. Конечно же, главным образом это была заслуга Оцарио, который оказался не в меру разговорчивым мужчиной. Он в обязательном порядке старался за день как минимум несколько часов проводить с каждым из членов группы в беседах, и если Виек лишь раздраженно отмахивался, то Манс с удовольствием наслаждался компанией сына Васпии и переводил что-то для Ашарха.
Оцарио любил хвастаться своими безделушками, он мог подолгу описывать, где и как они были им найдены или у кого выменяны. После всех подобных разговоров обычно наступала фаза торговли: мужчина старательно уговаривал купить некоторые из его товаров, хотя они, по большей части, представляли собой деревянные обломки, разбитые украшения, потертые камешки и ракушки. Из-за близости Пятого Бархана к морю и границам Залмар-Афи на берега залива течение часто приносило фрагменты старинных кораблей и лодок, а птицы из-за гор прилетали с мелкими блестящими предметами, которыми украшали свои гнезда. Десятый сын матриарха занимался как раз тем, что искал все эти любопытные для хетай-ра признаки чужой цивилизации и продавал их с удивительной искусностью. Это была его страсть.
Уже на второй день Эрмина стала наивной жертвой его странного обаяния и владелицей гнилой нитки с нанизанными на ней ракушками. Когда она осознала, что ее попросту заговорили и всунули совершенно бесполезную вещь, было уже поздно: Оцарио с гордым видом ответил, что не возвращает деньги за покупку. Виек со свойственной ему хмуростью собирался учинить расправу над мошенником, но жена все же его остановила и примирительно повязала ракушки на запястье, решив приспособить их под браслет. Мир был восстановлен, однако, с этого момента все стали отказываться смотреть на товары Оцарио, что его весьма расстраивало.
Окружающий рельеф абсолютно не менялся: пустыни тянулись во все стороны бесконечными желтоватыми складками песка, и не было ни одной реки или оазиса, которые могли бы как-нибудь разбавить эту однообразную картину. К концу третьего дня сухой паек приелся всем членам группы, и Эрмину, не дожидаясь заката, попросили сходить на охоту. Женщина и сама была рада размять ноги, поэтому без пререканий согласилась. С ней неожиданно высказал желание отправиться Виек, на что Оцарио неуместно пошутил про «сладость любовных объятий под ночным небом» и получил за это удар под дых. Завязалась потасовка, мужчин с трудом разняли, и супружеская пара быстрее отправилась охотиться, пока Виек вновь не разозлился. Отношения между воином и торговцем не заладились с первого дня, но никто и подумать не мог, что они действительно решат подраться из-за глупой шутки.
Эрмине и Виеку удалось отыскать гнездовье диких хохлаток. Помимо нескольких яиц, хетай-ра принесли обратно к лагерю и тушку птицы. Ужин получился знатным. Женщина оказалась неплохой охотницей. Она любила ловить животных в пустынях, где добычу или опасность можно было заметить издалека. В темных коридорах Диких тоннелей приходилось охотиться лишь на слух, хотя, по словам Эрмины, это было куда интереснее, ведь опасность будоражила кровь. Ее муж и правда пошел следом, исключительно чтобы побыть рядом с женой. Виек старался никогда не отходить от супруги, и все путники заметили, с какой нежностью он на нее украдкой смотрел. Сам по себе он был достаточно суровым и нелюдимым воином без чувства юмора, но когда улыбалась Эрмина, то и его лицо неуловимо светлело.