Страница 88 из 130
Эрмина и Виек достаточно быстро выманили шестерых крепких пауков, соблазнив их содержимым небольшого мешка, где лежали сушеные скорпионы и ящерицы. Хелицеры обвязали веревками, вручив импровизированные поводья в руки каждому члену делегации. Ашарх с внутренним содроганием смотрел на доставшуюся ему особь. Паук лениво дожевывал еду, которую ему вручили, казалось, даже не обратив внимание на то, что его связали.
— Аш, ты что все еще их боишься? — сразу же заметила ступор своего друга Лантея. — Я же тебя уже катала. Сольпуги безобидны, ты сам должен это помнить. Садись скорее, нам пора ехать.
На лице профессора отразилась вся гамма внутренних сомнений. Девушка быстро подошла и, покрыв спину паука шкурой как седлом, чуть ли не силой заставила мужчину оседлать сольпугу.
— Ну ничего же страшного нет! — уверяла спутника хетай-ра, поглаживая напрягшееся животное.
— Знаешь, когда я был без сознания, морально проще было сидеть на сольпуге, — проговорил Аш, невольно дергаясь при каждом малейшем движении паука и сразу же хватаясь за старый кнут, вновь закрепленный на поясе. — Не уверен, что сам смогу управлять ей. Вдруг что-то пойдет не так, и она захочет сбежать или сбросить меня? О, проклятье… И на этом чудище придется ехать минимум две недели?..
— Не преувейличивай, — со смешком сказал Манс, восседавший рядом на своем ездовом животном. — Они мирные. Я буду около тебя, если что.
Так как остальная группа ждала лишь профессора, Ашарху пришлось, стиснув зубы, пришпорить пятками паука, хотя чувство омерзения и ужаса, которые он испытывал в этот момент, были ни с чем не сравнимы. Страх подобен тяжелым цепям, прочно опутавшим сердце: сколько бы человек ни метался в ужасе, и ни силился их разорвать, но звенья лишь впиваются глубже, врастают в плоть. Мало кому удается смирить свое дрожащее сердце и взглянуть страху в глаза, позволив этой железной цепи упасть к ногам. Аш не считал себя тем, кто способен на такое.
Пещеры закончились быстро. Пустыни Асвен встретили путников привычным жаром песка и обжигающими лучами солнца, которого так не хватало в подземных полисах. Далеко не все были обрадованы поверхности: хетай-ра морщились и щурились, прикрывая глаза от света. Только преподаватель и Лантея действительно с радостью любовались дюнами, тянущимися до горизонта. Хотя, как только Манс привык к яркости, то и на его лице расцвела искренняя улыбка.
— Манс, ты бывал на поверхности раньше? — поинтересовался у спутника профессор, который, прикрыв глаза, наслаждался горячим ветром и старался не думать о щетине паука, коловшей его ноги даже сквозь кожаные штаны.
— Не очень много раз. Я почти нигде и не бывал. Зато много слушать об большом озере с соленой водой, что есть у границ пустынь, — признался юноша, дергая за веревочную узду свою невысокую сольпугу, которой явно не нравился ездок. Она все желала показать дурной характер и сбросить хетай-ра вместе с клетками почтовых орлов, которых отдали на попечение Мансу.
— Что за озеро? — спросил Ашарх, стараясь ехать поближе к другу.
— Ты не знать? С одной стороны пустынь есть озеро, которому не видно края. Оно огромное, соленое и синее как небо!
— Ты говоришь о море? Лантея упоминала, что пустыни Асвен омывает море. Это почти как озеро, но во много раз больше, глубже и опаснее, — объяснил преподаватель. — Оно может не иметь краев, и живут там разные странные создания, но, говорят, что нет ничего удивительнее него.
— Море? Какое красивое слово! — восхитился Манс, его глаза заблестели. — Я бы хотел посмотреть на него хоть бы один раз.
— Я тоже давно мечтал побывать на побережье. Знаешь, в Залмар-Афи есть Глубинное море, но оно находится далеко на западе, и черно, как беззвездная ночь. Надеюсь, по пути к альвам мы все же увидим морскую гладь, а то мало ли когда мы еще вернемся в пустыни Асвен.
Мимо друзей верхом на пауке бодро проскакал Оцарио во главу колонны, где Лантея уверенно вела свой отряд вперед. Девушка пыталась по положению солнца скорректировать точное направление, чтобы случайно не проехать мимо Четвертого Бархана, но сын матриарха Васпии прервал это увлекательное занятие своим появлением.
— Лантея, вы знаете, я хотел выразить свои соболезнования по поводу случившегося, — неожиданно заявил Оцарио, выравнивая свою сольпугу. — Я пытался побеседовать по этому поводу с матриархом Мерионой, но она в несколько жесткой манере отказалась со мной говорить. Поэтому позвольте я скажу вам. Мне действительно очень жаль, что Третий Бархан пал, я много слышал о нем. И о матриархе Гиселле тоже. Васпия, конечно, считала ее странной, но на прошлом Совете Пяти Барханов я лично видел вашу мать, и она показалась мне мудрой женщиной.
— Так и есть. Она была замечательной правительницей. Жаль, я это поняла слишком поздно… — поморщилась девушка, натягивая на голову капюшон. — Спасибо за ваши слова, Оцарио… А знаете, удивительно, ведь Гиселла считала странной как раз вашу мать.
— Все может быть! — неожиданно легко и заразительно улыбнулся мужчина. — Она отличается от других матриархов, это правда. Поверьте, каждый из ее сыновей считает так же, но в этих чудачествах рождается ее оригинальность и инакомыслие. Благодаря чему Пятый Бархан имеет несколько другой взгляд на мир и законы. И это не всегда так плохо, как может показаться сперва.
— Тогда мне удивительно вдвойне, почему она не поддержала меня на Совете…
— Но разве она выступила против вас, Лантея? — вопросительно изогнул белую бровь Оцарио.
— Не выступила, но и не отдала свой голос мне. Все говорили о ней, как о прогрессивной женщине с широкими взглядами, но по итогу мои идеи о поверхности и развитии торговых отношений ее не вдохновили, — девушка удобнее устроилась на сольпуге, подобрав ноги. Животное вело себя мирно, поэтому и не нуждалось в пришпоривании.
— Иногда вовремя замолчать ценнее, чем сказать тысячу добрых слов, — поделился мудростью мужчина, нравоучительно подняв палец вверх. — Иамес и Васпия уже не меньше полувека ведут свою идеологическую борьбу.
— Вы хотите сказать, что она сделала это специально?
— Итоговое решение всегда выносит матриарх Первого Бархана. Предположим, что моя матушка любезно бы вас поддержала на Совете, тогда, если не ошибаюсь, в вашу пользу было бы два голоса из трех. Казалось, это однозначная победа? Но Иамес ни за что бы не допустила подобного. Как может она принять ту же сторону, что и главная возмутительница спокойствия в Барханах?! Поэтому, чисто объективно, Иамес бы встала на сторону Мерионы или и вовсе вынесла обвинительный вердикт для вас обеих.
— Судя по всему, подобные прецеденты уже были? — проницательно заметила Лантея.
— И далеко не один раз, — серьезно кивнул Оцарио, приставляя ко лбу ладонь козырьком и вглядываясь в безмолвный океан желтого песка. — Так что, поверьте мне, как хетай-ра, который знает ее не первый десяток лет, Васпия понимала, что делает.
— Почему тогда она не осудила меня, чтобы Иамес несомненно выбрала иную сторону?
— В арсенале ее орудий никогда не было лжи, — уверенно ответил мужчина.
— Это признак достойной правительницы, — с уважением протянула Лантея, очарованная сыновьей преданностью Оцарио. Если к Васпии так относились все ее дети, то она была счастливицей.
По бархатным дюнам караван ступал медленно, сначала разбившись на пары всадников, а после растянувшись в длинную шеренгу по одному. Раскаленный воздух к полудню жидким железом наполнял легкие, к нему постепенно примешивалась мелкая песочная пыль, оседавшая на вещах. Как только поднимался ветер, невесомые песчинки проникали под одежду и закрывающую лицо ткань, оказываясь в носу и глазах. Каждый из путников вылавливал изо рта скрипящие на зубах крупинки, чтобы через несколько минут вновь обнаружить там вездесущий песок.
В какой-то момент алеющий силуэт солнца неторопливо опустился за линию горизонта, и пустыни практически мгновенно остыли, словно налетел холодный северный ветер и за несколько минут выдул из них тепло. Только что все посольство хетай-ра изнывало от удушающей жары, как уже путешественники потянулись к своим сумкам в поисках теплой одежды. Ашарх, кутавшийся в толстый плащ, невольно подумал, что примерно так же зябко бывает в Залмар-Афи в середине осени, когда по утрам уже замерзает трава, хотя о первом снеге еще нет и речи.