Страница 68 из 130
Мериона и Лантея перешли на нейтральный тон и еще долго обсуждали новые меры, которые стоило ввести. Пусть каждая из них осталась при своем мнении по поводу случившейся трагедии, но старшая сестра терпеливо и внимательно выслушивала все советы младшей — все же ей явно не хватало того, кто мог бы ее направлять. А Лантея, чувствуя всю хрупкость установившегося между ними перемирия, желала как можно больше успеть вложить в открытый разум родственницы, пока она вновь не заперлась за дверьми отрешенности и жалости к самой себе.
Тоннели, ведущие от Третьего Бархана, разрушили с помощью магии. Теперь преследователям, если они все еще продолжали погоню, пришлось бы никак не меньше недели прорывать обходные пути. И Лантея сильно сомневалась, что твари обладали настолько хорошей памятью и яростным желанием отомстить, что готовы были тратить так много времени и сил на ее персону. Шум, вызванный обрушением тоннелей, разбудил половину лагеря, поэтому новости о возвращении младшей дочери погибшего матриарха мгновенно распространились среди выживших. Активная деятельность Мерионы тоже произвела должное впечатление: хетай-ра, ободренные разительной переменой в настроении матриарха, стали с большей готовностью откликаться на ее приказы.
Так, в кратчайшие сроки сформировали небольшой отряд опытных бойцов, которым отдали последние лепешки, лучшее оружие и отправили в сторону Первого Бархана, чтобы они прибыли раньше основного каравана и предупредили матриарха Иамес. Также создали несколько групп из добровольцев, перед которыми поставили задачу изучить все ближайшие ответвления и уровни основного коридора в поисках колоний светляков. Манс неожиданно высказал желание возглавить один из этих разведывательных отрядов, так как, по его словам, сидеть без дела ему не хотелось, а хотя бы так он мог почувствовать себя полезным. Группы выступили сразу же.
Лагерь погрузился в сон на неопределенное количество часов, но пробуждение вышло достаточно приятным. Во время совместной молитвы Эван’Лин Мериона сообщила народу, что разведчики разыскали реку с пресной водой, к которой караван выживших скоро отправится. Ничто не могло лучше этих новостей вернуть бодрость духа хетай-ра. Поэтому до искомой пещеры колонна добралась быстро.
Река оказалась широкой, она вытекала откуда-то из-под каменных завалов, заполняла собой трещины породы, чтобы опять исчезнуть в противоположной стене пещеры. Впервые оказавшиеся в Диких тоннелях страдальцы смогли разглядеть друг друга: робкий свет несъедобных влаголюбивых грибов озарял все видимое пространство. Здесь тянулись навстречу друг другу покрытые холодными каплями сталактиты и сталагмиты, частично обросшие лоскутами фосфоресцирующего зеленого мха. Вода в реке была ледяной, пробирающей до самых костей, и совершенно непрозрачной, но это не останавливало запорошенных пылью и песком выживших. Возможно, в темных глубинах даже водилась рыба, но, если она и была, то сотни пловцов ее абсолютно точно распугали.
Хетай-ра провели у реки достаточно много времени. Жители разрушенного Бархана купались, поделив видимое пространство на мужскую и женскую зоны, стирали свою одежду, многие предусмотрительно создавали из песка кувшины и сосуды, в которых можно было нести воду дальше. Другие, по распоряжению Мерионы, осторожно счищали со стен мох и лишайник, чтобы приготовить из него пищу для лагеря.
Конечно, одна, пусть и полностью заросшая съедобными растениями пещера, не могла утолить голод пяти сотен хетай-ра. Каждому на руки выдавали по полторы лепешки, которые были поджарены на раскаленных с помощью магии камнях прямо у реки. Одинаковые порции полагались как старикам, так и самому матриарху. Мериона старалась приободрить выживших тем, что в Диких тоннелях достаточно рек и озер, в последующих вполне можно будет наловить и насушить впрок рыбы.
Как только высохли вещи, колонна двинулась дальше. Теперь, когда каждый второй сжимал под мышкой наполненный прохладной влагой кувшин, хетай-ра стали спокойнее. Во главе каравана двигалась Мериона, окруженная стражей и несколькими служанками. Еще при слабом свете грибов на последней стоянке Лантея заметила, что из обитателей дворца немногим удалось выжить: старой сгорбленной кухарке, двум ее внучкам-поварятам, тихой Дайве и писарю бывшего матриарха. Девушка с горечью подумала о старых прислужницах матриарха Мие и Тие, которые столько лет донимали ее своими советами, а вот теперь Лантея бы с радостью выслушала все их язвительные замечания, но няньки навечно остались под грудами песка. И сотни таких же и даже более достойных хетай-ра оказались пленниками собственного города.
— Меня все еще терзает вопрос, кто же желал нам с Мансом смерти, пока ты отсутствовала на первом испытании? — ненароком вклинился в мысли своей спутницы профессор.
Лантея вместе с Ашархом ступали прямо за матриархом и ее свитой, изредка заводя короткие ленивые разговоры, которые служили больше для определения собеседника в кромешной темноте и как альтернатива наскучившему счету шагов.
— Это уже неважно. Если это были мать или отец, то теперь мы не узнаем об их причастности. А Мериона сильно изменилась. Поверь, ее тревожат иные мысли, — слабо откликнулась девушка, которая хоть и знала истину, но не собиралась делиться ей еще с кем бы то ни было, кроме себя самой.
— Думаешь, теперь все закончилось? — с сомнением спросил преподаватель, случайно отправляя в полет какой-то мелкий камень мыском сапога.
— Уверена.
— Хорошо. Тогда объясни мне другое. Как быть с нападавшими? Последнее время я все пытаюсь понять, как имперцы обнаружили Бархан. Допустим, я могу объяснить их агрессивность. Все же ифриты уже не первое тысячелетие собирают кровавую дань со всех земель материка. Война — это их, скажем так, священная миссия, а размены любезностями и долгие переговоры не были в чести ни у одного генерал-императора. Но отыскать в пустынях запрятанный единственный вход в город, о котором они только легенды собирали веками… Как?! Как им это удалось?
— Говоришь, легенды собирали? — напряглась Лантея.
— И постоянно ходили их проверять. Чуть ли не каждый новый правитель считал своим долгом отправить в пустыни Асвен небольшое войско, чтобы уже через месяц оно вернулось с пустыми руками, а также значительно прореженное ядовитыми змеями и зыбучими песками. Насколько я помню, единственная экспедиция, которую можно считать успешной, состоялась в первое столетие после формирования империи, как только закончилась Баск Шор, Эпоха вождей. Тогда ифриты три месяца блуждали по пустыням и впервые вышли к заливу Таглаф. Ничего не нашли касательно песчаных жителей, но хотя бы узнали, где кончаются пустыни Асвен — это и можно считать их самым крупным успехом.
— И почему они были так увлечены поисками моего народа? — закономерно поинтересовалась девушка, неслышно ступая в тканевой обуви.
— Они и до сих пор увлечены, — пожал в темноте плечами профессор, но это движение его собеседница при всем желании не могла бы увидеть. — Никто точно не знает… Но я, изучив в свое время мемуары древних вождей Баск Шор, пришел к выводу, что богиня Азума, когда создала ифритов из огня, сказала, что будет довольна своими детьми только когда они положат к ее ногам весь мир.
— Ты думаешь, они успокоятся, лишь уничтожив все живое?
— Не уничтожив. А принеся в жертву своей кровавой богине. Это не одно и тоже. В столице империи стоит монументальная пирамида, все ее подножие тонет в крови. Ифриты пленяют чужаков, кого-то оставляют рабами, другим перерезают глотки и сжигают тела в жертвенном огне, насыщая Азуму силой и благодаря ее за военные победы. Лишь когда все враги ифритов окажутся или их рабами или жертвами, то богиня будет довольна.
— А для ифритов врагами являются все остальные народы, верно? — пришла к единственному выводу хетай-ра.
— Да. Но, опять же, это только мое предположение. Сами имперцы никогда не объясняют своих мотивов, — Ашарх замолчал на несколько секунд. — И все-таки, как они могли найти Бархан?