Страница 118 из 130
Ашарх шел практически в метре от разговаривающих. Он старался ничем не выдать того, что понимает их речь и активно подслушивает, поэтому его голова была опущена и за лицами сотников он не наблюдал. Но алчно внимал каждому их слову.
— Я знаю тут одно место. Мы с Крысиным Хвостом там останавливались пару раз, когда вели пленных и перевозили ксоло. Большая пещера с несколькими загонами. Думаю, она для нас хорошо подойдет. И на случай дождя будет крыша над головой.
— И далеко до нее? — поинтересовался кто-то грубым голосом.
— От Салкахаса часа два ходьбы по тракту на северо-восток, но у сожженного дуба нужно будет свернуть и углубиться в лес. И там еще пару километров по бурелому.
— В темноте ноги поломаем! — воскликнул один из имперцев.
— Цыц, Лисье Ухо! Уж лучше полчаса по оврагам и валежнику, чем прямо у тракта спать…
На некоторое время ифриты замолчали, и Ашарх уже расстроился, что узнал там мало. Один из рабов, находящихся недалеко от профессора, неожиданно споткнулся, и кто-то из сотников сразу же схватился за кнут, вынуждая пленника подняться болезненными обжигающими ударами.
— Слушай, Крик Рыси, ты собираешься в Эрлун, к пирамиде, после Тардора? — внезапно громко спросил имперец, который шел позади Аша, из-за чего тот неосознанно вздрогнул.
— Тебе кто сказал? — угрюмо откликнулся сотник наездников, ехавший верхом на облезлом покрытом лишаем ксоло. — Ну, собираюсь, положим… Только это не твое дело.
— Не ворчи! Я ж только узнать хочу, ты скольких рабов попросишь у экзарха? — не унимался разговорчивый воин.
— Дюжину.
— Да если он десяток даст, то уже хорошо будет! — засмеялся один из соседей всадника.
— Даст десяток, возьму десяток, — продолжил брюзжать сотник.
— А что собираешься просить у богини?
— Да что ты докопался?! — не выдержал наездник и смачно сплюнул на землю. — Отстань!
— Сын у него решил в ремесло податься. Кожевником хочет быть, — пояснил высокий немолодой ифрит, несший на себе небольшой деревянный бочонок, от которого пахло хвоей и спиртным. — Хочет Азуму просить надоумить мальца. Ему преемник рода нужен, воин, а не рукодельник!
— Дааа, — протянул болтливый имперец. — За такое стоит десяток пожертвовать… Хотя экзарх опять одних баб даст, как в прошлый раз! Из них хорошо если половина доживет до Эрлуна.
— Ну а кого ему давать? Сильных рабов он себе оставляет. Ему рабочие руки все время нужны, потому как в гневе любит он неугодных избивать, да часто до смерти. Это все знают. А тех, кто похилее, на продажу отправит в Аэтия Кас. Казну-то надо как-то пополнять.
— Опять туда идти, на этот рынок вшивый… Не хочу! Далеко! Да и скупают там одни прощелыги, докапываются до всего. Этот им дохлый, а этот беззубый. Они рабов покупают на шахты или, твари их забери, в жены себе?! — внезапно разозлился разговорчивый ифрит.
— Да все потому, что одни гоблины там торгуют эти поганые. А всем известно, дай гоблину волю — заберет твою долю! Поэтому и покупают за бесценок, а потом перепродают где-нибудь в восточных округах за хорошие деньги. Я давно говорил, что пора рабов на другие рынки возить.
— Ну и куда ты их повезешь? Аэтия Кас — самый крупный рынок рабов в империи. На других десятками никто скупать не будет, а тут еще и на аукционе можно срубить побольше монет.
Ашарх уже не вслушивался в разговор. Ему и так все стало понятно. В Тардоре пленников разделят: сильных мужчин оставят в крепости, женщин отвезут в столицу для жертвоприношения, а всех остальных продадут на рынке Аэтия Кас. Профессор почувствовал, как по его телу пробежалась мелкая дрожь от осознания всего, что должно было произойти с ним и его друзьями в скором будущем. Если до Тардора они не покинут караван, то окажутся разделены, поскольку Лантею, скорее всего, увезут в Эрлун. Этого нельзя было допустить.
Наконец, после длительного марша по тракту, имперцы сошли с широкой дороги, и весь караван углубился в темный лес. Полчаса в непроглядном мраке отряд преодолевал непроходимые дебри и овраги, пока ифриты и их пленники не вышли к крупной пещере, вход в которую зиял черным зевом пролома. Внутри оказалось достаточно просторно. Это явно было популярное место для стоянки, так как на земле виднелись старые кострища, лежал мусор и даже белели кости. Помимо крупного основного зала, находящегося под небольшим уклоном, по бокам располагались две отдельные естественные ниши. Одну из них приспособили под загон для ксоло, а во вторую завели пленников. Места там было не очень много, но рабы за столько дней уже привыкли к любым неудобствам и научились наслаждаться маленькими радостями жизни вроде простой крыши над головой. Альвы, насколько им позволяли веревки, связывающие шеренги, тихо разбились на небольшие группки и негромко разговаривали. Ифритам явно было чем заняться: они носили из леса валежник и хворост, разжигали костры и обустраивались на ночлег. Никто, даже один приставленный охранник, не заглядывал в нишу рабов, позволяя им перешептываться.
Впервые за многие дни Ашарх, Манс, Лантея и Виек смогли собраться все вместе. Они сели у дальней стены этого крошечного зала, выделенного для пленников. Спутники осматривали друг друга, подмечая темные круги под глазами, осунувшиеся лица и исхудавшие тела. Каждый из них боролся с отчаянием по-своему в последнее время, но теперь, когда они сидели так близко, что могли дотронуться друг до друга или даже свободно обнять, то силы начали возвращаться к ним. Их было четверо, и теперь никакие беды и напасти не могли подорвать их надежду на побег.
— Как рука Виека? — в первую очередь поинтересовался Манс у Лантеи.
— Если честно, то просто ужасно. Из-за постоянной гребли на галерах она практически перестала слушаться. Виек теперь при всем желании не сможет ее даже поднять. Там все воспалено, огромное количество гноя и кожа вокруг начинает чернеть… Я не думаю, что она восстановится, скорее всего, ее стоит отрезать, чтобы больная кровь не отравила все остальное тело, — тихо призналась девушка, поглядывая на воина, который, слегка прикрыв глаза, сидел рядом и сжимал предплечье своей больной руки. Видимо, она доставляла ему жуткие муки.
— Мы не сможем сами помочь ему, — покачал головой Ашарх. — Для этого надо хотя бы обладать оружием и суметь прижечь рану… А этих имперцев не заботит его рука.
— Что с нами будут делать дальше?
— Я подслушал, что через три дня нас приведут в Тардор. Там нас разделят. Самых крепких мужчин заставят работать в этом городе, слабых отправят на продажу на рынок рабов, путь до которого не близкий. А женщин отвезут к жертвенной пирамиде в столице, где им перережут глотки в честь богини Азумы, — прошептал профессор, а лица его спутников мрачнели с каждым словом.
— Тьма… Это чудовищный народ и отвратительная страна с жестокими нравами, — Лантея закрыла лицо руками, сгорбив спину.
— Мы должны что-то сделать. Этого нельзя допустить, — твердо сказал Манс, которого очень напугали слова друга. Он не мог помыслить, чтобы его любимую сестру так зверски убили.
— Я не знаю, предоставится ли нам более удобный шанс. Но думаю, сегодня лучшая ночь, чтобы сбежать, — сам не ожидавший от себя подобной решительности, проговорил Ашарх. — Они откровенно расслабились, даже не связали нам шеи и разрешают болтать, хотя раньше за это били. Если мы перережем или перетрем веревки в этой нише, то никто даже ничего не заметит, потому что мы скрыты от глаз имперцев, сидящих у костра. А по лесу будет проще скрыться от погони, если они решат ее за нами отправить.
— А что делать с псами? Они очень чуткие и сумеют быстро нас догнать, если их спустят.
— Надо их как-то отвлечь, — преподаватель нашел на полу несколько мелких камней и принялся их раскладывать в определенном порядке. — Вот мы, а вот здесь держат ксоло. Ифриты будут спать вокруг костра в основной зале. У нас три проблемы. Первая — это охранник, который сидит у выхода из нашей ниши, вторая — псы, которые сразу же поднимут тревогу, третья — это имперцы с собаками, которых поставили на выходе из пещеры.