Страница 114 из 130
— Ифриты часто совершают набеги на Лес и ближайшие регионы в Залмар-Афи ради рабов и добычи. Особенно это любят делать генералы-экзархи, которые пришли к власти в своем округе силой, а не были официально назначены генерал-императором, — быстро шептал профессор. — Они так доказывают свое могущество и пытаются утвердиться перед другими экзархами.
— Но почему именно Гарвелескаан? Он ведь далеко от границы?
— Вот именно. Сам подумай. Крепости альвов на северных границах Леса хорошо защищены, потому что на них приходятся основные силы нападающих. А на западе, где расположены всего два города, оборона слабее, поскольку из пустынь никто не приходит. Но Ференаат неподходящая мишень, ведь туда мгновенно прибудет подмога. А вот Гарвелескаан, крошечная крепость с горсткой защитников, стоящая на отдалении от других городов, идеальная цель.
— Хорошо, — согласился Манс, нахмурив белые брови. — Но почему тогда раньше они не пытались захватить Гарвелескаан?
— У них не было взрывных смесей гоблинов. Без них крепостные стены просто так не сломать. Везти из империи осадные машины слишком долго и тяжело, а возвести их на месте невозможно, ведь в этих степях не растут деревья, а хацу находятся под защитой стен и альвов.
Пьяные песни ифритов раздавались где-то на другом конце небольшой лагеря. Они праздновали свою победу, а альвы сжимали руками ноющие от голода животы. Наконец раздался гневный окрик одного из командиров, и веселье имперцев утихло. Видимо, кому-то из сотников надоел шум. Над стоянкой воцарилась тишина, прерываемая лишь стрекотом кузнечиков.
— Получается, эти же бомбы использовали ифриты, которые напали на Третий Бархан? — через несколько минут поинтересовался Манс у профессора.
— Да. Это изобретение гоблинов, которое они бережно хранили от всех, понимая всю его опасность. Но имперцам как-то удалось завладеть рецептами. Готов отдать руку на отсечение, что генерал-император провернул настоящую аферу, чтобы их получить. Он славится своей хитростью, — с тяжелым вздохом поделился сведениями Ашарх. — Поэтому ифриты стали еще смелее. Пробили стеклянный купол Третьего Бархана и испытали бомбы на крепостной стене альвов. Теперь вряд ли есть хоть одна сила в мире, которая сможет остановить империю Ис, когда они наконец получили желанные бомбы.
— Видимо, так оно и есть… Никому больше не удастся остаться в стороне. Даже моему народу, — Манс почесал заживающую рану на предплечье, которая днем под солнцем покрылась стягивающими кожу струпьями. — А ведь если бы мы вышли из города даже на час раньше, то сумели бы избежать всего этого.
— Вряд ли. Скорее всего, ифриты сидели в засаде всю ночь. Иначе они бы не смогли незаметно установить взрывчатые смеси в канал для воды. Это было неизбежно.
Мужчины замолчали, с грустью размышляя о том, что последнее время им категорически не везло. Казалось, будто все боги мира разгневались на друзей и желали им смерти.
— Я постоянно думаю об Эрмине, — неожиданно еле слышно признался Манс. — Она пожертвовала собой, чтобы у нас был шанс сбежать через пролом… А в итоге мы все станем рабами.
— Не будь так уверен в этом. Нельзя отказываться от любой возможности для побега, которая нам представится. Но и бездумно рисковать тоже не стоит, — Ашарх с грустью посмотрел на юношу. — А Эрмина выполнила свой долг, она защитила посла, сестру матриарха. Разве не так?.. Жаль, конечно, что мы не смогли попрощаться с ней и достойно оплакать ее тело. Но она погибла как воин, в бою, отстаивая то, что ей было действительно дорого.
— Виек так ее любил… Наверное, ему сейчас очень нелегко. Они оба не заслужили такой судьбы.
— Не нам это решать. К сожалению, не нам.
Измотанные тяжелым дневным переходом, мужчины быстро заснули. А вот Лантея, терзаемая бессонницей и нелегкими думами, провела половину ночи, любуясь звездным небом. Ее шеренга спала слишком далеко от того места, где лежали профессор и Манс, поэтому она не могла слышать, что они обсуждали. Но и сама девушка больше всего была обращена мыслями к Эрмине, погибшей в клыках безжалостного ксоло. Виек спал неподалеку. Его рука выглядела просто ужасно: из-за жары рана воспалилась и покрылась гнойной коростой. Лантея слегка промыла ее перед сном, когда общий бурдюк с водой оказался у нее, но ситуацию это не улучшило. Мужчина был бледен, его терзала боль как физическая, так и душевная. Разговаривать он не хотел. В какой-то момент девушка заметила, что в здоровой руке Виек сжимал горсть мелких ракушек, соединенных гнилой ниткой. Это украшение, купленное у Оцарио еще в самом начале их пути, Эрмина последнюю неделю почти не снимая носила на запястье, а теперь ее муж хранил браслет как единственную память о жене. От этого зрелища Лантея чувствовала себя еще хуже: она весь день пыталась доказать себе, что не виновата в гибели Эрмины, но удавалось ей это плохо.
Ближе к середине ночи острый слух девушки уловил шорохи. Она слегка приоткрыла глаза: двое высоких альвов, весь вечер сидевших недалеко от нее, каким-то образом сумели избавиться от веревок. Они пытались тихо выбраться из круга рабов, аккуратно ступая по крошечным свободным от тел участкам земли. Лантея не подала виду, что заметила альвов, хотя ей очень хотелось остановить беглецов: их план был глуп, ведь им бы недалеко удалось убежать по ровной выжженой солнцем земле, где любой куст было видно за километр. Но она решила наблюдать.
Альвы сумели выйти из круга пленников. Они тихо прошли между спящими имперцами, которые, похоже, даже не выставили ни одного бодрствующего часового. А когда весь небольшой лагерь оказался позади, беглецы ринулись в степь как сумасшедшие. Но Лантея видела, как шевелились мокрые носы ксоло, когда альвы проходили мимо них: псы ждали лишь команды. Некоторые из них начали тихонько нетерпеливо поскуливать, и их хозяева моментально распахнули глаза, словно они и не спали все это время, а лишь лежали с закрытыми веками. Ифритам хватило одной секунды, чтобы увидеть беглецов, и одного мгновения, чтобы дать ксоло команду. Тройка псов, взрывая когтями землю, бросилась в погоню и в несколько мощных прыжков догнала альвов, которые едва успели распробовать вкус свободы. Животные накинулись на мужчин, погребая их под своими тяжелыми телами и сминая плоть острыми клыками.
Лантея закрыла глаза, но все равно слышала жуткие крики умирающих и смачные чавкающие звуки разрываемых тел. Многие альвы сразу же проснулись от душераздирающих стонов и стали невольными свидетелями казни беглецов. Ксоло вскоре вернулись на свои места. Они были сыты и довольны, облизывая свои окровавленные морды. Теперь было ясно, почему часовые могли позволить себе поспать: более чуткие охранники стерегли рабов.
Как только солнце окрасило горизонт в светло-розовый цвет, ифриты пинками и окриками принялись будить пленников. Караван в быстром темпе шел все так же на север, лишь иногда слегка отклоняясь на восток. Лантея практически весь день напряженно приглядывалась к Виеку, который находился в ее колонне на пару альвов впереди. Его рука обессиленно висела вдоль тела, да и сам хетай-ра ослаб и осунулся. Вряд ли он долго сможет выдерживать заданный темп ходьбы. Когда день неумолимо начал клониться к закату, пленники невольно замедлились, ожидая скорого привала. Они ничего не ели уже двое суток, и лишь непомерная гордость все еще давала альвам силы двигаться дальше. Однако ифриты и не думали останавливаться: они кнутами понукали рабов, заставляя продолжать путь.
Так прошло еще несколько часов, пока один из пленников, у которого вокруг головы была обмотана пропитанная свежей кровью повязка, не упал без сознания на землю, утягивая за собой соседей. Ифриты сразу же принялись кричать и обжигать рабов ударами кнута, однако альв в себя не приходил. Больного пытались поднять его собратья, но открывшаяся рана на голове лишь сильнее начала кровоточить, из-за чего по его лицу потекли густые алые струйки.
Несколько ксоло без всадников неожиданно начали беспокоиться. Они принялись прыгать на месте, рыть землю когтями и поскуливать. А после один из них без команды хозяина вдруг резко бросился к раненому альву, видимо, одурманенный запахом свежей крови. Двое псов сразу же последовали за ним. Ифриты принялись свистеть и разгневанно отзывать собак, но те уже впились своими мощными клыками в тело альва. Хозяева ксоло устремились следом за своими жестокими питомцами и били их обухами кнутов и палками, пока те не выпустили из пасти уже полностью обезображенный труп, оставшийся от раба. Альвы с ужасом смотрели на останки своего собрата.