Страница 11 из 19
– А вы что, с Азаматом Азатовичем встретились, что ли?
– Ну да. Он тоже был на выставке.
– А что Гульнара? – голос Шакиры ухнул в глубину, как летит в колодец оторвавшееся от цепи ведро.
– Прикольная девушка.
– Ну, ну?!. Телефон у неё взял?
– Мама, – Эдуард не спеша проглотил хлеб. – Мама, она, оказывается, хромая.
– Ну и что!
– И горбатая.
– Ну и что! – Лицо женщины позеленело. – Нам нужны её деньги! А у денег физических недостатков не-е-ет! Деньги не бывают горбатыми и хромыми! Они стройные и красивые!!!
В ярости Шакира шагнула к сыну…
…Днём с огнём не сыщешь, да, не сыщешь… И пусть учёные не изводят себя исследованиями и дискуссиями: мужчин мало, и в будущем в «Красную книгу» первыми попадут они, а не женщины… Следовательно, если встретишь суженого – борись за своё счастье. Природа жестока: она мстит, лишая женщину возможности выбирать. Поэтому всё больше становится в мире несчастных женщин, печальных женщин. А Сандугач в очередь за счастьем встать больше не захотела. Её очередь уже прошла. Так она считала сама. Она решила, что все мужчины похожи на Авзала. Ей казалось, что в сердце каждого из них прячется измена. Но её соседки по комнате так не считали. Сначала Шакира вышла замуж за директора школы, затем Ниса… На свадьбах обеих подруг Сандугач пела и танцевала, и обеих… жалела. Когда и кому мужчина приносил счастье?! Подружки, сочувствуя её одиночеству и думая, что она втайне страдает, то и дело находили ей новых ухажёров, но Сандугач всех заворачивала. Ведь она уже сделала себе прививку от болезни под названием «мужчина», и теперь не боялась заразиться любовной лихорадкой.
Проработав пятнадцать лет биологом в школе, Сандугач устроилась на работу в городской центр по озеленению. И здесь ей совершенно неожиданно… улыбнулась любовь. Это была любовь к цветам. Вот это было настоящее чувство! День и ночь она ухаживала за цветами, как за детьми, и благодарила их за то, что они украсили её серую жизнь. Душа деревенского человека и сама схожа с цветником. Может быть, Сандугач хотела, чтобы в её сердце рядом с любимыми луговыми цветами выросли и городские цветы, и тогда её сад избежит высыхания и увядания?.. Может быть, так и было…
Когда в стране началась нехватка денег, многие предприятия начали торговать своей продукцией самостоятельно, чтобы хоть как-то наскрести людям на зарплату. В один из дней Сандугач тоже отправили на улицу торговать саженцами цветов. Голодному люду – что цветы, что мусор – всё едино! Мимо неё нескончаемо текла равнодушная толпа. Если майское солнце опалит и без того поникшие бутоны, цветы потеряют свой товарный вид…
Не успела Сандугач об этом подумать, как у края дороги остановилась чёрная машина, и из неё выкатился коренастый, невысокий мужчина. Он был довольно упитан, но лёгок в движениях. Стремительно пролетев расстояние, разделяющее их, он встал возле ящиков.
– Продаёшь, сестричка?
– Продаю. Недорого.
– За деньгами-то дело не станет, сестричка… – Он задумался. – Но чтобы посадить это, нужны женские руки. Я пока дома один. Рокия в больнице на лечении. Кого же попросить – вот проблема…
«Чистоплюй, боится руки в земле испачкать», – подумала Сандугач.
– Вам сколько нужно цветов?
– У нас это каждый год, традиция… Рокия будет переживать, если земля засохнет, – сокрушался между тем крепыш. – Мы, сестричка, в мае на могиле моей жены сажаем цветы. Вот уже пятый год.
Сандугач придирчиво осмотрела блестящие ботинки «чистоплюя», на которых не было ни пылинки. Наверно, сидит в какой-нибудь «фирме» и шуршит бумагами. Если бы лопатой работал, то не стал бы делать трагедии из посадки цветов.
– Хотите, я помогу?.. – И Сандугач взялась за самый большой ящик. Какая муха её укусила – она и сама не успела понять. Это всё опять та самая деревенская привычка: если кто упал – помоги подняться, плачет – утри ему слёзы…
Вот так она познакомилась с Бадри Саматовичем. Но знакомство это должно было стать заведомо коротким. Цветы на могилу посажены… Мужчина доволен: он исполнил свой долг перед какой-то Рокиёй. Впрочем, покойная – его собственная жена, так что долг у него прежде всего перед ней. За свою помощь Сандугач денег не взяла. По этому поводу они даже поспорили немного. Кладбище, по мнению Сандугач, было не тем местом, где можно зарабатывать. Но упрямый Бадри Саматович, желая её отыскать, на следующий день явился прямо в центр по озеленению.
– Как-то неудобно получается, сестричка. Я себя ощущаю каким-то эксплуататором. Мне хотелось бы как-то отблагодарить тебя за цветы. Давай вечером поужинаем в ресторане. Я, кстати, тоже деревенский, – сказал он. – Часов в шесть сможешь?
Сандугач, сражённая наповал словом «деревенский», от приглашения отказываться не стала. После ухода её гостя весь «центр» почему-то загудел, как пчелиный рой, а сотрудники начали бегать из комнаты в комнату. Главный инженер, проносясь с выпученными глазами по коридору, чуть не сбил Сандугач с ног. «Вагитов где-е-е?!» – заревел он. О боже, неужели, пока она разговаривала с Бадри Саматовичем, какой-то матёрый бандит по фамилии Вагитов ограбил «центр»?!
Дверь в её кабинет распахнулась. На пороге возник бледный инженер.
– Говорят, Вагитов у тебя, правда? – спросил он. – Как уж там тебя по отчеству?..
– Бакиевна я. Нет, нет, Вагитова я не видела. Я тут со своим знакомым, Бадри Саматовичем, общалась. А что он украл?
– Ох, Сандугач… как там тебя, Бакиевна, ну и шутница ты! – Лицо главного инженера расцвело. – Нас посетил такой большой человек… Что же ты нам не свистнула заранее, а? Мы бы стол хороший приготовили. Эх вы, женщины!..
Сандугач всё более недоумевала. Но ведь это был всего-навсего Бадри Саматович! Почему все так всполошились?
– Сандугач Бакиевна, пиши заявление. Переводим тебя на должность заведующей отделом, – хлопнул в ладоши главный инженер.
Сандугач удивилась и этой излившейся на неё щедрости. Такая внезапная перемена в поведении начальника, который до сих пор поручал ей самую чёрную и неблагодарную работу и не упускал случая унизить её при каждом удобном случае, было более чем удивительно. Однако тут её взгляд случайно упал на визитку, которую Бадри Саматович оставил на краешке её стола… О боже, боже! С кем она связалась?! Это же чиновник такого высокого ранга, что…
– Спасибо, но у меня и так неплохая должность, – сказала Сандугач, вконец отупев от растерянности. Впрочем, растерянность эта была лёгкая – как след первых заморозков на картофельной ботве. Снова выручила её деревенская сущность: поскольку Сандугач росла, не подчиняясь никому и не вытягиваясь в струнку перед чьим-то приказом, то ни в одной извилине её мозга не было вырезано грозного слова «чиновник». У них, конечно, был председатель колхоза – человек по должности своей более или менее близкий к чиновничьей среде. Но он был робким и тихим. Бедняга то и дело скулил перед женщинами: «…надо бы в амбаре зерно провеять…пора свёклу полоть…»
В назначенное время Сандугач вышла к воротам «центра». Ого, как пунктуален этот Бадри Саматович! Чёрный автомобиль, похожий на лоснящегося быка, словно бодая асфальт, остановился прямо возле неё. Девушка усмехнулась и оглянулась назад: в каждом окне висело по физиономии. Коллеги – кто с ненавистью (гуляет с крутым чиновником!), кто с завистью (зацепила богатого мужика!) – провожали её на первое свидание. Свидание… Но можно ли было назвать свиданием тот вечер? Ведь в той уютной комнате ресторана, задрапированной тяжёлыми бархатными портьерами, у них была встреча с деревней! Они вдвоём кувыркались на траве, купались в речке, пекли картошку в костре, обжигались ненароком крапивой, а ночью, пробравшись в соседский сад, крали яблоки… Их воспоминания были удивительно похожими, потому что оба были – деревенские. Сандугач увидела в Бадри Саматовиче человека, близкого ей по духу. Он никого из себя не корчил, он даже ел без ужимок, а просто, по-деревенски: не гоняя приборами мясо по тарелке, он просто взял его руками и с удовольствием кусал.