Страница 3 из 9
Мне понравилось, как тренер вел семинар: он разбирал с нами основные жизненные вопросы и с юмором учил нас реализовывать свою креативность и ответственность. Как это часто бывает в группах, нам помогало одно лишь понимание того, что люди, которые находятся в разных ситуациях и строят совершенно разные планы на жизнь, таскают за собой одни и те же вопросы, причуды и жалобы.
На третий день занятий, вечером, тренер предложил нам расслабиться и погрузиться в себя. Принцип воображаемых путешествий был мне знаком по семинарам по медицинской психологии. Кроме того, у меня уже был подобный опыт, и я знал, что расслабляюсь очень легко, а проблемы возникают потом, когда нужно следовать голосу ведущего и выполнять определенные действия в визуализированном мире – обычно к этому времени я уже сплю. Но в тот раз, на полу спортивного зала, все было по-другому. Я твердо решил оставаться в сознании до самого конца. И благодаря Вальтеру смог это сделать.
Вальтер был особенным участником, удостоенным права сидеть в первом ряду, поскольку он читал по губам. После автомобильной аварии у него пропал слух, он лишь частично слышал одним ухом. Рядом с ним всегда сидел кто-нибудь, кто повторял ему слова, которые он не расслышал. Это был дружелюбный мужчина лет пятидесяти, работник зоопарка. Это все, что я о нем знаю. Во время лечебной релаксации он вдруг завозился, но глаза не открыл. Он стонал, ворочался, и со стороны это выглядело так, будто его трясет от чего-то, что он не в силах контролировать. Тренер и его помощники заволновались, и упражнение пришлось прервать. Но процесс, который развернулся внутри Вальтера, продолжался еще несколько минут, после чего он открыл глаза и воскликнул: «О, боже, я снова слышу!»
Он недоверчиво смеялся и выглядел очень взволнованным. У всех остальных отвисла челюсть и отлегло от сердца. Если честно, мы ничего не понимали. Ведущий семинара и его команда тоже выглядели пораженными до глубины души, несмотря на их многолетний опыт, – такие поразительные вещи случаются нечасто и не так непосредственно. Вальтер описал свои ощущения так: будто большая ватная пробка, отделявшая его от мира, неожиданно исчезла.
Что же там произошло?
Я не знаю. У меня нет повода думать, что Вальтер всё придумал, а то и вовсе был нанятым актером, призванным убедить в чуде всех остальных. Эта история произошла больше двадцати пяти лет назад, но мысли о ней не покидают меня до сих пор. Я злюсь на себя за то, что, охваченный волнением, не воспользовался возможностью, не отвез Вальтера в ближайшую больницу и не сделал ему тест по проверке слуха, чтобы сравнить его с прошлыми показателями.
Позже я пытался разыскать Вальтера по всем возможным каналам, но даже с помощью радио мне не удалось выяснить его судьбу. Кто знает, может, он прочтет эту книгу и, наконец, найдется.
Все, кто присутствовал при этом и многих других неожиданных исцелениях, теперь уверены, что чудеса случаются. Но для скептиков и ученых единичный случай, не подкрепленный объективной документацией с результатами обследований «до и после» и основанный лишь на показаниях очевидцев, считается недостоверным. Для меня же история Вальтера стала поводом снова и снова задаваться вопросом: что происходит на самом деле, а что нам кажется, что считать «нормальным», а что «безумным»?
Много лет спустя я встретил того тренера и задал ему свои вопросы. Он сказал, что за все последующие годы интенсивной групповой терапии у него не случалось похожего случая. Однако бывшие участники его семинаров неоднократно говорили ему, что добились прогресса в излечении тяжелых заболеваний. Был ли он целителем? Сам он видел себя скорее инструментом. Он считал, что Вселенная или Бог подарили ему силу «открывать» людей, находить в них и показывать им их потенциал и талант.
Он воспринимал свои семинары не как альтернативу, а как дополнение к научной медицине. Хотя мы с ним расходились во мнениях о степени ответственности людей за их болезни, тренер никогда не обещал, что можно исцелиться одними лишь правильными мыслями. Но и исключать такую возможность было бы опрометчиво.
Вот три примера из моего опыта. Никто не воскрес и не отрастил потерянную ногу, но этих событий хватило для того, чтобы заинтересовать меня, а возможно, и вас. Что делает нас больными, а что исцеляет? Какое влияние оказывают наши мысли на наш организм? И не устарела ли концепция разделения тела и духа?
Многое из нашей сегодняшней обыденности предыдущие поколения сочли бы за чудо. Святой Августин сказал еще тысячу шестьсот лет назад: «Чудеса случаются не вопреки природе, а вопреки тому, что мы знаем о природе». И хотя теперь мы знаем о ней гораздо больше, я бы и сейчас подписался под каждым его словом.
Чудеса порождают чудеса. Мы многое узнали о связи между чувствами, мозгом и гормонами, о нашей иммунной системе и процессе самовосстановления организма, но многое еще остается неясным. Впрочем, даже если бы мы понимали больше, при все более внимательном рассмотрении человеческих возможностей у нас бы регулярно отвисала челюсть.
Изумление, предвкушение чуда запускают в нас волшебный механизм, который работает во всех направлениях. Не принимать эти силы всерьез, не пытаться изучать их и направлять на улучшение здоровья – большое упущение академической медицины последнего столетия. Мы можем позволить себе больше магии и науки, и между ними не должно быть противоречия.
Во что верят люди в Германии (если вы, конечно, верите в опросы):
52 процента верят, что чудеса случаются;
54 процента верят в существование Божественной силы (старые земли);
23 процента верят в существование Божественной силы (новые земли);
38 процентов верят в то, что иногда можно заглянуть в будущее;
33 процента переживали контакт с умершим;
26 процентов верят в то, что черная кошка приносит несчастье;
24 процента верят в перерождение;
23 процента верят в то, что число 13 приносит неудачу;
13 процентов считают, что обладают «магическими силами», например способностью исцелять руками.
Для сравнения:
77 процентов американцев верят в то, что Землю посещали инопланетяне (опрос 2012 года, до прихода к власти Дональда Трампа).
Мари и магия
Упасть. Встать. Поправить корону. Пойти дальше.
Моя крестница показала мне, насколько сильно нам всем присуще магическое мышление. Четырехлетняя Мари, танцуя, пересекала гостиную, когда ударилась ногой о журнальный столик. Невзирая на боль, она продолжила танцевать. На обратном пути она остановилась возле стола, с силой стукнула по нему ладошкой и очень строго сказала: «Никогда так больше не делай, глупый стол!»
Взрослые могут подумать: «Ах, как это мило! Она до сих пор верит, что у предметов есть душа». Но эта детская вера дает огромное психологическое преимущество: вопрос о том, кто виноват, даже не встает! Мари была чиста перед собой, отчетливо понимая: виноват стол. Она сохранила лицо и продолжила танцевать, свободная от груза самоедства.
Как отреагировал бы взрослый? Он бы с грохотом врезался в стол, сел на диван и начал себя жалеть: «Ох, сегодня явно не мой день, и что на меня нашло, к чему эти странные танцы средь бела дня, лучше я останусь сидеть здесь, возьму чипсы и посмотрю телевизор». Я считаю это намного менее разумным, чем стукнуть по столу и радостно продолжить танцевать.
Магическое мышление может мотивировать нас и защитить. Давным-давно, когда пещерный человек видел, как шевелятся кусты, эволюционно правильным для него решением было предположить, что там прячется дикий зверь, и постараться обезопасить себя. Иногда там действительно оказывался дикий зверь, а иногда – просто ветер. Сейчас, когда колышется занавеска в спальне, дети скорее предположат, что это грабитель или привидение. Дети постарше используют магическое мышление, когда хотят что-то скрыть. Так, сказочные Гензель и Гретель, полакомившись пряничным домиком ведьмы, на грозный вопрос «Кто грызет и гложет дом?» отвечали: «Это гость чудесный, ветер поднебесный!»