Гранд-Леонард

Имевшегося света не хватало, чтобы разогнать тени, залегшие тут и там: под потолком, подле колонн, барьеров, в углах. Колеи с дорогой и вовсе будто покоились на дне бассейна, заполненного густым полумраком, что вкупе с почти осязаемой тишиной придавало залу мистический вид, от которого Элинор онемела.

– Впечатляет, правда? – спросил Рамон тихо.

Она обернулась к нему, шокированная тем, как одиноко прозвучал его голос и как ничтожно смотрелась его фигура на фоне двух пустых глазниц разного размера, зияющих вдалеке – тоннелей железнодорожной и автомобильной магистрали.

– Куда ты меня привел? Секретный бункер? Брошенная военная база? – прошептала женщина, с усилием разомкнув губы.

Рамон поднял глаза к потолку, окинул взором зал, смакуя момент ее непонимания и смятения.

– Нет, это не бункер, не база. Но место заброшенное – тут ты угадала.

– Ну а что же тогда? Уж не здесь ли…, – она замялась, – уж не «оазис» ли это?

Мужчина рассмеялся и приблизился, заключив Элинор в объятия:

– Неужто я настолько ненормальный, чтобы заточить себя и тебя в страшном пустом подземелье?

– Нет? – робко уточнила она, подняв на него глаза.

– Нет, конечно же, нет. Мы идем наверх, любимая, там и ждет нас новое гнездышко.

Все еще под впечатлением, Элинор подавляла всплывавшие в воображении картины – предполагаемые виды того самого «гнездышка». Что могло удивить ее после всего случившегося за утро? Да и, в самом деле, не спятил же Рамон, чтобы привести ее туда, где им не будет жизни? Он настрадался не меньше ее, мучимый жаждой покоя и счастливого уединения при сохранении всех благ цивилизации под рукой.

Поглощенная этими мыслями, женщина толком не поняла, куда вел ее Рамон. Была вроде бы лестница наверх, какие-то технические помещения, темнота, разрезанная пополам лучом фонарика, запах сырости и свирепая прохлада. Окончательно вернуться в реальность заставило солнце. Они стояли в большом холле с незаконченной отделкой. Такой же пустой, как и лабиринт под землей, он, однако, не пугал: в нем было светлее и теплее благодаря большим окнам по всему периметру. Удивительно, как за каких-то полчаса можно кардинально изменить отношение к жаре – всего-то и надо сменить обстановку на противоположную.

Вопреки ожиданиям Элинор, они не вышли на улицу через широкие двустворчатые двери, но продолжили подниматься по красивой лестнице с мелкими ступенями, начинавшейся прямо у входа. Под ногами хрустели осколки бетона и кирпича; в полосах света плясала потревоженная пришельцами пыль.

– Что мы делаем в заброшенном здании, Рамон? – спросила Элинор между вторым и третьим уровнями. – По правде говоря, я уже устала…

– Мы пришли, дорогая. И это больше не заброшенное здание, – ответил мужчина, не переставая подниматься. – Теперь это наш дом.

– Это? – филомена споткнулась. Вниз полетели камешки.

– Ну, не прямо эта часть здания, – поспешно добавил мужчина. – Наверху, наверху…

Элинор только вздохнула, а про себя стала молиться всем силам, в какие никогда не верила. Просить, чтобы там было лучше, чем везде, где она побывала с момента спуска в коллектор.

И снова дверь на крохотной площадке, огороженной перилами. Балки сводчатого потолка, казалось, нависали здесь настолько низко, что можно было удариться головой.

Рамон достал большой ключ из кармана шорт и возился с минуту, пытаясь открыть дверь.

– И этот замок стал подводить!.. Первый раз такое. Сейчас, мне вот его бы еще на полоборота. Давай же!… – он толкнул дверь плечом и сумел, наконец, повернуть ключ до конца, о чем свидетельствовал громкий щелчок. – Прошу, кивнул Рамон, отстраняясь и пропуская Элинор вперед.

Она переступила порог и оказалась в круглом помещении, странном в не самом приятном смысле слова. По центру располагалась кирпичная колонна, а от нее к стенам и входу расходились перегородки из разнокалиберных крашеных досок высотой в человеческий рост. Они формировали своеобразные отсеки, соединенные коридорчиками. Изнутри конструкция была обита фанерой или чем-то подобным. Обомлев, женщина разглядела уродливое изголовье кровати, самодельные полки, спинки стульев. Нет. Нет! Как могло все закончиться здесь? Неужто ради вот этого она проделала путь, изводя себя надеждами?

– Располагайся, осмотрись пока что. А я бегом за чемоданами и обратно. Ух, не терпится в первый раз пообедать здесь с тобой. Кухню, кстати, найдешь справа. Думаю, разберешься, что к чему, – фразы вылетали из Рамона автоматными очередями, но доносились до Элинор как будто издалека и с опозданием. – О, и я закрою тебя с той стороны. Тут, конечно, никого больше нет, но на всякий случай… Я быстро, дорогая, – он чмокнул ее в щеку и поспешно вышел, захлопнув дверь и щелкнув замком прежде, чем пленница смогла выдавить из себя хоть какие-то слова.

Тишина опутала убежище, как незримая паутина. От двери к полу вело несколько ступенек. Элинор робко опустила ногу на первую ступеньку, другую ногу – на следующую и, наконец, сошла с лестницы на голые бетонные плиты. С каждым шагом она беспокойно вертела головой, оглядывалась, косилась на перегородки. Пусть и сказал Рамон, что никого нет, но… Она, пожалуй, впервые оказалась в месте, где даже малейший шорох не царапал слух. Словно весь мир выключили, поставив едва теплившийся очаг сердцебиения на беззвучный режим. Да, конечно, ей хотелось покоя, избавления от обязательств, но выдержит ли она желаемое, поданное в столь неудобоваримой форме?

Ладно, стоило успокоиться, дождаться Рамона. Возможно, она еще чего-то не знала, либо фокусировалась не на том. Путь сюда хоть и занял от силы полтора часа, утомил Элинор донельзя. Хотелось есть, и довольно сильно. Посему надо было освоиться в этом месте и, как сказал любимый, изучить кухню. Ведь что значат неприятие и страх перед лицом голода? Ерунда, все ерунда. День только набирал обороты, и она во всем разберется, неспеша и по порядку. Все будет хорошо.

– Извини, что пока только рукомойник здесь. Я не смог придумать, как провести в надстройку воду. Но внизу на первом этаже есть туалеты, и там я устроил душ. Даже горячая вода есть – я поставил кое-какое оборудование. Свет тоже имеется, – мужчина выглядел крайне довольным собой, будто бы наличие душа – привилегия, данная лишь ему одному.

– Рамон… – осторожно начала Элинор.

Изобретатель, напевая что-то себе под нос, помешивал суп в закопченной кастрюле. Та стояла несколько неустойчиво на маленькой походной плитке. Запах еды уже достигал ноздрей, но особого аппетита у Элинор не вызвал. Голод будто затаился на некоторое время, вынуждая ее беспокоиться о других вещах.

– М?

– У тебя уже есть план?

– Какой план, дорогая? – Рамон зачерпнул суп и поднес окутанную паром ложку ко рту.

– На какой срок мы задержимся здесь, прежде чем отправиться в постоянное убежище?

Слегка опешив от вопроса, он машинально наклонил ложку, и ее содержимое пролилось на пол.

– Временное? На самом деле, я рассчитывал, что мы все обустроим, сделаем из места постоянное жилье…, – увидев выражение лица Элинор, он поспешил добавить: – Да, я знаю: тут не самые комфортные условия, но ты же не рассчитывала, что мы получим все и сразу?

Элинор встала с табурета, обвела рукой хлипкие стены кухни-закутка:

– Но, милый, ты же сказал, что уже давно готовился! Так к чему готовился? К этому? Что же ты делал все это время?

Впервые с момента прибытия улыбка сползла с лица Рамона. Теперь он казался уязвленным.

– Моя работа не видна на первый взгляд, потому что ты не была тут со мной с самого начала, да и не разбираешься во всех этих технических вещах. Но я расскажу, раз тебе так интересно, – игнорируя закипевший и переливающийся через край кастрюли суп, он схватил Элинор за руку и потащил в коридорчик, стуча костяшками по фанере.