Гранд-Леонард

– Идем. Я же обещал прогулку в прохладе. Так и будет.

Он стал продираться через кустарник, проводя чемоданами борозду в доходившей до колена траве.

– Осторожно, тут торчит какая-то палка, – Элинор обошла место, на которое мужчина указал, изворачиваясь, чтобы не зацепиться платьем за ветку или не нахватать колючек на подол.

– Что это за стена? Я имею в виду, что за ней?

– То самое место, – откликнулся Рамон с небольшой задержкой. Его голос едва долетел до женщины сквозь шорох листвы и сочных стеблей. – Ты сама мне скажешь, что это, когда увидишь его.

– Далеко ли еще?

– Не очень. Мы почти на финишной прямой.

– Хорошо, если так, – выдохнула Элинор, обнаружив свежий порез на локте.

Они спустились в пологую канаву под самым забором. Двор склада остался метрах в пятидесяти позади. Рамон оставил чемоданы на куске бетонной плиты, а сам разворошил заросли и склонился над чем-то невидимым. Приблизившись, Элинор различила ржавые прутья решетки, которую он пытался вытащить. Довольно скоро металл поддался, явив взору квадратную дыру в земле. Женщина подошла еще ближе, наклонилась. Там, внизу, журчала грязная вода в пятне солнечного света. Рамон, сидя на корточках, наблюдал за ее реакцией.

– Коллектор?!

– Да, милая. Теперь – коллектор, а некогда – небольшая речушка. Ну а для нас с тобой это – путь к спасению.

Элинор с ужасом посмотрела на сияющее лицо любимого, затем на спуск в сырой колодец.

– Рамон, ты что? Зачем такие сложности, такие опасные…

Рамон одарил ее успокаивающей улыбкой и встал во весь рост, потянулся.

– Я бы и рад провести тебя более понятным, простым путем. Но его нет, прости. Могу тебя успокоить: там совсем не опасно.

– Откуда ты можешь знать наверняка? Мало ли что таится в таких местах!

– Внизу не таится ничего, кроме воды. Уж я знаю, я проходил этим путем десятки раз. – Рамон подошел к Элинор и взял ее за руки. – Посмотри на меня, моя дорогая. Ты мне веришь?

Женщина заглянула в его глаза и увидела собственное отражение. Тревожное, бледное. И чувство, что с самого начала все пошло немного не так, как думалось, вернулось, стало набирать силу.

– Ну не молчи. Ты сама понимаешь, что пугает только темнота, неизвестность. Поверь мне, она и вполовину не так плоха, как люди и места, которые мы покинули. Давай доведем дело до конца. Я многое сделал, чтобы наступил этот момент.

Элинор вздохнула, пожала плечами:

– Что ж, если это – и правда, единственный путь, я доверюсь твоему здравому смыслу. Уверена, ты не стал бы влезать во что-то действительно опасное, да еще и меня втягивать, – она говорила больше для себя, нежели для него. Тем не менее, Рамону этого было достаточно.

– Я огражу тебя даже от минимальных неприятностей, – торжественно объявил он. – Пронесу на руках, так что ты даже ног не замочишь.

– А вещи? – кивнула Элинор на чемоданы.

– Вернусь за ними, как только доставлю тебя на место. Их тут никто не тронет.

Он снова углубился в заросли, опустился на колени перед сложенными домиком обломками плит и запустил руку в пустоту между ними. Вытянул оттуда пару высоких резиновых сапог.

– Там сейчас воды немного: сантиметров двадцать пять-тридцать. А вот весной бывало до середины бедра. Потому я и раздобыл такие.

– И как давно ты начал туда ходить? – спросила Элинор, глядя, как он обувался.

– О, давно. Потому тебе и нечего переживать, – Рамон подмигнул и снова улыбнулся. – Пора спускаться.

Он пошел первым, вооружившись фонариком, затем стала спускаться Элинор. Она с опаской переставляла ногу на каждую следующую ступеньку металлической лестницы – холодной, мокрой и осклизлой. В лицо летели неисчислимые мелкие брызги, будто кто-то направил на женщину гигантский пульверизатор. Свет фонаря едва разгонял черноту. Ей вдруг показалось, что вода шумит чрезвычайно сильно; что созданный ее движением гул вот-вот опустится на голову, словно шлем весом в десятки килограмм. Элинор погрузилась в эпицентр водопада звуков и странных запахов. Все происходило, как будто во сне. Казалось: стоит лишь преодолеть несколько ступенек, упасть в объятия Рамона, и известный ей мир умрет, а новый еще не родится. Они очутятся посередине – в сюрреалистичном чистилище для беглецов.

Двинулись. Она – на руках Рамона, забрав себе фонарь и вглядываясь в те места, по которым скользил луч света, рассеиваясь в мнимой бесконечности. Он – осторожно переставляя ноги, разрезая шагами тихую гладь реки. Хоть и мелко, но идти было непросто из-за драгоценной ноши – Элинор понимала это по тяжелому дыханию мужчины и его напряженным мышцам.

– Не свисти! – филомена легонько ткнула своего рыцаря кулаком в грудь, когда он издал пронзительную соловьиную трель. – У меня и так мороз по коже.

– Уф, руки потеют. А ты тяжелее, чем кажешься.

– Вовсе нет. Просто мы идем уже минут десять, – шепнула Элинор ему на ухо и сочувственно погладила по гладкой голове.

– Осталось чуть-чуть… Видишь выступ в стене? Это краешек платформы, на которую мы заберемся чуть подальше. Почти на месте, милая…

И действительно: вскоре выступ раздался вширь настолько, что по нему можно было идти. Рядом располагалась лестница. Элинор залезла первой и посветила на площадку, пока Рамон к ней не присоединился.

– Нам в ту дверь, да? – спросила она, указав туда, где в круг света попало углубление в стене, внутри которого – прямоугольник крашеного металла.

– Да. Заходи первой, не бойся.

Элинор пошла медленно, держась на всякий случай за перила одной рукой, а пальцами другой, вытянутой в сторону, едва касаясь стены. Ее накрыла волна страха. С каждым шагом росло ощущение, что стоит лишь нарушить контакт с этими ориентирами, как она сразу потеряется в пространстве: верх смешается с низом, а лево перебежит вправо. Рамон что-то сказал, но Элинор не слушала. Ее стало знобить: платье и волосы вымокли насквозь от непрестанных атак водяной пыли. Теперь стало ясно, почему Рамон, несмотря на жару, попросил захватить с собой куртку.

Холодная дверь – будто сделанная изо льда, не из металла – открылась с поразительной легкостью, несмотря на неприступный, массивный вид. За ней шел небольшой вестибюль, от которого ответвлялся узкий коридор. Впереди располагалась лестница наверх.

– Прямо, – подсказал Рамон, подойдя сзади вплотную и легонько поцеловав ее в шею.

– Здесь что, нет освещения? – с оттенком раздражения спросила Элинор, подсвечивая ступени, чтобы не споткнуться.

– Давно уже нет.

Еще одна площадка с дверью. Она тоже легко повернулась на петлях. Сперва Элинор подумала, что помещение невелико, так как луч света уперся в бетонную стену. Но затем она направила фонарь вправо и охнула: то, что женщина приняла за стену, оказалось фрагментом огромной колонны. Соскользнув с ее края, свет сорвался в бездну пространства, не встретив по пути ни единой преграды. В следующий миг Элинор вздрогнула от неожиданности и заслонила глаза рукой: несколько десятков лампочек загорелись слепящим синеватым светом.

– Что…? Рамон? – в ее голосе слышалась растерянность.

– Я здесь. Сейчас глаза привыкнут, и увидишь! – как же долго он предвкушал это событие!

Элинор слегка разлепила веки и посмотрела себе под ноги. Бетонный пол. Щурясь, подняла взгляд. Ряды цилиндрических колонн высотой метров в пятнадцать, несмотря на их размер, количество и частоту, не создавали ощущения ограниченного пространства – настолько огромным был этот подземный зал. Только около стены, где стояли Элинор и Рамон, шло три ряда, а между ними лежали… ленты электротротуаров, уходящие влево и вправо. Элинор не могла ошибаться, ибо точно такие же доставляли ее к дверям ненавистной резиденции.

Миновав колонны, они подошли к частично металлическому, частично стеклянному барьеру высотой до середины груди. Элинор заглянула за него, встав на носочки и вытянув шею, и увидела внизу несколько глубоких колей с рельсами. Их также разделяли несущие конструкции – еще более монструозные, чем у входа. Далее, отгороженная стеной из одноуровневых построек, параллельно железнодорожным путям шла автомагистраль, по две или три полосы в каждую сторону. За ней с немалым усилием можно было разобрать такое же возвышение с барьером, как то, у которого стояла Элинор, а еще дальше – аналогичные ряды колонн, почти полностью скрывавших противоположную стену.