Страница 89 из 105
Крэг вырвал их у меня из рук, но открыть не смог. Я тоже — белая крышка прокручивалась и оставалась на месте. Я уже сама ругалась и чуть не плакала. Или плакала, поэтому и не видела, в каком направлении нарисована на крышке тонкая красная стрелка. Крэг снова завладел лекарством, но я по непонятной причине не желала его отдавать — вцепившись в него, точно утопающий в соломинку. Ему даже пришлось ударить меня по пальцам, чтобы я наконец их разжала.
— Ксюха!
Я не узнала голос. И даже не узнала сначала лица звавшего меня соседа. Только когда размазала по глазам слезы, сумела поздороваться. Крэг стоял к двери спиной. Стоял как истукан. Я только слышала его тяжелое дыхание, а он слышал отборный русский мат, с котором сосед по-быстрому пытался разобраться в ситуации.
Входная дверь не захлопнулась, я орала очень громко и он, он умел действовать быстро — являясь нашим бывшим участковым. Наверное, и Крэга сумел бы скрутить, если бы тот минутой раньше сам не бросил Руслана. Отнимая лекарство, я успела заметить у него в кровь разбитый кулак. Похоже, в какой-то момент он сам осознал, что не рассчитал свою силу, но выпустить злость ему было просто необходимо — страшно подумать, что было б, прими все эти удары Руслан на себя.
Сейчас он сидел на полу, чуть дальше коврика и держал у лица полотенце, явно брошенное ему нашим соседом.
— Ксюха, говори!
А я не могла — у меня тряслись губы, из меня лились слезы, мне было больно: не физически, а морально. Что, что я должна сказать? Только трясла головой, а потом села — или меня усадили, на круглый табурет, и я разревелась, спрятав лицо в ладонях, а открыла глаза уже на новый шум. Их было трое в форме. От кого поступил вызов — не ясно.
— Скорую вызвали? — услышала я где-то вдалеке, все еще сидя на табуретке, стиснув дрожащие коленки.
— Ксюха, застегнись!
А я и не заметила, что мои наспех застегнутые две пуговицы благополучно распрощались с петельками. Я попала в новые, не те, но плевать сейчас хотела на свой внешний вид — меня пугал вид Руслана. И человек, который стоял у меня за спиной. По-прежнему молча.
— Он не говорит по-русски! — закричала я, что есть мочи, как будто полицейские стояли не в шаге от меня, а внизу в подъезде.
— Ксюха, — дядя Толя сидел рядом в присядку, — тогда отвечай ты.
— Что отвечать? — я обвела всех их злым взглядом. — Что вы вообще здесь делаете? Кто вас звал?
— Я звал, — ответил сосед спокойно. — Ты кричала, как резанная.
Сейчас я молчала.
— Он живой? — повела я подбородком в сторону Руслана, так и не поднявшегося с пола. — А жаль…
Рассказывать было нечего: ввалился ко мне без разрешения, не захотел уйти, назвал из ревности шлюхой, за что и получил по физиономии. Не умеет драться — его проблемы.
— Решали на кулаках, кто третий лишний? — ляпнул один из полицейских, явно с трудом удерживая на лице маску профессиональной невозмутимости.
— Нет, защищали честь и достоинство. Мое. У меня иск против вот этого дебила в прокуратуре лежит, — махнула я в сторону Руслана уже всем телом. — Пришел требовать, чтобы я его забрала. А я не буду этого делать. Ну что вы все на меня так смотрите?!
А у меня снова расстегнулась блузка… Черт… В этот раз руки уже не так тряслись, и я сумела застегнуться на все пуговицы — хоть одна да выдержит мое дыхание загнанной лошади. Загнанной в тупик.
— Фиксировать будем? У него нос, кажется, сломан…
Я вскочила со стула.
— Вы что, охренели? Это иностранец. У него самолет через два часа… Черт…
Я схватила телефон. Десять. Почти. Ну разве минута считается, когда отсчет идет на секунды? Звук выключен. Чуть ли не десять эсэмэсок пришло от таксиста, который в итоге не дождался клиента и уехал. Где был мой будильник — черт, я поставила его на восемь вечера…
— Крэг?
Я обернулась к нему, но боялась взглянуть в глаза — сначала увидела только зажатую в кулаке оранжевую баночку и снова — содранную на костяшках пальцев кожу. На мне ее тоже не было — сняли с живой полностью: прямо, как блузку, на которой нет ни одной пуговицы.