Страница 2 из 13
Рывок, ещё рывок – и вот он на широкой лесной поляне.
Неожиданно в глаза ему ударил нестерпимо яркий луч. Закрыв рукой лицо, он отпрянул назад и начал неистово кричать…
Замешательство его длилось недолго. Словно очнувшись от короткого обморока, он, приоткрыв лицо, устремил взгляд в центр поляны и не поверил своим глазам. Там на тонких раздвинутых ножках, переливаясь всеми цветами радуги, стояло некое странное сооружение дискообразной формы с пояском выпуклых округлых окон посредине, источавших бледное жёлто-голубоватое сияние.
Под диском виднелся люк овальной формы, от которого к земле спускался невысокий конусообразный трап.
Откуда-то изнутри диска доносилась чуть приглушённая музыка, похожая на электроорганную, но непривычная для слуха человека. Была она и быстрая и медленная, и весёлая и грустная, и невозможно было уловить в ней хотя бы одно знакомое созвучие.
– Ох уж мне эти новые русские! – с придирчивостью исправного милицейского служаки проговорил Закиров, осенённый пришедшей в голову догадкой. – Денег им некуда девать. Уж так иногда размахнутся! Светомузыку им подавай, лесное кафе на ножках…
Не успел он об этом подумать, как вдруг его сознание молнией пронзила мысль:
– А что, если это не кафе, а летающая тарелка? Пришельцы. О них везде сейчас и говорят, и пишут…
И тут, словно подтверждая его очередную версию, с противоположной стороны леса вышли трое в белых сияющих одеяниях, небрежно посмотрели в его сторону и, не обращая на него никакого внимания, направились к стоящему посреди поляны странному сооружению. Двое из них, поднявшись по трапу, исчезли в проёме люка. Третий же, остановившись, оглянулся назад, точно забыв там что-то.
– Эй, гражданин! – неожиданно прокричал Закиров.
Существо в белом не ответило ему и, будто вовсе не слыша его, спокойно направилось к трапу.
Закирова словно всколыхнуло. Теперь в нём заработал инстинкт добросовестной милицейской ищейки.
В его сознании, подобно кинокадрам, пронеслись недавно пережитые моменты: магазин, машина, фигуры спешащих к ней людей, погоня, накатывающаяся на глаза пыльная дорога…
Он мгновенно выскочил на поляну и закричал теперь уже грозно, требовательно, размахивая сжатым в руке пистолетом:
– Стой! Стрелять буду!
Фигура в белом остановилась, постояла, словно ощупывая его взглядом, затем, помахав рукой, продолжила путь в сторону трапа.
Участковый бросился вперёд.
– Стой, говорю! Ни с места! Пистолет заряжен!
Он побежал к центру поляны, но, преодолев несколько метров, вдруг почувствовал, что на грудь ему стала налегать какая-то тяжесть, как будто воздух, который он так легко и свободно рассекал руками и плечами, сжался и встал на его пути невидимым барьером. И чем быстрее он бежал, тем более осязаемой и непреодолимой становилась эта преграда, а одновременно с этим, казалось, меркло и угасало его сознание.
Он помнил лишь, как упёрся грудью в огромную невидимую оболочку, прильнув к ней всем телом, раздвинул по сторонам руки, как бы пытаясь обнять её, и тут же погрузился в сон – сон дивный, фантастический…
…Он висит, держась руками за недоступную взору воздушную оболочку. Глаза его открыты и устремлены в тёмное звёздное небо. И из этой темноты вдруг медленно, словно проявляясь на цветной фотобумаге, появляется лицо изумительной по красоте незнакомой женщины. Он никогда не видел такой красивой женщины! Ни во сне, ни наяву.
Эту смуглую с золотистым отливом кожу, эти огромные блестящие фиолетовые глаза, казалось, и невозможно было увидеть на земле, где живут обыкновенные люди. Эти иссиня-чёрные шелковистые волосы, это чистое, словно вымытое утренней росой, лицо с тонким, чуть вздёрнутым носиком и маленькими розовыми губками невозможно было создать ни плотью, ни разумом, ни руками человека.
Это прелестное женское личико источало какую-то небесную доброту и мудрость, отчего казалось ещё более обворожительным.
Некоторое время незнакомка смотрела на участкового инспектора молча, чуть улыбаясь краешком губ, потом улыбка сошла с её лица, и тут же в глубине его мозга, его сознания прозвучал самый прозаичный, самый земной вопрос:
– Кто ты? Кто ты?
Губы участкового невольно приоткрылись, и он совсем тихо, не слыша своего голоса, проговорил в ответ:
– Я участковый инспектор Закиров… Участковый инспектор Закиров…
– Что случилось? Что случилось?
– Ограблен магазин на улице Нагорной. Преступники скрылись…
– Кто они?
– Не знаю.
– Где они?
– В Волчьей лощине… В Волчьей лощине…
Он видит, как женщина снова улыбается, опускает ресницы, и глаза его медленно застилает серебристый туман…
– Вставай, Закиров! А ну вставай! – Кто-то сильно потряс его за плечо.
Участковый медленно открыл глаза и увидел склонившееся над ним красновато-прыщавое лицо майора.
– Здорово тебя тряхнуло! – Майор помог ему подняться. – Мотоцикл изрядно помяло. Ну ничего. Хорошо, что сам ещё жив. И пистолет при тебе. А мы, как получили сообщение, сразу выехали на двух машинах. Тех бедолаг взяли прямо там, в лощине, и отправили на автозаке в райотдел. И кто бы ты думал? Петрухин с двумя своими городскими приятелями, чтобы их…
Встряхнув головой, участковый обвёл вокруг себя затуманенными, ничего не понимающими глазами: майор, рядом с ним – молоденький усатый лейтенант. Чуть подальше, у дороги, – милицейский уазик. Возле него – здоровенный сержант со скрещёнными на груди руками, водитель автомобиля.
– Где вы нашли меня? – вяло, сумрачно, как после горького похмелья, спросил участковый.
– Как где? Здесь и нашли, когда ехали обратно, – пожал плечами майор.
– А берёза на дороге?
– Мы её ещё в самом начале убрали…
– А та женщина?
– Какая женщина?
– Ну, та… На поляне. Диск там ещё был, большой такой… Люди в белом…
– Э, брат, да ты никак крепко башкой оземь ударился!
Лейтенант, чуть подтолкнув локотком майора, с укором посмотрел на него:
– Вы уж не очень-то, товарищ майор! Видите, коллега ещё не совсем в себе…
– Ладно! – довольно потёр руки майор. – В себе, не в себе, а ворюг мы цапнули. Участкового нашли. Дело, как говорится, в шляпе. Давайте все в машину!
А за твоей зашибленной каракатицей мы потом трактор с тележкой пошлём. Да, а где же наша Диана? – Он по-свойски подмигнул участковому. – Мы тут на всякий случай служебную собаку с собой прихватили. Бегает где-то здесь, шельма!
Услышав голос хозяина и произнесённое в её адрес нелестное словечко, из-за кустов выскочила огромная немецкая овчарка. Шерсть на ней была вздыблена и будто бы даже чуть светилась в полумраке. Сжимая что-то в зубах и жалобно скуля, она подбежала к майору и, приподняв морду, послушно улеглась перед ним на лапы.
Майор нагнулся.
– Хе, что это ты принесла, дорогуша? Уж не букет ли цветов? Ну и ну! Ты что, сама их собирала в лесу?
Довольный своей шуткой майор зычно засмеялся.
Молоденький лейтенант и на сей раз не поддержал его шутливого тона.
– Кто бы ни собирал, – сказал он серьёзно, не по чину строго, – а полагается этот букет нашему участковому. Хоть сам и пострадал, а вывел нас на след преступников…
Недоумённо пожав плечами, майор вынул букет из пасти собаки и протянул его Закирову.
Молча взяв букет, участковый вздрогнул, ощутив какой-то резкий толчок и разлившееся по телу хорошо знакомое ему тепло. Перед его глазами промелькнули лесная поляна, играющий цветами радуги огромный диск, направляющиеся к нему две фигуры и одна… стоящая чуть в стороне в растерянности и нерешительности.
«Собрала себе букет земных цветов на прощанье и обронила где-то по дороге…» – с нежным сочувствием подумал он.
Нет, он всё ещё не мог поверить в случившееся и устало, вымученно закрыл глаза.
– Ну, будет тебе хандрить! – уже снисходительно, без тени иронии сказал майор, положив руку ему на плечо. – Поехали! Видишь, сержант наш совсем заскучал!