Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 21

– Рад? Правда? – негромко переспросил Крайн.

– Правда, – подтвердил Ллойд.

– Обычно мне почему-то не рады, но я спросил не поэтому. Ты смотришь на меня так, словно давно уже знаешь…

– В двух словах не объяснить, – Ллойд перевёл взгляд на то, что находилось за окном.

– Мы можем болтать до вечера, или ты занят? – у Крайна тоже возникло чувство, что он словно бы знаком с Ллойдом, словно встретил друга, которого давно не видел.

– Может, сначала ты о себе расскажешь? Ты можешь? – попросил и посмотрел на Крайна с надеждой Ллойд.

– Конечно, – тот рассказал ему то же, что и Антеру. Говорить всё это Ллойду оказалось проще, чем тому. Ллойд же слушал всё это молча и, казалось, глубоко ушёл в свои мысли. Когда Крайн замолчал, он спросил: «У тебя нет дома, а где он находился? Или это слишком грустный вопрос?»

– Нет, вопрос не грустный, только я не смогу ответить тебе точно. Мне казалось, что он где-то совсем рядом и, по-моему… он здесь. Дом это ведь не просто постройка. Кому-то и лес без крыши над головой – дом. Это такое место…

– Где ты чувствуешь себя защищённым от невзгод… – досказал за Крайна Ллойд.

– А у тебя есть?

– Ну, в общем, да.

Крайн заметил во взгляде и голосе Ллойда тоску: «Ллойд, что с тобой такое?» – осторожно спросил он.

– Всё в порядке, – ответил тот, взглянув на него.

– Да? Но ты так печален…

– Нет, я счастлив…

– Разве?

– Да. Я здесь – где и хотел быть, значит, счастлив.

– Мне кажется, это не вполне так.

– Возможно, ты и прав, но… – Ллойд решил рассказать Крайну о себе и начал со следующего, – Меня считали дураком и ничтожеством. В какой-то момент мне начинало казаться, что у меня, и правда, ни на что нет сил, но я напоминал себе, кто я на самом деле. Там я один, здесь другой, но это не притворство. Обе эти части во мне: спокойствие и ярость. Я не думаю, что ярость – это так уж плохо. Если ты можешь ей управлять, она переходит в нечто другое и помогает тебе.

– Может быть, в смелость? – Крайн предположил вслух, что Ллойд говорит о ней, хотя не хотел перебивать его.

– Может, – Ллойд задумчиво замолчал.

– А радость? Ты похож на тень, – продолжая беседу, спросил Крайн.

– Не знаю. Я не пойму, есть она у меня или нет, – Наверно, должна быть, смотря как понимать это слово.

– Ллойд, я хотел бы тебя понять, но если мне это не удастся, ты несильно на меня рассердишься? – Крайну не хотелось вот так сразу испортить отношения со своим первым и, как ему отчего-то казалось, уже лучшим другом.

– Нет, я совсем не рассержусь, – ответил тот. Крайну казалось, что он видит в Ллойде самого себя, разная внешность, но внутри… А тот продолжил свой рассказ: «Хочется рассказать сразу всё, но я постараюсь говорить по порядку», – Ллойд отчётливо помнил всё то, о чём хотел сказать.

В его воспоминаниях это выглядело так… Серый пасмурный вечер в городе. Здесь, в небольшом доме, находилась квартирка Ллойда. Приходя домой, Ллойд иногда не включал свет, как и в этот раз. Он лежал на диване и чувствовал, что его снова одолевает усталость. Комната погрузилась в полумрак, лампа была включена только в коридоре.

Ллойду не с кем было поговорить ни дома, ни там, куда ему приходилось ходить каждый день. Его дядя Джозеф работал таксистом в одном из крупных городов страны и каждый месяц присылал ему немного денег и письмо. Общаться с ним Ллойд мог только так – с помощью ручки и бумаги. Он не имел возможности позвонить Джозефу. Друзей у Ллойда не было, не потому что он не хотел ни с кем знаться, а потому что его окружали недоброжелатели, считавшие ненормальными таких как он.

Ллойд думал, стоит ли ему завтра идти на занятия. Его обучение не имело никакого отношения к авиации. Оно мало что давало, но он понимал, что если бросит его, то может вообще никакого не получить и лишь напрасно довести себя. В выходные он обычно вообще не выходил на улицу, в остальные дни у него был, примерно, один и тот же маршрут – на учёбу и обратно.

Ллойд привык к одиночеству, даже находясь в толпе он оставался наедине с собой. Однако, его глаза и слух ловили всё, что его окружало. Он чувствовал приближение к себе, замечал больше, чем другие. Ллойд выглядел расслабленным или утомлённым, но всё в нём было наготове. Только дома Ллойд мог расслабиться, и-то это получалось не каждый раз. Порой напряжение и оскорбления полученные за день не давали ему уснуть или хотя бы полежать спокойно. Порой всё в теле болело. Но бывали минуты, когда Ллойду становилось довольно спокойно и легко.

Конечно, находясь дома, он не лежал на диване с утра до вечера, у него было много увлечений. Он считал, что его увлечения это те маленькие радости, которых он не должен лишать себя из-за тех, кто считает, что он обязан работать, как машина, и не сметь «ломаться». Но иногда эти радости куда-то пропадали, и Ллойду становилось так тоскливо, что порой он не мог сдержать слёз, и неважно какая стояла погода – пасмурная или солнечная.

Он прекрасно знал от чего эта тоска: от того, что он не сможет попасть туда, куда его так тянет. На это было две причины. Первая: было много мнений о том, что таким, как Ллойд, там не место. Вторая: в нём самом – страх. Иногда Ллойд думал, что, возможно, этот страх – та неуверенность в себе, которая впиталась в него за время обучения. Однако, один случай заставил Ллойда рискнуть.

Он на минуту сделал отступление в своём рассказе: «Возможно, я не вполне точно выражаюсь. Надеюсь, это не исказит суть. Я недавно говорил про ярость. Наверно, правильнее было бы сказать «Решимость» …»

– Иногда сложно передать чувства словами, – словно успокаивая его, согласился Крайн.

– Да… Я не люблю спорить, даже когда кто-то передо мной выгибается, как может. Хотелось бы врезать ему, но нельзя начинать драку первым. Надо ловить момент. Сдержанность очень важна, но иногда твои чувства оскорбляют так сильно… В общем, не стоит будить во мне зверя. Иногда ты даже сам не представляешь, сколько в тебе сил, – Ллойд ненадолго замолчал и затем продолжил свой рассказ.

К тому моменту, как Ллойду пришлось принять очень важное для себя решение, наступила весна. В тот день произошло несколько неприятных событий, хотя начинался он не так уж плохо. Оставалось чуть больше месяца до завершения обучения в учреждении, которое, казалось бы, выжала из него всё, что можно. Ллойд был рад, что скоро вырвется из его лап, хотя это так же значило и то, что ему придётся решать сложный вопрос – «Где работать?».

В тот день, кто-то очень сильно оскорбил его. «Кто-то» – это человек десять, имена которых Ллойд уже забыл. Он сдержал себя, но почувствовал, как его охватило некое сильное чувство. Оскорбляли его, почти, каждый день, но сегодня обидчики узнали, что значит Ллойд в гневе. Хотя они могли и не узнать этого, если бы не продолжили заедаться. Ллойд не начинал драк первым, но её некстати начали другие. Они не ожидали, да, может, не ожидал и сам Ллойд, что в нём столько силы…

Вызвали за учинение беспорядка к директору заведения именно Ллойда.

– Это начали они, – сказал он.

– А вы не придумали ничего лучше, чем отломить от стола ногу и орудовать ей, – ответил на это директор.

– А что же, мне надо было дать им побить меня? – Ллойд хотел добавить, что он и так терпит всяческие оскорбления с самого начала обучения, но не стал. Директору всё равно было неинтересно его слушать: «Мы выдадим вам справку, что вы у нас обучались, и сюда больше ни ногой».

– Но осталось только сдать экзамены.

– Нет, ступайте.

Ллойду всё-таки удалось уговорить директора не выгонять его. Однако, после этого сдать всё, что требовалось, ему удалось с большим трудом, и не в силу слабых умственных способностей, хотя ему и казалось, что он скорее отупел, чем приобрёл какие-то знания.

Но это было уже через месяц, а в тот день, придя домой в смятении чувств, Ллойд обнаружил в почтовом ящике письмо от Джозефа далеко не радостно содержания. Джозеф писал о том, что он хотел накопить денег для Ллойда, но из-за аварии должен возместить ущерб и сменить место работы. А работать ему придётся далеко, так как в этом городе его репутация подорвана, и его вряд ли возьмут на работу. Джозеф не указывал точного адреса новой работы, но говорил, что связь там плохая, однако, он постарается передать Ллойду весточку. Извинялся и в завершении написал: «Я тебя найду».