Страница 13 из 20
Сейчас медные створки были сомкнуты, и мы двинулись к боковым дверям, у которых выстроилось две шеренги нищих так, что прихожанам приходилось идти меж протянутых к ним рук и культей, покрытых язвами, гнойниками и нарывами. Моё финансовое состояние оставляло желать лучшего, и я прошествовал в храм, не обратив ни малейшего внимания на причитания и мольбы. Дальше мы купили свечей и запрокинули головы, обозревая вытянутый свод потолка и цветные витражи окон. Пол покрывала выложенная из мрамора мозаика, к алтарю уходили ряды скамей, высились украшенные резьбой колонны. Пахло ладаном и разогретым воском, было немноголюдно и тихо.
Полагаю, строился кафедральный собор Вакенхальде с таким расчётом, чтобы вместить всех жителей города, но по меркам Ренмеля ничего столь уж выдающегося в этом архитектурном решении не было.
По центральному проходу мы дошли до купола, зажгли свечи и какое-то время разглядывали покрывавшую потолок искусную роспись.
– Не забывай о медитации, – подсказал я Уве и лёгким усилием погрузил сознание в напоённый молитвами прихожан небесный эфир.
Незримая стихия приняла в свои мягкие объятия, и ангелы бестелесными призраками закружились над головами, только… этого было мало! Я не уловил присущей святым местам лёгкости бытия и почувствовал себя обманутым.
Как видно, Уве тоже ощутил нечто подобное, очень уж озадаченный у него сделался взгляд.
– Магистр, – прошептал он мне на ухо. – В пещере святого Джокема было совсем иначе. Здесь хорошо, но я не чувствую…
Школяр замялся, и я закончил его мысль:
– Святости.
– Ну да, – кивнул Уве. – Может, надо просто подойти ближе к мощам?
– Каменные стены и железные стенки реликвария не преграда для святости! – наставительно произнёс я и потребовал: – Продолжай медитацию.
А сам развернулся, вернулся к боковому входу и обратился к продававшему свечи служке:
– Мы приехали в ваш город прикоснуться к мощам святого Рафаэля, с кем стоит поговорить на этот счёт?
Молодой паренёк как-то очень уж неуверенно улыбнулся и покачал головой.
– Не получится, сеньор. Неурочное время.
Я достал монету в десять крейцеров.
– Любезный, неужели это такая уж проблема? Мы не поскупимся на пожертвование, а на рассвете нам уже отправляться в путь…
– Не получится, – повторил служка и стрельнул глазами по сторонам.
– Что с мощами? – прямо спросил я. – Где они?
Паренёк потянулся за монетой, и я отдал ему серебряный кругляш.
– Приезжал каноник из Ренмеля, – прошептал тогда служка, до предела понизив голос, – епископ разрешил ему забрать реликварий с мощами.
– Даже так? – удивился я. – Выходит, останки святого увезли в столицу?
Паренёк замотал головой.
– Не думаю. С каноником был настоятель монастыря Трёх святых. Слышали о Зарьиной пустыни? Вот!
Я недоверчиво хмыкнул. Архиепископ Ренмеля обладал достаточным влиянием, чтобы местные священнослужители согласились на время расстаться с нетленными мощами, но у его высокопреосвященства не имелось никаких причин хлопотать за монастырь, расположенный на территории Лорании, где духовная власть находилась в руках архиепископа Миены.
Что это – некие закулисные договорённости или политические уступки?
Служка неверно истолковал мою задумчивость и лихорадочно зашептал.
– Монастырь Трёх святых основан на месте, где погиб святой Рафаэль сотоварищи!
Я отстранённо кивнул, поскольку прекрасно помнил историю о том, как вскоре после дней Гнева один из учеников Пророка с присными отправился нести свет истинной веры на этот берег Рейга, но пал в неравной схватке с отрядом имперских книжников. Тогда воссияло сразу четверо истинных праведников, поле боя стало святым местом. Мне доводилось там бывать, и более мощную энергетику я ощущал лишь в Сияющих Чертогах, да ещё нескольких ренмельских храмах на том берегу Рейга.
Поблагодарив служку, я постоял рядом с Уве, а после окончания его транса нанял портшез и велел мускулистым носильщикам доставить нас на почтовую станцию. Там пригляделся к висевшей на стене карте окрестных земель и задумчиво огладил бородку.
– Думаете посетить этот монастырь в… как его?.. Зарьиной пустыни? – спросил Уве, которому я на обратном пути поведал о судьбе мощей.
– Если потом не заворачивать в Миену, крюк выйдет не такой уж и большой. Потеряем самое большее полдня пути.
– Лично я не откажусь посетить святое место, – сказал школяр, – но что скажет на этот счёт маэстро Салазар?
Я рассмеялся и похлопал Уве по плечу.
– Уверяю тебя, Микаэль возражать не станет. Надо будет только купить в дорогу побольше вина…
У маэстро Салазара моё желание посетить Зарьину пустынь понимания не нашло.
– Совсем сдурел? – округлил он глаза, узнав об очередном изменениях планов. – Окстись! Святее понтифика тебе, один чёрт, не стать!
– Прикуси язык! – резко бросил я. – И думай – что, где и кому говоришь!
Микаэль фыркнул и потянулся за глиняным кувшином, налил в кружку вина и уже без былой экспрессии сказал:
– Сейчас слишком поздно. Засветло добраться не успеем. Не успеем – не успеем.
– Только полдень минул, – не согласился я с этим аргументом, взял с деревянного блюда запечённую луковицу, откусил, прожевал и решительно объявил: – Успеем!
Марта печально вздохнула и спросила:
– Но зачем, Филипп, нам туда ехать?
– Вот! – воздел маэстро Салазар к потолку указательный перст. – Устами… – Он смерил ведьму озадаченным взглядом, встопорщил усы и замялся. – Не младенца, факт. Девицы? Тоже не подходит. С другой стороны, незамутненность сознания определённо присутствует…
– Хватит! – вспыхнула Марта и даже покраснела, но отнюдь не от смущения, а исключительно по причине крайнего раздражения. – Уже напился!
Я заглянул под стол и обнаружил у ног бретёра ещё два кувшина, как водится – пустых.
– А что такого? – развёл руками маэстро Салазар. – Выпил-выпил. Почему нет?
– Епитимью бы на тебя наложить, – вздохнул я, забрал у подручного кружку с вином, приложился к ней сам. – В общем, доедаем и выдвигаемся.
Я начал перекладывать с блюда на тарелку жареные куриные крылышки, а Микаэль с невозмутимым видом подтянул к себе кружку Марты и набулькал в неё вина.
– На трезвую голову никуда не поеду! – заявил он, хлебнул и добавил, будто оставалась какая-то недосказанность: – Не поеду – не поеду!
– Филипп, а ночь мы где проведём? – спросила Марта. – Я не хочу ночевать в монастыре!
– И не придётся, – уверил я ведьму. – Остановимся в одной из окрестных деревень.
Девчонка тягостно вздохнула и спросила:
– Бывал уже там прежде?
– Бывал-бывал, – пробормотал маэстро Салазар. – Дыра-дырой.
– Доводилось, – ответил я на вопрос ведьмы. – Туда приходит множество паломников и не только нищенствующих монахов, с ночлегом проблем не будет, не волнуйся.
– Нам и здесь неплохо, – резонно заметил Микаэль.
Я его высказывание проигнорировал, приступил к трапезе и сказал:
– Вы ешьте, ешьте! Не рассиживайтесь!
Уве выскреб себе остатки пшеничной каши, сверху навалил печёных овощей и насадил на нож куриное бедро, поджаренное до коричневой хрустящей корочки. Маэстро Салазар принялся без особого аппетита ковыряться в тарелке двузубой вилкой, а Марта и вовсе покачала головой.
– Уже поела.
– Будешь плохо кушать, титьки расти перестанут, – немедленно прокомментировал услышанное Микаэль. – И зад тоже. Так и останется с кулачок. Останется-останется.
– Тебе-то какое дело до моего зада? – устало поморщилась ведьма, но равнодушие было насквозь показным, очень уж заострились её и без того резкие скулы, а в холодных серых глазах заметно прибавилось льда.
– Мне – никакого, – улыбнулся бретёр и с обезоруживающей прямотой пояснил: – Я о Филиппе беспокоюсь. Набьёт синяков о твои мослы…
– Маэстро! – привстал со своего места Уве. – Это просто возмутительно!
– Да уж, приятного мало, – кивнул Микаэль. – Фили… – ик! – ппу остаётся только посочувствовать…