Страница 4 из 15
– Да ну тебя! – Арина усмехнулась. Ева в своем репертуаре. Как будто не в следственном комитете работает, как будто по работе мало «сюжетов» – все-то ей страсти-мордасти и смертельные ужасы подавай.
– А как там вообще – на телевидении? – Ева подвинула чашку, сыпанула на блюдце горсть печенья и умильно заглянула Арине в глаза.
– Жарко, – вздохнула та. – И скучно до зевоты. Честно говоря, я вполне могла бы без этой съемки обойтись.
– Ну, Вершина, или ты не понимаешь? Позвонили, попросили… – Ева возвела глаза к потолку, подчеркивая, что звонили «сверху».
– Мы-то тут при чем?
– Ой, я тебя умоляю! – завканцелярией всплеснула руками. – Подследственность-то наша была. ППШ, конечно, душка и начальник лучше всех, но лишний плюс в карму заработать никогда не откажется. Да чего ты-то куксишься?
ППШ называли за глаза Павла Шайдаровича Пахомова – отчасти за инициалы, но больше за характер.
– А если бы меня про дело спросили? – почти прорычала Арина. – Я ж по нему не работала. Кстати, Ева свет батьковна, а что за следователь его вел? Что за Скачко? У нас такого вроде нет же? Ну… на моей памяти.
– А! – Ева выразительно махнула ладошкой. – Был один такой. Вот уж точно – Скачко. Прискакал – молодой да борзый, на дипломе еще печати не просохли – и, года не прошло, ускакал в адвокатуру. Не понравилось ему на следствии. Тут же работать надо, а не языком трепать.
Завканцелярией всегда находилась по «правильную» сторону гипотетических судебных баррикад и была твердо убеждена, что деятельность адвокатов состоит из болтовни, слегка разбавленной поисками нечестных судей, которых любой адвокат, разумеется, спит и видит как подкупить в пользу своего клиента. Арина, чье общение с адвокатами было более обширным, понимала, что те бывают разные. Как, кстати, и следователи. Но с Евой не спорила.
Та, однако, не унималась:
– Слуш, Вершина, а почему там жена-то чисто свидетельницей проходила? Почему не соучастницей?
Арина пожала плечами:
– Ну не вдвоем же они этого пацана несчастного убивали. Да и без умысла, судя по всему. Нечаянный удар, ну и… Зря что ли программа называлась «Несчастный случай», хоть и с вопросительным знаком в конце. И чего ты от меня-то хочешь? Фигурантов я в студии впервые удостоилась лицезреть, делом не занималась, оно ж больше трех лет как закрыто, злодей сидит, а жена, Соня эта… ей и так досталось.
– Ой, да, да, точно! – Ева завздыхала, закивала головой. – Мне ее, когда я смотрела, прям жалко даже стало. Этот муж, хоть и не выгнал ее, но, по-моему, так запугал, что уж лучше бы выгнал. Он ее бьет, наверное… – задумчиво протянула завканцелярией.
– Может, и бьет, – согласилась Арина. – А может, и так… словами тоже можно ниже плинтуса опустить. Женщина действительно запугана донельзя. Как она на съемку-то согласилась, удивительно. Разве что он сам и приказал.
– Нет, ну все-таки, – не унималась Ева, – почему ты спросила про первый брак и про других баб? Думаешь, эта Соня единственная, кто согласился за этого типа замуж?
– Да нет, – усмехнулась Арина, – вряд ли единственная. Он же, в сущности, вполне приличный жених. Не алкоголик, работящий и вообще положительный. Холодный, правда, как ботинок из крокодиловой кожи. Но это для главы семьи вещь вполне обыкновенная. Спросила, потому что надо было что-то говорить, когда мне микрофон сунули. У меня какой-то другой вопрос в голове вертелся, сейчас уже не помню какой. А про предыдущих его женщин действительно интересно показалось. Потому что он вдвое Сони своей старше. И весь такой, ну ты же видела, благодетель. А это не с потолка падает. Вот мне и подумалось…
– Что он сперва на кошках тренировался?
– На кошках не на кошках, но вполне мог и раньше в благодетеля играть. Чего проще: пригреть девчонку вокзальную, которая еще не совсем опустилась, но лиха уже хлебнула. Помоложе, посимпатичнее. По крайней мере поначалу такая точно будет на цыпочках ходить и в рот заглядывать.
– А потом… бах, и на огороде закопал!
Арине стало смешно:
– Да ну тебя! Не выдумывай. Никого он на огороде не закапывает. Все проще. Отогреется такая девочка, глядишь, собственным голосом разговаривать начнет. Ему оно надо? Пошла прочь, другую найдет. А другая, может, родить не в состоянии. Тоже прочь пошла. Да ладно, это все предположения чистые. Соседей, по-моему, там недостаточно отработали. Но, с другой стороны, а смысл? Даже если у этого, прости господи, Кащеева до Софьи еще полдюжины таких девочек перебывало – если совершеннолетние, ненаказуемо. Но вряд ли совсем мелких подбирал, он, мне кажется, не по малолеткам.
– Откуда знаешь? – азартно прошептала Ева.
– Так… – Арина повела плечом. – Глаза не те, повадка тоже. У тех, что по малолеткам, просто сексуальные предпочтения на сторону свихнуты. Этот не такой.
– А какой? Какой? – та чуть не подпрыгивала на стуле. – Ну вот скажи в двух словах.
– В двух? Глава семьи. При этом семьи может и не быть. Но он тем не менее – глава. Хозяин дома.
– Так это же хорошо? – неуверенно спросила Ева.
– Вроде да, – так же неуверенно ответила Арина.
– Щебечем? – в приемную заглянула Эльвира. – Что, Вершина, поджидаешь начальство, чтобы про свои телевизионные успехи отчитаться? Ах-ах-ах, лицо следственного комитета! Типа ты у нас теперь не Вершина, а вершина, – она сместила ударение на второй слог. – Другие работают, а тут, без году неделя, раз – и знаменитость.
– Вообще-то я сюда тоже не прямо со свеженьким дипломом явилась.
– Ой, слышали про твои питерские подвиги! Маньяка она поймала! Повезло просто, а звону-то теперь на всю жизнь хватит!
– Эль, ты, что ли, сердишься, что не тебя на телевидение отправили? Ну так я туда не просилась. Ева, поклянись, что в следующий раз Эльвира поедет.
– Ну конечно, клянусь. Элечка, вот ей-богу, крест на пузе!
– Можно подумать, нас каждый день туда приглашают, теперь-то можно чем хочешь клясться. И я миллион раз просила не называть меня Элей! – фыркнув, она выплыла из приемной.
Нехорошо, подумала Арина, чувствуя себя почти виноватой. Сама с мамой воюешь из-за вечных «деточек» и «душенек», и сама же про «Элю» забываешь, а ей обидно. Да еще телевидение это, чтоб его! Кому там и блистать, если не первой красавице всего областного следствия. Немудрено, что Эльвира разозлилась. Арине стало вдруг почти жалко коллегу. Следователь-то она неплохой, а все видят только ноги от подмышек, смоляные кудри да бездонные глаза. И ясно, почему ППШ ее на программу не отправил – чтоб, не дай бог, не подумали, что он любовницу сыночка своего продвигает. Тоже ведь то еще счастьице Эльвире досталось – младший Пахомов.
– Пойду я, Ева. Спасибо за чай.
– Заходи ближе к вечеру, – улыбнулась та. – У тебя ж сейчас ничего срочного в производстве? Выгоним всех, я тортик припасу, расскажешь еще про съемки.
Дверь Арининого кабинета подпирала знакомая плечистая фигура:
– Здрава будь, Арина свет Марковна! – Молодцов отвесил ей шутовской поклон.
Опер пребывал в радостно приподнятом состоянии духа, Арине даже подумалось – не выпил ли? Но – с утра пораньше? Да и не склонен Молодцов к злоупотреблению – по праздникам может любого перепить и даже язык не заплетается, а в прочие дни – ни-ни.
– И тебе не хворать, Иван Сергеич! Ты чего к нам? Так забежал али по делу какому?
– По делу, матушка следователь, по самому что ни на есть делу. По твоему, между прочим, иначе чего б я под твоим кабинетом торчал.
– Ну заходи, – пригласила Арина. – Хотя… я ж только из отпуска, никаких поручений операм вроде еще не успела расписать.
– Вот! – он воздел глаза к небу. – Пока некоторые отдыхают по самое не хочу, другие работают по самое не могу. Подарок у нас для тебя, Арина свет Марковна. Как раз к твоему возвращению объявился. Очень, я считаю, удачно.
– Подарок? – изумилась она.
– Подарок-подарок, прямо самолучший. Так что нечего в кабинете штаны… а, ты по случаю первого рабочего дня в юбочку, как приличная девочка, оделась? Все равно: нечего юбку на стуле протирать, поехали?