Дерзкий

Отшатнувшись на несколько шагов назад, передо мной стоят Уиллоу и Винни с пакетами в руках. Мы смотрим друг на друга в полном молчании, я вроде как не верю, что это они передо мной. Они же, в свою очередь, как контуженные, рассматривают мой потрепанный вид.

– Кажется, мне нужен доктор! Подумала, что ошиблась дверью… – Винни блуждает взглядом по моему телу, разворачивает меня боком, как ни в чем не бывало, целует в щеку. – Выглядишь сексуально с этой штукой. Я бы даже сказала опасно. – Забирает биту и ставит к стене.

– С ума сойти, кубики пресса, бицепсы какие?! – шепчет Уиллоу. – Что за преображение такое? – Тонкий пальчик указывает на мой живот.

За их спинами раздаётся топот тяжёлых ботинок и звон бутылок, бьющихся горлышками, друг об друга.

– Девочки, чего столпились… Блин, Чейз. Что за фигня? – Хантер ставит пакеты на обновленное мной крыльцо, возмущенно раскинув в стороны руки. – Брат, это не дело, здесь же девочки. Оденься!

Опираюсь на стену, подавив довольную улыбку, играю бровями, наслаждаясь вниманием Винни и Уиллоу.

– Хант, на самом интересном месте. – Блондинка высовывает свою любопытную мордашку, огромные голубые глаза горят любопытством. – Ты обязан рассказать секрет такого тела! Твоему брату не помешает узнать пару упражнений, офисная сидячая работа и все такое…

Хантер проводит рукой по лицу, судорожно сжав подбородок.

– Думаю, наш мальчик вырос во всех смыслах. Я бы обняла тебя, да, боюсь, Тер с ума сойдет, – говорит Винни, громко раздражаясь смехом, стоит появиться рядом с ней моему второму брату.

– Мои глаза. – Терренс разворачивается спиной ко мне, картинно падая на колени и чуть ли не утыкаясь лбом в дерево под нашими ногами. – Мелкий, оденься, клянусь, смотреть невозможно. У меня разовьется комплекс неполноценности. В кого он такой здоровяк?!

Винни качает головой, Уиллоу закатывает глаза и проталкивается в дом, снова застопорив все движение.

– Вы не пройдете, пока я не закончу, – вздыхаю я, – часик поторчите на улице? Посидите на скамье или качели?

Парни переглядываются, заглядывают мне за спину. На их лицах мелькает понимание. Практически одновременно они стягивают с себя футболки и кидают девушкам, затем начинают расшнуровывать ботинки.

– Еще инструмент есть? – Тер отдает свои вещи жене, тянет молнию на темных джинсах вниз.

– Конечно, – отзываюсь я. – Специально для вас старался. И тапочки в загашнике.

– Тогда еще два комплекта, – говорит Хант грубым голосом, стягивая брюки, вытаскивая из штанины ноги. – Детка, сядь, отдохни. Пакеты пусть стоят здесь. Может вы пойдете на задний… Что ты делаешь?

Девчонки, недолго думая, стягивают с себя летние топы, надевают футболки мужей. Туфли остаются лежать около старой окрашенной скамьи, как и все то, что мы сняли.

– И вы говорили мне что-то о том, что я голый, – размышляю я вслух, наблюдая за странной вакханалией, происходящей на моих глазах.

– Займемся покраской? – Между тем девочки не особо обращают внимание на нас, завязывая свои длинные волосы в хвосты, берут банки с краской и расходятся в разные стороны.

– Сначала они трогают твой пресс, потом раздеваются перед тобой. – Терренс все еще смотрит на девочек, которые запутались, где чьи тапочки. – Что бы сказала мама?

– Что она гордится вами, – глухо говорю я, переступая порог дома.

– Нами, – басит Хантер, – она гордится нами, малой.

Сжавшись внутренне от слов моего старшего брата, я останавливаюсь на мгновение, затем, передёрнув плечами, двигаюсь к кладовой за инструментами.

Все валится из рук, каждая полка напичкана строительными материалами, преодолев заблокированный мешками проход, я все-таки нахожу искомое. Мои следы по всему дому, белые пятна, застрявшие на паркете, грязное постельное белье, лежащее на надувном матраце, и горы не стираных вещей. Мне становится очень стыдно, поэтому я, вместо того чтобы пойти к парням, собираю в охапку свой личный позор и не успеваю от него избавиться, стоит братьям оказаться рядом со мной.

– Этот дом никогда не выглядел подобным образом. – Я слышу гордость в словах Ханта. – Оставь тряпки, мы хотим обнять тебя.

Я топчусь на месте, все еще сжимая грязное белье. Полуголые парни не были пределом мечтаний, пусть мы являемся родственниками. С другой стороны, мы не виделись столько времени, что глупо отрицать очевидное. Я скучал по ним каждый день.

Освобождая руки, я с готовностью встречаю крепким рукопожатием ладонь старшего, меня тут же притягивают в братские объятия, больно хлопая по голой спине. Терренс делает то же самое, дополнив нашим коронным ударом кулаков. Тишина, воцарившаяся в помещении, некий всплеск радости завершается подзатыльником от старшего.

– Отлично, придурок, – отмечает Терренс, отодвигаясь в сторону. – Кажется, ты сделал невозможное, испортил момент.

– Это ему за то, что не позвал нас на помощь. – Забирает инструменты, валяющиеся на краю надувного матраца. – Поверить не могу, что ты надрывал свой зад в одиночку. Мы должны делать все вместе.

– Скажи спасибо, что избавился от твоей старой кровати, никак не могу забыть, как твои ноги упирались в перекладину, дубина, – бубню я, провожая взглядом Терренса, осматривающего комнаты и довольно кивающего. – Все это старье тянет на дно и напоминает о многом.

– Это вроде как наш дом, но в то же самое время слишком шикарный для Кингов. Надувная хрень вместо дивана в совершенно пустой гостиной. Ты избавился от прошлого, оставшись жить в спартанских условиях. – философски парирует он.

– Избавляясь от рухляди, он обеспечивает себе и нам новое будущее. Меня больше бесит, что ты не сообщил о том, как тебе тяжело. Неужели мы такие уроды, и не приехали бы тебе помочь? – Хант подкидывает в воздух мастерок и тут же ловит.

Мы идем в прихожую, Хантер тут же берется за мешок со смесью, высыпает ее в огромный бак, Тер наливает воду и врубает миксер, взбивая. Кажется, я меньше шумел, чем эти двое вместе взятые. Но стоит отметить, что работа двигается намного быстрее. Шлепая смесью по стенам, вымазавшись по самые уши, мы снова становимся семьей.

На первый взгляд стены кажутся ровными, но на них все равно видны швы или дефекты в виде сколов и выбоин. Шпаклевкой такие недостатки скрыть сложно, после облицовки отделочным материалом погрешности выйдут наружу. Поэтому я наношу еще один слой смеси, улучшая теплопроводность и звукоизоляцию. Выломав маяки, устраняя недочеты, оставалось выровнять финишкой и поклеить обои. Кривые стены плясали в разные стороны, выгибаясь и углубляясь, поэтому ремонт затянулся на долгие месяцы.

Хантер вытягивает единственную оставшуюся стену, пока Тер измеряет угол наклона правилом. Заметив неровность, он тут же переворачивает его в своих руках и показывает брату недочет. Я же стою напротив противоположной готовой стены, затирая несовершенства. Ничто не отвлекает нас от работы; передавая инструменты и обмениваясь ими, мы словно снова в детстве. Меняемся игрушками, только теперь взрослыми.

Девочки становятся в дверях, избавляясь от печаток, перемазанных краской. На их лицах натянута ткань футболки на вид маски, особенно странно смотрится хрупкая Уиллоу, одежда настолько велика, что полностью закрывает ее от нас. Она подходит к Ханту, упирается лбом в его потную спину. Он тут же наклоняется, подставляет ухо, и она что-то шепчет. Три глубокие полосочки разрезают лоб Хантера, расширив глаза, он кивает на Винни, потом пожимает плечами.

– Вы не вытаскивали спальные мешки из машины с прошлого турпохода? – спрашивает Хант у Терра.

Меня будто окатывает ревностью, они уехали из дома, вместе ездят отдыхать, а я мало того, что охраняю недвижимость, так еще и в одиночку. Может показаться, что это офигенно, ведь вся территория принадлежит мне. Может если бы мама была жива, или отец – все было бы иначе. Но остаться одному похоже на веревку, привязанную к шее – на другом конце камень, утягивающий тебя в ил. Вот так я ощущаю себя без них.