Уроборос

— Я хочу с ним увидеться, — неожиданно даже для себя, я поднимаю взгляд на Оливера, — можно мне увидеть Нестора?

— Кого? — бровь Оливера резко ползет вверх.

— Никого, — я отворачиваюсь к окну, чувствуя, как чужие потоки медленно проникают в мою голову, — никого.

Начало

Сильнейший

Тихий скрип двери и она молча проходит в комнату. Последнее время Иси часто так делает. Просто приходит, чтобы успокоится. В ней что-то изменилось, неуловимо, но я чувствовал это. Почему-то кажется, что человек просто не способен без каких-либо повреждений столкнуться с этим. Стараясь не обращаться на устроившуюся у стены девушку внимания, я вновь погрузился в свои мысли.

Существ наполнял поток. Его происхождения определить было сложно, но условно мы прозвали его мертвым. Скорее всего скачок вышел чуть более сильным и Всевышний не сразу подхватил равновесие. Бездна успела коснуться тех, кто наиболее ранним и не заметен для Мира, разрушив энергию. Пятнадцать человек, все Рабосы из Эписа. Эпицентр скачка. В искаженной реальности пропало любое упоминание о них, кроме тех, что сделаны нашими руками. Бездна не может противостоять нам напрямую, пока держится равновесие.

С Оливером вместе решили, что Иси помнит про него из-за того, что она связана с нами. Со мной. Ее Бездна смогла лишь коснуться, но уничтожить воспоминания не вышло. А самым странным было то, что за Врата пройти они были не в состоянии. Оставался лишь вариант с Пламенем, но равновесие и так лежало на плечах Всевышнего, так что рисковать его выбросом не стоило.

К счастью, существа оказались достаточно целеустремленными в своем желании проникнуть за Врата. Они толпились у Стикса, не отходя далеко, так что особую опасность представляли лишь для случайно забредших путников. Помозговав, Оливер напоил их кровью и заключил лес в круг, на всякий случай привязывая к место. Путникам же объяснили просто. Теперь Пограничный лес полностью принадлежал нам, так что на частную территорию вход воспрещен.

— Тут, — Иси подала голос, а я поднял глаза, выныривая из размышлений.

Девушку тихонько коснулась пальцем виска, сжавшись у стены.

— Тут что-то происходит, — она судорожно облизала губы, вынуждая меня отвернуться, — я знаю, что Оливер пытается стереть воспоминания. Но у него не получается. Я помню все.

Вздохнув, я все же не могу удержаться. Поднявшись с места, осторожно приближаюсь, усаживаясь рядом. Об этом мы тоже знали. Из-за следа Бездны что-то происходило происходило в ее голове. Плечи девушки вздрагивали при дыхании, и обняв себя, она легонько качнулась.

Воздух из легких выбило.

Протянув руку, я тихо тяну девушку на себя. Исида не сопротивляется и спокойно укладывается у меня на коленях. Серебристые волосы тяжелым шелком укрывают мои ноги окутывая в аромат какого-то цветочного шампуня.

— Мы разберемся, Иси, — я тихо глажу ее волосы, — ты просто бедный ребенок, который оказался не в том месте и не в то время. А таких мы спасаем, если помнишь.

Она кивает, закрывая глаза. Тонкие пальцы, вцепившиеся в мою ногу расслабляются, а дыхание вдруг становится размеренным. Девушка засыпает быстро, словно весь месяц не могла уснуть. А мне почему-то спокойно.

Дверь распахивается, с громким стуком ручкой встречаясь со стеной. Иси подпрыгивает на ноги и тут же выбегает из комнаты, едва не столкнувшись в дверях с Валери. Женщина скептически приподнимает бровь, провожая ее взглядом.

— Интересный ребенок, — поджав губы, выдает Ра, претворяя за собой дверь, — вот этим проектом занято все твое время?

Застонав, я затылком прислоняюсь к холодной стене. Не будь у меня сейчас чувств, выставил бы за дверь со всеми ее закидонами. Поправив черные, как смоль, волосы, Валери проходит дальше, еще сильнее выпячивая и без того огромный живот вперед.

Еще одно побочное действие скачка.

Ра Валери не была беременна полтора месяца назад. А сейчас ребенок Бездны распирал ее изнутри, делая похожей на бочку.

— Он — твой, Алан, чтобы ты не говорил, шипит женщина, наклоняясь вперед и придерживая рукой поясницу.

— Родится — посмотрим, — безразлично говорю я.

Мои то воспоминания не изменились. Я в жизни с ней не спал. Но в искаженной Бездной реальности все могло быть. Даже ребенок от меня у нее. По крайней мере Оливер говорит, что она права. Внутри Ра действительно следы моей жизни. Как это провернула Бездна понятия не имею.

Безмолвная Валери

Сильнейший не выдерживает. Одним движением его жесткие пальцы уже оказываются на моем запястье. Сжимает так, что из глаза посыпались искры, но я смотрю прямо в пылающие глаза цвета ртути. Конечно, остались бы синяки, если это имело значение. На секунду промелькнула мысль, как бы я объясняла Максу их появление. С другой стороны, его мать не в самой лучшей формы.

А в реальности в целом никому ничего не придется объяснять.

От этого испытываю облегчение. Врать своему сыну я не умела. Пальцы на моем запястья обжигают кожу. Почти неуловимое движение, от которого тут же просыпается уверенность. Подушечкой большого пальца Эрик мягко проводит по линии вен. А я смотрю в его глаза и пытаюсь мысленно передать то, о чем подумала. Не знаю как. Выражением лица наверное. В этой тройке если не научились читать мысли друг друга, скрыть что-то невозможно.

— Я — твоя гарантия, Вел, — медленно произносит Эрик.

Осирис тоже пытается что-то мне передать. То, что хочет скрыть от своего брата. Только на этот раз никаких ужасных тайн. Нет, Всевышний во всем прав, мы оба это знаем. Наша цель у всех троих одна — вернуть равновесие. Просто мы стоим друг напротив друга и продолжаем молчаливый диалог. Он слишком личный, чтобы Всевышний слышал его. Мы оба хотим чтобы между нами осталось хоть что-то свое. Только наше, без богов и спасения Мира. Ну или это я хочу так думать. “Мне страшно за него” пытаюсь сказать я Крейну наблюдая за бьющейся жилкой на его шее.

Доверия нет. А так сложно. Сложно решиться на все это, но ведь только так можно спасти миллионы жизней. Убеждаю себя, глядя на жесткие линии скул, что все получится. Он не бросит его. Все точно должно быть в порядке. Ведь сам Макс — новая душа, пробившая из-за Врат. Одиннадцать раз у меня не было сына. Все они, Бак, Натали, Бен, Эли — все они были двенадцать раз. А Макс появился только сейчас. В этом цикле. Возможно душа Оливера смогла сделать щель тогда, в Пограничном лесу. Когда Пламя уничтожило его тело. Поэтому на двенадцатый раз, несмотря на мое безумие, наш сын родился.

Сделав шаг назад, наблюдаю, как белые пальцы спадают вниз, прекращая ужасно разрывающее сердце прикосновение. Набираю побольше колючего воздуха в грудь. Ребра постанывают, напоминая о Даре Безмолвной. Изо всех сил пытаюсь думать, что Макс точно не станет ценой. Не моей расплатой. Единственный новый человек за семь тысяч лет. Думаю, что это пошатнуло цикл.

Мысленно называю его последним. Так ощущаю хоть какое-то удовлетворение.

— Сейчас я поверю вам, — спокойно говорю, глядя в две пары стальных глаз, — но не думайте, что готова ставить жизнь Макса под такую угрозу. У меня есть страховка, — сложив руки на груди наблюдая, как Оливер прищурился, разглядывая мое лицо, — Книга Безмолвной уничтожена, но у истинного некроманта хранится след моей жизни. Поэтому если ему понадобится моя помощь — он сможет позвать. Даже сам не поймет, как сделает это. А я приду, клянусь вам обоим.

Всевышний хмурится, от чего уголок его губы ползет вниз. Он не хочет рисковать. Несмотря на всю собранность, я вижу, как по вискам бога ползет пот. Миллионы смертей. Я ощущаю их лишь последние пол часа. Он, не переставая, без отдыха — семь тысяч лет.

— Валери, — губы Оливера дрогнули, а он делает шаг ко мне, приминая истоптанную и без того траву, — Пламя разрушит все.

— Ты услышал меня, — медленно говорю я, глядя в уставшие глаза, где на дне черных точек плескалось безумие, — нет, не в этот раз. Ты пришел на мой голос тогда, когда я даже не звала тебя, пытаясь Воскресить Лавра. Натали, сквозь Пламя, пробивалась к Эрику наугад. Не боясь ничего и никого, обычная хрупкая женщина, подвергнув себя смертельной опасности шла к своему сыну. Макс — единственный, кто может докричаться до меня или Эрика в момент, когда мы не управляем разумом. Оливер, я уверена. То, что связывает меня с сыном, не сможет разорвать даже Пламя. Так что если ему хоть что-то угрожает — тебе стоит сказать об этом сейчас.