Страница 12 из 22
Поэтому при более тонком, чем такая «простота», творческом подходе к этому сложнейшему процессу надо было, прежде всего, избежать опасностей штамповочного станка, конвейера либо инкубатора и не только три с лишком тысячи предков наших с острова Атлантида, но и все дальнейшие поколения людей наделить – в каждом отдельном случае – своим характером и судьбой, достигнув абсолютной неповторяемости их индивидуальностей, учитывая при этом ещё и вероятность весьма значительного (любого!) увеличения населения.
Перед Прометеем было звёздное небо с его постоянно меняющимися сочетаниями расположения зодиакальных созвездий, Солнца, планет Солнечной системы и Земли, способные обеспечить (с помощью компьютерной программы) достаточное разнообразие личностей его подопечных и их полную неповторимость; а в его распоряжении – дружная команда единомышленников, готовых трудиться с утра и до позднего вечера.
Обязательно ли для нас назвать каждого из них по имени в этом романе? И, придумав каждому особую индивидуальность и судьбу, похожие на те, что они дали нам, раскрутить сюжетные линии по полной программе? Ведь мы о них совсем ничего не знаем, и, мне кажется, не только тысячелетия, что пронеслись с той поры, и самоуничтожения наши здесь виноваты, а намеренно оставлен нам о них минимум информации в преданиях и мифах, так как не в силах мы (как тогда, так и теперь) со всей полнотой понять смысл действий и жизни существ, безусловно, высшего порядка; а без глубокого понимания любые наши фантазии будут больше походить на обидную сплетню.
Поэтому я постараюсь быть крайне осторожным в своих предположениях и нигде не выходить за рамки информации, полученной нами из древних источников. И хоть первоисточниками они явно не являются, но мы и из этой скудости (кем-то не понятого и искажённого текста) постараемся выделить давно нас интригующую истину. И пусть она будет не совсем такой, какой она нам ранее представлялась, и совершенно лишённой внезапных волшебных чудес, а также каких-то сверхъестественных превращений мёртвого в живое будет, как мы всегда это и подозревали, вся наша дальнейшая жизнь, – но зато мы получим благодаря постижению этой истины твёрдую почву под ногами и понимание того, чем надо нам заняться в первую очередь, чтобы выполнить Замысел Бога.
Наш рассказ о Прометее и его роли в нашей судьбе будет неполным и вся эта его история останется нам малопонятной, если мы вновь не вернёмся (и далеко не в последний раз!) к тому самому Семаилу, который, как это нам всегда внушали, прославился на всю Вселенную своим «несогласием» с самим Господом, за что и был низвергнут Им на грешную Землю. Так, по крайней мере, было когда-то переведено, и такой перевод дал нам полностью неверную трактовку этих совершенно достоверных и наиважнейших для нас событий.
Прежде всего, остановимся на «несогласии», и именно на том, как его воспринимает и переносит человеческая психика. Нам хорошо известно, какие жаркие споры возникают порой по сущим пустякам, и хорошо, как говорится, когда всё хорошо заканчивается, а не перерастает в серьёзные разногласия. И есть ли смысл здесь вспоминать, что дело доходит иногда до кровопролитных войн, не говоря уж о вульгарных бытовых драмах и трагедиях?
Представим же себе реакцию древнееврейского пророка на «несогласие» Семаила с самим Господом! Ведь он был глубоко верующим человеком, и такое поведение – пускай даже и одного из самых любимых чад Бога – не могло пророка не возмущать. А так как в те времена не только с бунтовщиками, но и с непокорными домочадцами поступали весьма круто, то он был, конечно, внутренне готов к любому жёсткому решению Всевышнего. И даже его всем сердцем жаждал. Мне кажется также, что тот – один из самых древних – текст, который еврейский мудрец со священным трепетом держал в руках, ему никак (даже при его отличном знании языка атлантов, что маловероятно) не мог быть полностью понятен, так как писался этот созданный ещё кем-то из атлантов текст при высочайшем уровне развития государства Атлантида, который совсем не соотносился с понятиями древнееврейского пророка, даже если предположить, что был он мудр и гениален. Вот и бросилось ему в глаза прежде всего это переведённое им несколько упрощённо «несогласие», а причины этого «несогласия» и его последствия он понять никак не мог.
Мы знаем из древних источников, что «несогласному» с Господом было дано несколько имён и что все они были поставлены в понятийный ряд тёмной силы, противостоящей Свету и Добру, между тем как заклеймённый древними пророками Семаил как раз и был тем инициатором создания разумной жизни на Земле, которого нам бы надо почитать и любить. Множество же его имён, наверное, почерпнутых ими из древнего текста, намекает нам, скорее, на то, что «несогласных» могло быть и много, а Семаила древний первоисточник выделял из них как некий рупор «несогласия» и провозглашения новых идей. А ведь каждая новая идея, однажды родившись и получив развитие на таком высоком уровне, потребует вначале непременного изменения старых подходов, а затем станет причиной полного переворота существующего порядка вещей.
Судя по тому, что мы можем наблюдать – как в нашем прошлом, так и в настоящем – и что мы должны прямо спроецировать уже и в невероятно древние времена, относящиеся к началу начал человечества, причиной этого «несогласия», скорее всего, должно было быть полное (миллиардолетнее!) одиночество Детей Бога во Вселенной и их затаённое давнее, в те времена прорвавшееся наружу желание самим создать себе братьев по разуму, если уж по какой-то одному Ему ведомой причине Всевышний не предусмотрел для них этой вполне невинной радости – неожиданной встречи с равными по интеллекту и морали, но имеющими совсем иное происхождение существами.
Почему бы не создать нам самим – по своему образу и подобию – своих братьев, учитывая, что необходимые знания и опыт нами давно уже накоплены? Скорее всего, здесь – в этом вопросе – должны мы искать то самое «несогласие», что послужило отправной точкой и началом создания необычной для Космоса цивилизации на планете Земля. И разве тут не становится нам ясней необходимость низвержения Семаила на грешную Землю для проведения им самим столь горячо желаемого эксперимента? И вслед ему – Души и Духа, которые в древнейших текстах считались отличными даже друг от друга посланцами Бога; но на деле это и есть тот самый – один – Дух Святой, которому Бог дал две земные задачи, суть коих мы разберём несколько позже. Теперь становится яснее, почему с такой иронией наблюдала большая часть Престола за отправкой Семаила на Землю: ведь он таким образом лишался очень близкого общения (добровольно и очень-очень надолго) с Всевышним, а взамен этого обрекал себя на тяжкую и неблагодарную работу по превращению дикаря в высокоразвитое существо, что многим казалось тогда заведомо невыполнимой задачей, которая поэтому не стоила таких усилий и риска.
Учитывая то, что человечество (на пике своего развития!) стремится самым странным образом к краху и полной гибели и что это не менее двух раз уже происходило, мы должны попытаться понять: о чём же говорит эта явная тщета усилий по созданию новой жизни в Космосе, минуя прямую Волю Бога? И что же при этом говорит людям демонстрация явной симпатии к нам со стороны Творца и благоприятствование Его всей этой Семаиловой земной авантюре? Да, наверное, то, что без напряжения всех сил со стороны человечества в направлении создания собственной нравственной красоты мы никак не сможем выбраться из тех лабиринтов и замкнутых кругов, которые сами же себе создаём и рисуем. То есть – от нас требуется глубоко осмысленное, прямое наше соучастие в грандиозном процессе создания разумной жизни в Космосе в качестве ещё одной равноправной с Триединством силы. И именно такого решения проблемы от нас и ждут. И нам пора бы о том догадаться.
Нельзя не отметить также, что, когда мы читаем далее в тексте о презрении части Царства Строгости к дикарю и о похвале, в противовес такому отношению, первобытному человеку от имени Самого Творца, то здесь опять, наверняка, проявились недостатки перевода. И речь тут могла идти о недоумении Престола, вызванном недопониманием необходимости создания Богом неизмеримо более низкого по сравнению с ними существа, очевидно не имеющего ни малейших шансов на самостоятельное развитие. Чисто условно и приблизительно это можно было бы нам сравнить (может быть, это кто-то уже и делал) с тем удивлением, которое бы вызвал у нас Страдивари, бросившийся вдруг клепать глиняные свистульки. Но это – у нас, а их «недоумение» имеет гораздо более высокий смысл, в который нам невозможно проникнуть и до конца понять.