Страница 65 из 75
Марроку он крикнул:
— Возвращайся в паб. Позвони остальным и скажи, что мы прошли первый уровень. Помогите подготовить Тайнана к похоронам.
— Хорошо. Будьте осторожны.
— Как я сказал, Сабэль и другим, — начал Брэм. — Если мы не вернемся в течение недели, считайте, что мы мертвы. Не приходите за нами.
Фелиция ни на минуту не предполагала, что Сабэль ничего не сделает, чтобы спасти свою пару и брата, но держала эту мысль при себе.
— Точно, — добавил Айс. — Моя пара не должна приближаться к этой могиле, иначе она почувствует мою руку на своей заднице.
Маррок усмехнулся:
— Определенно, я передам это.
После быстрого прощания слабый звук тяжелых шагов Маррока отдалился. Затем ничего не последовало.
Уменьшение отряда расстроило Фелицию. Это сделало опасность более реальной.
— Мы будем двигаться вперед или остановимся на ночь? — спросил Герцог, лаская ее бедро утешительным жестом.
Его прикосновение было невероятным, и она таяла около него, слишком усталая и взволнованная, чтобы тратить энергию на борьбу с тем, чего так жаждала.
— Мы остановимся.
Как всегда, Брэм сделал заявление, как непревзойденный лидер.
— Замечательно. Чертовски устал… — проворчал Айс.
Она услышала, как сразу несколько молний расстегнулись, затем заскользил нейлон. Все вытаскивали спальные мешки из рюкзаков. Ей лучше сделать то же самое.
Прежде чем она успела сбросить рюкзак со спины, Герцог подошел к ней сзади и вытащил ее спальный мешок. Его ворчание и скрежет синтетического материала сказали, что он сделал то же самое со своим. После проклятия и большего количества звуков от металлических зубцов он взял ее за руку и потянул в маленькую нишу за углом, и опустил ее рядом с ним на землю. Когда Фелиция почувствовала себя окруженной, она поняла, что он соединил спальные мешки, чтобы сделать одну постель для них обоих.
— Расслабься, — прошептал он. — Голодна?
— Пожалуй.
После пары промахов в темноте ей удалось найти его руку и вяленую говядину, которую он предложил. Она поморщилась при первом укусе от соленого вкуса, но это обеспечивало белок и энергию.
Они ели молча, и ей больше всего хотелось увидеть лицо Саймона. Он смотрел на нее? Был ли он зол, что не смог использовать магию около нее, когда они пытались? Дело не в том, что она не доверяла ему свою жизнь, а в том, что открылась полностью… Боже, он знал как? Захотел бы он ее навсегда, если бы действительно знал?
Тем не менее, Фелиция понимала, что должна продолжать пытаться. Наличие воина, способного к магии, если они вынуждены противостоять Матиасу или Морганне, будет иметь решающее значение для победы.
И с каждым шагом они приближались к гробнице. У нее были дни, возможно, только часы, чтобы понять, как позволить магии Герцога работать в ее присутствии.
Несколько мгновений спустя они услышали храп Брэма по другую сторону стены. Дыхание Айса достигло ее ушей. Благослови их обоих за то, что дали ей и Герцогу как можно больше уединения.
— Герцог, — позвал Айс.
Расположившийся рядом с ней, он напрягся:
— Да.
— Ты единственный здесь, кто может перезарядить свою магию. Единственный, у кого есть возможность использовать ее, когда мы доберемся до гробницы. Какие бы проблемы у вас ни были, преодолейте их. Быстро. Я хочу снова увидеть свою пару.
Звуки Айса, зарывшегося в свой спальник, были слышны несколько минут, затем он замолчал.
Разочарование и беспокойство скрутили внутренности Фелиции. Айс прав. Если они потерпят неудачу, скорее всего, это будет ее вина… если только она не найдет способ взобраться на огромные стены, которые строила вокруг своего сердца всю жизнь.
— С чего мы можем начать?
Ее голос дрожал, и она ненавидела это. Но не могла скрыть. Саймон был слишком проницателен, чтобы не заметить.
— Солнышко…
Он ласкал ее волосы, без сомнения, желая успокоить.
Но все не было в порядке. Она знала. Когда на карту были поставлены только их отношения, она имела роскошь идти медленно и делать маленькие шаги. Так вот, этого больше не было.
Она напряглась, думая о том, насколько эмоционально интимным будет открыть себя полностью Саймону. Что, если он обнаружит, что она ему на самом деле не нравится?
— Я знаю, что Айс прав, — прошептала она. — Мы должны решить эту проблему. Я не могу стоять у тебя на пути. Я не могу быть причиной смерти любого воина. Или Мейсона.
"Ты мне нужен, и я не знаю, как тебе сказать".
Саймон долго молчал.
— Я не хочу быть нужным твоей совести. Я хочу быть нужным твоему сердцу. Но я не могу заставить тебя. Я сделал все, что мог, чтобы помочь, Фелиция. Остальное должно идти от тебя.
Она закрыла глаза. Он абсолютно прав. Это означало, что она должна была впустить его в потаенные части сердца и души и поверить, что вся забота, которую он проявлял, была реальной… и стойкой.
Тяжело вздохнув, она подползла под его руку, положив ладонь на сильно бьющееся сердце.
— Я едва ли знаю, с чего начать.
— Начни с родителей?
Она кивнула. Время отпустить.
— Я обижена на них. Звучит ужасно. Они забрали меня из серого, бесчувственного места. Но, по крайней мере, в детском доме я ожидала этого. Когда мы с Дейдрой были удочерены, у нас были такие большие надежды. Сначала это были кружева и маскарадные костюмы, куклы, путешествия и новые игрушки. Потом я поняла, что отца никогда не было рядом, а мать была слишком занята своим социальным ростом, чтобы уделять нам, девочкам, много внимания. Дейдра взяла на себя роль матери, убеждаясь, что моя домашняя работа была сделана, а я уложена в постель с молитвами. Но через некоторое время я стала ее матерью в некотором смысле. Она подвергалась жестокому обращению в детстве. В течение многих лет ей не хватало ни ласки, ни внимания, ни уверенности. Мы были опорой друг друга в подростковом возрасте. Я поддерживала ее при череде неудачных отношений. Но когда мы стали старше, она наконец стала более уверенной в себе, начала принимать лучшие решения. Она начала блистать.
— Потом пришел Алексей?
— Он заставил ее снова чувствовать себя испуганной. Годы и годы прогресса, уверенности и объятий… все исчезло за несколько месяцев. Я пыталась восстановить ее. День и ночь я оставалась с ней, говорила с ней, плакала…
Фелиция почувствовала, как что-то внутри нее сдалось, и ее грудь чуть не прогнулась. Она содрогнулась от первого рыдания.
— Этого было недостаточно.
Саймон обхватил ее за плечо, успокаивая.
— Может, Дейдра не хотела, чтобы ее спасали. Ты вложила в нее силы. Она была единственным человеком, с которым ты когда-либо была полностью самой собой, отдавая все. Единственным человеком, которого ты по-настоящему любила.
— Д-да.
— И она покинула тебя.
— Я… этого было недостаточно для нее. Кем я буду для тебя? — Она сжала его рубашку в кулак, и свежая доза гнева нахлынула на нее. — Тащить меня на кладбище было ужасно и низко…
— И необходимо. Что бы ни случилось, если ты когда-нибудь будешь счастлива, ты должна исцелиться. Ты не можешь винить себя, своих родителей, Алексея или кого-то еще за выбор Дейдры. Я знаю, что тебе чертовски больно. Это не твой провал или даже не ее плохие отношения привели ее к концу. Это была она. Ей не хватало воли и сил, чтобы исцелиться. Я отказываюсь в это верить.
Фелиция подавила резкий ответ, готовый сорваться с кончика языка. О Боже, он оказался прав. Она не боялась стать самоубийцей. После того, как ее самой оказалось недостаточно, чтобы спасти Дейдру, она боялась, что ее снова раздавят, вернут к той маленькой девчушке с широко раскрытыми глазами, которая впервые залезла в машину Саффордов, чувствуя себя такой одинокой, но с большими надеждами и сказочными мечтами, только чтобы быть разочарованной реальностью.
Неужели она так боялась, что никогда не найдет счастья, что никому, кроме Дейдры, не позволила быть рядом с ней? Да.
Горькое осознание.