Страница 57 из 75
Ни за что бы она не призналась в этом сейчас.
— Ты используешь свое положение, чтобы преследовать собственного брата?
Она чувствовала себя преданной от имени Саймона. Она понимала, что Мейсон чувствовал, будто брат обидел его, но как Мейсон мог затеять происходящее?
— Нет, чтобы защитить тебя, — настаивал Мейсон. — Убедиться, что он наказан, если принудил тебя.
Саймон уходил к другой женщине и занимался чем-то меньшим, чем секс, чтобы не принуждать ее, свою пару.
— Он бы никогда этого не сделал.
Лицо Мейсона стало хмурым.
— Он соблазнил тебя. Он сказал, что любит тебя? Не рассчитывай на него. Он очарует тебя своей любовью лишь для того, чтобы вывернуть наизнанку. Фелиция, что бы ты ни думала о нем, он разобьет тебе сердце и насладится этим. Его "чувства" к тебе…
Он отрицательно покачал головой.
— Они причиняют мне боль.
Два дня назад она бы поверила и испугалась. В конце концов, она знала Мейсона шесть лет, а Саймона — всего три дня. Так вот, она подозревала, что если она попросит Саймона вырезать собственное сердце и подать то ей на блюде, он это сделает.
— Разве ты не пытаешься навредить ему этим трюком? — потребовала она ответа.
Дверь в комнату для допросов открылась, и вошли двое офицеров, присутствовавших при аресте, но без Саймона. Они нахмурились при виде Мейсона.
Она выдернула руку из рук бывшего жениха.
— Где он?
— Харстгров под стражей, — прорычал сержант, — в ожидании допроса.
Фелиция покачала головой.
— Это огромное недоразумение. Допрос сейчас?
Командир направил на нее пристальный взгляд.
— Согласно заявлению мистера Дэниелса — нет.
Затем он нахмурился.
— Сэр, — обращаясь к Мейсону, заявил полицейский, — вы не должны разговаривать с жертвой, пока я не допрошу ее. Мне придется попросить вас уйти.
Мейсон поднял бровь.
— Я одновременно прокурор и ее жених. Она ранена, и я только что поддерживал ее. Я никуда не собираюсь уходить.
— Саймон никогда не причинял мне боль, — настаивала Фелиция.
Командир замялся, а Мейсон продолжил.
— Вы знаете меня. Я бы никогда не поставил под угрозу расследование.
Пожилой мужчина вздохнул, явно не в восторге, но кивнул и снова повернулся к Фелиции.
— Герцог Харстгров унес вас со свадьбы против вашей воли?
— Это то, что все подумали? — Она притворилась, что смеется. — Нелепо.
Густые серые брови пожилого человека зловеще нахмурились.
— Мистер Дэниелс утверждает, что после вашего похищения Его Светлость заставил вас заниматься сексом против вашей воли.
Фелиция боялась повернуться и посмотреть на Мейсона. Теперь ей придется публично выбирать. Одним словом, она, вероятно, испортит отношения с лучшим другом навсегда.
Глубоко внутри она плакала, ненавидя себя за то, что встала между братьями. Но выбора не было.
— Нет, он не заставлял меня делать то, чего я не хотела.
Она посмотрела Мейсону в глаза. Он зажмурился, и боль на его лице стала ударом ей в грудь.
— Он унес тебя со свадьбы, — настаивал Мейсон. — Я видел это. Как и десятки других людей. Я дал показания.
Фелиция заставила себя не дрогнуть.
— Я пошла добровольно. Он нес меня только в качестве романтического жеста, чтобы мои туфли не испортил снег.
— Чертовы туфли? — выругался Мейсон. — Ты познакомилась с Саймоном только за день до этого. Он был незнакомцем. Ты была в ярости из-за него.
Он там был, и Фелиция на мгновение запаниковала. Если она не придумает, что сказать, он мог выдвинуть эти обвинения и привлечь Саймона к ответственности. Он прожил жизнь, сажая преступников за решетку.
— Он пытается защитить меня. Кто-то меня преследует.
Пожалуйста, не позволяйте им спрашивать о Матиасе.
— Почему бы не прийти к нам, мисс? — рявкнул сержант.
- Саймон узнал об угрозе раньше меня. Все произошло так быстро, а потом мы бежали, спасая наши жизни, прячась и не зная, кому доверять. Но он не похищал меня.
Полицейский бросил взгляд на Мейсона.
— А обвинение в изнасиловании? Харстгров изнасиловал вас или заставил вступить в сексуальные отношения?
— Как я уже сказала, ничего не происходило против моей воли.
— Вы подпишете заявление под присягой? — спросил старший полицейский.
Фелиция не могла смотреть на Мейсона, зная, что он рисковал своей профессиональной репутацией, чтобы вернуть ее домой, и она отказывалась от его помощи. Но она кивнула.
— Вы действительно уверены? — спросил командир.
— Да. Я была полностью согласна, — пробормотала она.
— Ты позволила ему трахнуть себя?
Мейсон был ошеломлен. Друг, которого предали.
Фелиция ненавидела себя за то, что так сильно обидела лучшего друга. Он так старался быть для нее всем. Она была готова на все, лишь бы вернуть свои слова, разве что при этом не делать больно Саймону.
— Мейсон…
Командир выдвинул стул.
— Садитесь, зафиксируем факты.
Спустя долгий час командир положил перед ней лист бумаги с ее напечатанным официальным заявлением.
— Распишитесь здесь.
— Фелиция, — взмолился Мейсон, выглядя бледным. — Ты не можешь иметь в виду ничего из этого…
— Мне жаль, — прошептала Фелиция, затем подписала заявление и передала его командиру.
— Вы приведете Саймона ко мне сейчас?
Молодой полицейский смотрел на нее так, как будто она была жертвой Стокгольмского синдрома.
— Вы уверены, что это то, чего вы хотите? Еще не слишком поздно отказаться.
Ей было все равно, что он думал. Она знала правду.
— Я уверена.
Командир позвонил в тюрьму. Мгновение спустя двое полицейских привели Саймона и сняли с него наручники.
— Вы свободны, — сказал пожилой мужчина, придвинув заявление Фелиции через стол и положив перед ним.
— Мисс Саффорд сделала письменное заявление о событиях, которые оправдывают вас.
Саймон сделал паузу, чтобы погладить ее плечо ласковым жестом благодарности, затем глянул в сторону Мейсона.
— Ты ревнивый ублюдок! Как ты мог так поступить с Фелицией? Знаешь, как ей тяжело делиться интимными подробностями жизни. Но ты заставил ее все рассказать.
Мейсон поднял брови.
— Она, видимо, нашла способ поделиться всем с тобой. Ее прошлое, ее страхи, ее тело. Я видел эти фотографии в интернете. Ты поделился ею со всем гребаным миром.
Он повернулся к Фелиции, мучение исказило его лицо.
— Разве я недостаточно тебя любил? Разве я не дал тебе время и пространство, которые тебе были нужны? Что еще я мог сделать?
Фелиция закрыла глаза и схватилась за живот. Боже, как больно. Она всегда знала, что быть брошенной кем-то, кого любишь, причинит невыразимую боль, но она никогда не представляла, что быть тем, кто вырезал чье-то сердце, будет так же больно.
— Ты все сделал, — прошептала она. — Прости меня…
— Прости? Ты думаешь, что с одним словом моя справедливая боль… уйдет? Я хотел любить тебя всю оставшуюся жизнь и был готов принять любые условия, которые тебе нужны.
— Это моя вина, — захлебнулась она, когда чувство вины врезалось в нее. — Ты был моим костылем, когда я боялась. После смерти Дейдры это было все время. Ты никогда не требовал от меня большего, и я… отгородилась. Прости, что никогда не впускала тебя. Прости, что позволила тебе быть моей силой вместо того, чтобы стоять на своих ногах.
Горячие слезы полились по ее щекам.
— Ты всегда был замечательным другом, и я никогда не хотела причинить тебе боль. Мне действительно очень жаль.
— Достаточно.
Саймон встал между ними и уставился на Мейсона.
— Не смей вымещать свой гнев на ней. Если ты захочешь ударить меня позже, я буду стоять спокойно и позволю тебе. Предъявляй претензии мне, ненавидь меня, отрекись от меня, если тебе станет легче.
— Не беспокойся. Я сделаю это.
В предрассветные часы ночи Герцог с Фелицией забрались в лимузин, папарацци все еще преследовали их.