Любовь оборотня

Но едва мы покинули стрелку, как в поведении Кати опять появилось беспокойство. И, наконец, она не выдержала:

— Ну, теперь ты мне веришь? Значит действительно, происходит что-то странное. Мы просто уйдем? А может, уже завтра мы не увидим то, к чему привыкли.

— Так ты, что — предлагаешь вернуться? Да? Но ты ведь…?

— Да, иначе будет беда. И не думай о моей сущности. Такие как я не знают своей истории и своего предназначения. Но зато мы готовы отдать за что-то свою жизнь. Только объясните мне, за что?

— Но если мы не найдем эти легенды-пожиратели, может быть они вообще не существуют? А что тогда?

Через десять минут Катя круто разворачивается и опять идет на Петропавловку. И что предложите мне? Увы, но я иду, точнее, тащусь, следом за ней. Заходим с другой стороны, но опять к тому же месту. Как она его угадывает?

— Только не толкайся, — я прошу, а она благодарно улыбается мне в ответ.

За мое мужество и глупость. По-моему, часто это близкие понятия. Не будь женщин, вряд ли мужчина смог бы проявить свое мужество полностью. Ну, так что же? Я готов, прыжок в стену получается более подготовленным, если не считать повторного удара о плоский камень. Два раза и одни и те же грабли. Или, точнее, на одни и те же грабли. Хотя пример неудачный. Так, быка рядом нет, легенды отсутствуют. А мы с Катей идем по уже пройденному нами маршруту.

Опять тот же зал, почти эллипсоидной формы. Но теперь в нем никого нет. Хотя я заблуждаюсь — там сидит женщина. Не могу сказать: молодая она или старая, красивая или нет, высокая или низкая. Просто она вся блестящая и разодетая в дорогие и видимо тяжелые одежды, с которых свисают многочисленные самоцветы. А голос, с которым она обратилась к нам, был холодный и как будто ей совсем не принадлежал, а витал где-то рядом:

— Вы все-таки вернулись? Не ожидала. Вы ищите то, что принадлежит мне даже через прошедшие сотни лет. Только имейте в виду, я даю вам выбор. Когда начнется катастрофа, вы можете остановить ее. Для этого достаточно бросить то, что я дам вам сейчас. Но спастись вы сможете только тогда, когда оставите вещь при себе. И третьего пути у вас нет. И еще. Поскольку вы искали эту вещь вдвоем, то и решение вы должны принимать вместе. А иначе оно работать не будет.

Блекнут самоцветы, одежда больше не блестит, а женщина начинает растворяться в сумрачном воздухе. А там, где она стояла, на полу что-то полыхает и, кажется, даже переливается. Катя первой подбегает и хватает с пола изумительной красоты ожерелье.

Катастрофа

Мы не ожидали, что все наступит так быстро. В коридоры и расщелины начинает поступать вода. Она бежит за нами, хватая за пятки. А прямо перед нами образуется и увеличивается на глазах огромный провал. В него сваливается все увеличивающийся поток воды. Его ширина неимоверна. Огромная воронка, открытая непонятной силой, начала уверенно проглатывать завихряющийся поток воды. Он как водопад с шумом уносился вниз, прихватывая по дороге камни, землю, легенды и весь этот мир.

Ага, сейчас все провалится, и в городе останутся только спальные районы. Люди будут ездить и не понимать, почему между ними образовалась гигантская яма. А это просто провал во времени. Катя, с ужасом, кричит:

— Там мама, брат.

А у меня, что, нет никого?

Она с мольбой смотрит на меня. А думать особо и некогда. Увы, но я опять пойду на поводу женщины. И мне не жалко, что это последние минуты моей жизни. Жалко только то, что никто не узнает о моем поступке.

— Бросаем, Катя?

И она кивает головой, а потом кидает. Ожерелье, брошенное чуть под углом к воронке, скрывается из наших глаз. И тут же волна накрывает нас с Катей. И мы уже не можем сопротивляться течению. Разлучая меня с Катей, огромная струя несет меня в бурлящую середину водопада.

Я думал, что задохнусь. Но потом просто вылетел над водой как пробка, шумно забирая воздух в свои легкие. По сумрачной Неве ко мне рванул маленький катерок МЧС. Когда меня вытащили на узкое пространство, которое даже палубой не назовешь, строгий мужчина в форме обратился ко мне с претензией:

— Ты что, совсем ополоумел в Неве купаться?

Напрасно я доказывал, что я не любитель купаться в невской холодной воде. Говорить про подземно-подводный мир было глупо и даже много раз глупо. Я часто не верил людям, которые говорили мне чистую правду. Сейчас мне — тоже не поверят. Для всех я был очередным наглым лжецом. На берегу меня передали в патрульно-постовую службу. Интересно, куда они меня привезут? В их машине я сразу уснул.

Заключение

— Мужчина, вам плохо? — молодая женщина трясет меня за плечо.

Нет, мне не плохо, а, когда я узнаю место, куда меня занесло, мне становится очень даже хорошо. Я лежал прямо на дорожке, бегущей вдоль Фонтанки. Голова неудобно упиралась в ограду. Зато вот он — знакомый с детства цирк. Почему меня привезли именно сюда?

— Девушка, теперь мне действительно хорошо. Стойте. Но ведь мы только что ходили с вами по подземелью. А как же легенды?

— Мужчина, вы очень сильно ударились головой.

И все. Она грациозно выпрямилась, повернулась ко мне спиной и ровной походкой пошла в сторону Летнего сада. Она уходила, а в моих ушах начал отдаваться звук каждого ее шага. А потом… Я беспомощно крутил головой, но наваждение не исчезало: вдоль Фонтанки шла уже не женщина, а туманный и все больше размывающийся силуэт. Исчезли ноги, и короткое время мне казалось, что она плывет или даже летит вдоль набережной. Прямо на глазах исчезал хорошо знакомые мне контуры женской фигуры. Наконец, исчезла и ее голова. В ее последнем земном мгновении мне показалось, что она ещё раз оглянулась, чтобы кивнуть мне — может быть для обычной поддержки. А что же я? Кажется, что теперь мне не остается ничего, кроме как искать знакомую фигуру и ходить по знакомым улицам города. Я знаю, что она живет где-то в центре. А вдруг мне повезет?

Чуть позже я стоял перед пешеходным переходом, но когда загорелся зеленый сигнал светофора, нетерпеливый рывок за руку прервал мои размышления. Я поднял голову — Кастилия, вернее вернувшаяся Катя, держала меня за руку. И пешеходный переход мы проходили уже вместе. Знаете, что я вам скажу? Мы никогда не сможем догнать неведомое, пока не научимся мечтать. И пусть она, моя Катя, даже и необыкновенная женщина. Ну и что такого? Лично я считаю, что кошка — вполне домашнее существо.

Алена Кручко

А моя — с косичками!

— Она такая умилительная, правда? — Асснар следил мечтательным взором за человечкой, плетущей венок на лужайке неподалеку от пещеры. Венок получался пестреньким и лохматым. В нем были васильки и мелкие полевые ромашки, клевер белый и красный, колоски дикой ржи, мышиный горошек, густо-фиолетовый шалфей. Человечка тоже была пестренькая и лохматая — в яркой крестьянской юбке, вышитой блузе, алом лифе, светлые волосы небрежно закручены в узел, круглое лицо усыпано веснушками… По правде сказать, Диаррах ничего особенно умилительного в ней не находил. Человечка как человечка. Асснар вечно свое нахваливает, да так убедительно — своими глазами будешь видеть гнутую ржавую железку, но поверишь, что под слоем ржавчины — чистое золото.

Так Диаррах и сказал:

— Человечка как человечка. По их меркам — красивая, пожалуй. Но нам-то что с того?

— Пухленькая вся, мягонькая… наверное…

— То есть на зуб ты ее не пробовал.

— Да ты что несешь! — Асснар вскинулся и так дернул хвостом, что едва не сшиб старую яблоню, вот уж сотню лет растущую у входа в пещеру. — «На зуб»! Просто, как бы сказать… — золотые глаза вновь подернулись мечтательной туманной дымкой, — Пощупать хочется. Потрогать. Погладить. Да куда ж с моими когтями? Умел бы перекидываться, как в легендах, перекинулся бы тоже в человека, и… Эх…

Диаррах слушал брата и с трудом сдерживал нервно подергивающийся хвост. Не хотел показать, что завидует. И без того надоел тот своим хвастовством — хуже наглых гномов! Вечно-то у него и золото блестит да звенит, и дикие рыцари равномерно пропекаются в своих доспехах до хрустящей корочки, как ни в каком ресторане не пропекут, и даже вид из пещеры — хоть в рекламу снимай! Все королевство от гор до моря, как на картиночке, все дороги с обозами и военными отрядами, поля с крестьянами и луга со стадами — смотри да выбирай, куда лететь, где нынче кормежка вкусней будет.