Любовь оборотня

— Пошли!

Прямо на выходе из приютившей нас камеры в разные стороны разбегались лучи галерей и коридоров. Они были разной формы: круглые, овальные, прямоугольные и даже почти треугольные, а их размеры трудно поддавались представлению. Этому мешало ещё и то, что они переливались, сверкали искрами, а в их объемах висели перья тумана.

Появившийся перед нами неширокий провал ограничивался слева и справа достаточно широкими карнизами со скользким каменным покрытием. А Катя аккуратно придерживала меня под руку. Совсем так, как придерживают мужчины женщин на высоких каблуках.

— Там, внизу, очень и очень глубоко. Туда никто не ходит. Там живет только мрак, — Катя говорила серьезно и с явной озабоченностью. — Если не хочешь составить ему компанию, иди аккуратнее.

За провалом я пошел, вытянув перед собою руки, но никаких проемов, проходов и отверстий не находил. Я обернулся:

— Катя?

Почему я перешел с Кастилии на Катю? Может, в этой ситуации мне хочется больше ей доверять? А может просто так короче. Но, в любом случае, ее рядом не было. Я уже собирался бежать по карнизу обратно, когда услышал женский голос из-за стены:

— Иди сюда.

Я пошел вперед и налетел головой на выступ, и сразу раздалось нетерпеливое указание:

— Правее!

Ну и что там правее. Такая же шишка на лбу? Или даже больше? Непонятно как я проскочил в узкий земляной коридор, по стенам которого сочилась вода. Метров через тридцать стало заметно светлее. Еще немного и мы попадали в приличный по размерам зал, почти эллипсоидной формы. По его краям кто-то сидел, впрочем, я совсем не понял, кто это. Просто прозрачные существа в плащах с лицами, скрытыми опущенными капюшонами. Я толкаю Катю предплечьем, но со мною, рядом, то же — что-то светящееся, только одетое как раньше — в блузку и джинсы. Я протягиваю свою руку — она также прозрачная. Меня охватывает ужас — во что я превращаюсь?

— Это не ты! Это появляется твоя легенда. Чувствуешь, сладковатый запах жареных яблок появился. Так тут всегда, — Катя потянула меня в сторону.

— А чья же это рука?

— Просто ты ее видишь, а твоя настоящая — в темноте. И хватит пороть истерику. Видишь, они просто сидят. Легенда не меняется сама по себе. Она никому и ничем не мешает. Но если на земле кто-то из ученых, литераторов или политиков начнет спорить, то легенды могут превращаться в неуспокоенные. Они начинают волноваться, бегать по коридорам и даже преследовать одиноких прохожих или другие легенды.

— Какие могут быть прохожие в этом месте. Здесь только идиоты, вроде нас с тобою, ходят. Или политикам не хватает места наверху?

— Ну почему? Бывает люди случайно заходят. Бывают совсем слабенькие легенды. Они только появились и всего боятся.

— У меня сейчас такое чувство, что ты рассказываешь мне про сумасшедший дом.

— Какой сумасшедший? Это вполне реально, что одна большая легенда, может, даже поглотить другую, и тогда мы будем знать что-то совершенно другое и, главное, не то, что было на самом деле.

— А как она поглощает?

— А как ты поглощаешь курицу за обеденным столом? Разницы никакой нет. А вот последствия — совершенно другое дело. Ведь легенды живут здесь, но бывает много случаев, когда они, по тем или иным причинам, появляются наверху. И люди ходят и не знают, что вокруг них летают легенды, а потом они начинают верить в эти легенды. И легенда начинает расти. Она становится выше, толще и уверенней. И так происходит до тех пор, пока растет число людей, верящих в эту легенду. Но продолжаться бесконечно это не может. И если легенда не подыщет вход в свой мир, соответствующий своему размеру, то она, либо начинает от горя сдуваться, либо вообще лопнет. А самые самоуверенные легенды выходят далеко в город и иногда люди видят вырывающихся из них героев и персонажей, ошибочно путая их с обычными привидениями.

Я смотрел на Катю. Она крутила головой, как будто взбалтывая в ней мысли для поиска нужной информации и, вдруг, схватила меня за руку и побежала. Мы остановились через сто метров или чуть больше. А нас никто и не преследовал.

— Кого ты увидела? — я сразу попытался разрешить свое любопытство.

— Раньше я их не встречала, — Катя, похоже, говорила правду, — видишь ли, мир наверху меняется и здесь, то же, происходят какие-то изменения.

— А может, это люди сверху забрались?

— Ну, это вряд ли. Сюда просто так не попасть.

Мне кажется, что я действительно схожу с ума. Да, и не только я. Хожу где-то под Невой, моя спутница — самое странное существо из всех жителей нашего города. И, главное, не знаю, как я попаду наверх. Так и хочется крикнуть «домой хочу!». А не придется ли мне оставаться здесь на всю оставшуюся жизнь?

Мы продолжали ходить по коридорам и переходам, пока Катя не заявила:

— За весь наш поход мы видели едва ли десятки легенд. Что-то здесь не то происходит.

На Катю напало раскаяние. Она присела на корточки и стала горько жаловаться, что затащила меня неизвестно куда и непонятно зачем.

Куда идти

На повороте длинного прохода нам, наконец-то, встретились настоящие, хотя и очень маленькие легенды. Светящиеся изнутри, как будто порхающие бабочки они облетели нас и одна из них почти самоуверенно заявила:

— Я могу с вами говорить, я — легенда о говорящих памятниках.

— Да объясните, в конце концов, что здесь происходит, — не выдержала Катя.

Как вы понимаете, я в это время молчал. Да и мое состояние вряд ли подпадало под описание обычного человека. Только насчет открытого от удивления рта — ничего не скажу. Нужно было у Кати уточнить.

— А мы и сами ничего не знаем. Тут кругом дороги появились, так что, если хотите, что-то знать, идите наверх, — махнула полукрылом одна из легенд.

— Ну что, вернемся обратно? — двойной, по сути, вопрос Кати я ждал уже давно.

А все-таки, интересно, что здесь происходит. Да и хоть раз в жизни может человек пойти на очевидное безрассудство?

— Ты меня сюда привела, нашу экскурсию не закончила, вот и решай, — ну какой мужчина не мечтает переложить решение на хрупкие женские плечи, — а я пойду с тобой.

— Весьма мужественно, — буквально хмыкнула Катя.

На ближайшем перекрестке мы выполняем крутой поворот и решительно двигаемся в направлении замаха последней легенды. И тут же, внезапно, на нас кидается бесплотный бык, наставив большие блестящие рога. Наверное, он мечтал использовать их в качестве виртуальной вешалки для двух зашедших в его владения людей. Но ему не повезло, он промахнулся. А потом, развернувшись, он мотнул своими рогами, коснулся ими каменной кладки и высек настоящие искры. Целый сноп!

Бык неуклюже попробовал вернуться на исходное положение для последующего броска. Но что-то заставило его развернуться и испуганно умчаться в ту сторону, откуда я пришел с Катей. Едва мы повернулись спиной к убежавшему быку, как увидели глубоко в коридоре огромные светящиеся глаза. Их свет потихоньку гаснул, и не успели мы сделать даже один шаг, как на их месте осталась только глухая темнота.

Теперь нам предстояло решить, стоит ли двигаться вперед — глаза были как настоящие. Да и встреча с высекающими искры животными совершенно не эквивалентна общению с безобидными легендами. Даже Катя, не смотря на весь свой авантюризм, похоже, если и не струсила, то немного приуныла. А я, показывая мужской героизм, решительно заявил:

— А что с нами могут сделать?

— Многое, — почти обреченно ответила моя спутница.

И все-таки, мы упрямо пошли по коридору. Теперь он заметно отличался от других своими размерами, и мы могли идти какое-то время рядом. Но как только мы обнаружили приличную комнату-расширение, Катя решительно предложила передохнуть. Универсальным матрасом стала моя куртка, на которой два сидящих и усталых человека попытались поспать. Утром, хотя и не знаю, есть ли здесь утро, я проснулся. Катя крепко спала, доверчиво положив мне голову на плечо. Воздух стал заметно холоднее. Да и, самое главное, в окружающих нас коридорах начали падать большие, но настоящие и необычайно холодные снежинки.