Пойманные в city

— Не знаю… — задумчиво произнес он. — С одной стороны, ты права — нужно постоянно расти. А с другой… Если я переключусь на академический репертуар, неизбежно потеряю часть аудитории.

— Но и приобретешь тоже — другую часть! — воскликнула она с жаром. — Хочешь, я поговорю об этом с Юрием Васильевичем? Постараюсь его убедить, что это действительно нужно, ведь у него профессиональное чутье, он должен понять, что я права!

— Скажите, пожалуйста! — усмехнулся Дима. — Помнится, было время, когда ты даже взглянуть в его сторону лишний раз боялась. А сейчас собираешься убеждать, отстаивать свою точку зрения…

Люська и сама не знала, когда наступил тот переломный момент, совершенно избавивший ее от робости перед Азимовым. Во время презентации?.. В новогоднюю ночь в его загородном доме? Сейчас, в Италии?.. Точного ответа она не знала, но одно было очевидно: теперь от ее страха не осталось и следа. Она бесконечно уважала этого талантливого человека, преклонялась перед ним, ценила за острый ум, хватку, железную волю, проницательность. И она искренне верила, что он вдохновится ее идеей, поэтому в тот же вечер отправилась к нему в номер.

Выслушав, Азимов благосклонно заметил, что Диме действительно нужно будет попробовать записать несколько классических вещей и включить их в третий сольный альбом. Однако бурного ажиотажа Люськино предложение у него не вызвало, он воспринял это довольно спокойно, даже отстраненно. Собственно, Люське и не нужны были его бурные восторги — хватит и того, что он поддержал ее затею, вопреки сомнениям Димы. Но продюсер, пожалуй, и в самом деле выглядел несколько отчужденно, словно все его мысли и чувства были заняты сейчас другим. Нет, не съемками клипа — за это как раз волноваться не приходилось, все шло по плану. Но на лице Азимова лежала тень — это не было метафорой, он действительно потемнел лицом и выглядел не совсем здоровым.

— Юрий Васильевич, вы хорошо себя чувствуете? — рискнула спросить Люська. Азимов стоял возле окна и смотрел на улицу, словно не слыша ее вопроса.

— У вас… что-то случилось? — Люська вовсе не была бестактной и никогда не лезла с неуместными расспросами человеку в душу, но что-то особое было в согбенной фигуре продюсера, в самой его позе, что заставило ее допытываться о причинах.

— А?.. Что?.. — Азимов перевел взгляд от окна на девушку и слабо улыбнулся ей. — Ты спрашивала, как я себя чувствую?.. Не волнуйся, все в порядке. Просто устал немного.

Люське сделалось тревожно. Не таким человеком был Юрий Васильевич, чтобы жаловаться на банальную усталость. Видимо, что-то и впрямь выбило его из колеи. Заметив колебания на ее лице, продюсер поспешил сменить тему разговора.

— Завтра наши последние сутки в Венеции, — сказал он, снова улыбнувшись. — Как тебе — понравилось здесь?

— Ой, понравилось — не то слово! — горячо воскликнула она. — Я словно в сказку попала. Все такое… волшебное.

— Сделаешь репортаж про съемки клипа? — спросил ее Азимов. — Ты же тут была, практически весь съемочный процесс от и до видела, а пишешь ты хорошо, легко… Нужно привлечь внимание к Диме перед конкурсом. Запустить клип в Европе…

— Где написать — в «Вертикали», что ли? — непонимающе спросила Люська. — Да я-то с радостью, но боюсь, наше издание не такое уж массовое, чтобы привлечь внимание общественности.

— Не для «Вертикали», а для меня, — поправил ее Азимов. — Для нашего пресс-центра. Ты напишешь интересный репортаж, а уж моей заботой будет распространить его по всем ведущим музыкальным изданиям… Я тебе, конечно же, выплачу гонорар, об этом не беспокойся, заключим с тобой официальный договор, не волнуйся…

— Да что вы, Юрий Васильевич, мне только в радость будет… — растерянно пробормотала она.

— Ты бы вообще поработала на меня, а? — предложил он. — На постоянной основе… В штат возьму, трудовую оформим, все как положено.

Люська была и смущена, и польщена таким предложением. Разумеется, это было заманчиво. Но она помнила также и о том, что уже через полгода в ее жизни появится новый маленький человечек, и все свое время она будет посвящать ему. До работы ли ей тогда будет?.. Но сказать о своей беременности Азимову она не могла. Об этом не знал никто кроме Димы, гинеколога Сушилы Кумар да секретарши Кати. Люська даже маме до сих пор не сообщила новость. Мысли ее заметались.

— Ты подумай, я не стану на тебя давить, — кивнул Азимов, внимательно наблюдая за выражением ее лица. — Просто, знаешь… Ты прости меня, если что не так, я к тебе поначалу предвзято относился… Но теперь вижу — ты хорошо на Диму влияешь, у него с тобой душа на месте. Это важно для работы, понимаешь? Ты… — он на мгновение запнулся. — Ты не оставляй Диму, пожалуйста.

Люське сделалось страшно от его слов, хотя ничего особенного он не сказал.

— Я его не оставлю, Юрий Васильевич, — сглотнув ком в горле, произнесла она. — Вы не беспокойтесь.

В последний венецианский вечер, во время ужина, Дима сделал ей предложение.

Все было как в романтических фильмах — кольцо в бокале с шампанским (Люська едва не подавилась), свечи, музыканты, Дима, с торжественным видом вставший перед ней на одно колено… На Люськин взгляд, это было уже, пожалуй, чересчур кинематографично и напыщенно, но Дима был так искренен в своем волнении, так трогателен, что у нее даже мысли не возникло ответить «нет».

— Я помню, что ты просила вернуться к этому вопросу годика через два, — запинаясь, проговорил он, — но обстоятельства же изменились… Нас уже не двое, а трое, и я хочу, чтобы у ребенка была полноценная семья.

— Только об одном тебя прошу, Дим, — сказала Люська, — давай не будем делать из нашей свадьбы событие. Я не хочу привлекать внимание прессы, никаких свадебных фотосессий для глянцевых журналов, как это сейчас модно… И, если честно, вообще хочется пожениться как-то тихо и незаметно.

— Как скажешь, — покладисто кивнул Дима. — Если хочешь, вообще никого не будем звать на свадьбу. Просто распишемся и… улетим куда-нибудь на Мальдивы или Бали на медовый месяц. Будем лопать фрукты, плавать с дельфинами, кататься на слонах, кормить попугаев с рук…

— Это было бы чудесно! — Люська расцвела в улыбке.

— Ну что, вернемся в Москву — и сразу пойдем в ЗАГС? — предложил Дима. — Кстати, по причине беременности нас могут расписать без очереди и всей этой ненужной волокиты.

— А куда нам торопиться? — Люська беззаботно пожала плечами. — Можем выждать положенный срок, какая разница, поженимся мы прямо сейчас или через месяц-другой. Или ты боишься, что я сбегу? — пошутила она. Дима неопределенно пожал плечами.

— Да кто тебя знает…

— Ну уж нет, мой миленький, — засмеялась она. — Так просто ты от меня не отделаешься… — тут она почему-то вспомнила просьбу Азимова и повторила твердо:

— Я всегда буду с тобой. Даже не сомневайся.

Февральская Москва встретила их мрачным пасмурным небом, из которого сыпался жидкий грязноватый снег.

— То ли снег, переходящий в дождь, то ли дождь, переходящий в снег… — задумчиво пробормотал Дима, пока они шли к такси. Люська украдкой вздохнула. Ей казалось символичным, что в столице была именно такая погода, словно намекающая на то, что праздники кончились и наступили суровые серые будни. Азимов прямо из аэропорта поехал в студию вместе с режиссером и оператором. Диме же было разрешено отдохнуть до вечера.

— Поедем сразу ко мне? — предложил он, открывая перед Люськой дверцу машины.

— Я бы хотела домой, — поколебавшись, ответила она. — Вещи разобрать и вообще посмотреть, что там без меня делается… А ты отправляйся к себе, отдохни, не буду тебе мешать.

— Когда это ты мне мешала, — пробурчал он себе под нос, однако спорить не стал и назвал таксисту Люськин адрес. — Доеду с тобой, помогу чемодан наверх поднять, — пояснил он.

— Да не такой уж он и тяжелый! — попыталась было запротестовать она, но Дима выразительно указал глазами на ее живот. В ту же секунду Люська почувствовала легкий приступ тошноты и поняла, что токсикоз, забытый было в Венеции, не замедлил к ней вернуться.