Страница 2 из 5
Кошелев хохотнул:
- Пешочком не получится, рыбонька. Это суперсовременный проект: внутренних лестниц нет, а по пожарным тебе и в хорошую погоду лазить теперь не с руки, то есть - не с ноги! - Бывший двоечник, а ныне крутой бизнесмен насладился эффектом трясущихся губ и бледного до синевы лица Лены и снисходительно добавил, - не боись! Все под контролем, тут даже своя аварийная подстанция имеется, на случай чего. Да и следит за лифтами целая бригада технарей. Переживать нечего. - Он еще раз обвел глазами постаревших однокашников и уже серьезно добавил. - Ну что, устроим мозговой штурм, поразмышляем над тем, кто же из нас настоящий убийца?
Юрий Петрович взял один из стоящих на столе стаканов с янтарной жидкостью, проигнорировав вазочку с колотым льдом, сделал глоток, прочищая горло, и только после этого спросил:
- Штрыня, насколько я помню ты, в отличие от Кошеля, с Павлей не дружил. Отчего же ты уверен, что он не убивал Аню? Извини, но по интернету просто так не мотаюсь, твоего шедевра не смотрел.
Игорь тоже отхлебнул виски, задумался на мгновение, а потом начал монотонно, с претензией на объективность излагать печально известные всем события, которые случились в незабвенном 1977-м.
Тогда десятиклассница Аня Завгородняя пригласила на свой день рождения школьных приятелей. Родители ее работали по контракту в одном из небольших арабских государств. Огромная свободная квартира и куча импортных шмоток по тем временам - мечта любого подростка. Впрочем, Аня, как ни удивительно, заносчивой воображалой не была. И, хотя многие в классе искали с ней дружбы, друзей она выбирала по велению сердца и симпатии. В ту уже почти мифическую доперестроечную эпоху элитарных школ практически не существовало. А потому среди приглашенных оказались как дочь именитых хирургов Юля Москаленко, так и девочка из семьи простых работяг Лена Чеботарева. Отец хулиганистого Сашки Кошелева заведовал овощебазой, папа Юры Порошина преподавал античную литературу в университете, родители Сережи Павленко были геологами, а Игоря Штыкеля - журналистами.
Завгородние, Кошелевы и Москаленко жили по соседству, Аня с Юлей и Сашей росли вместе, а вот с Леной Аня подружилась только в девятом классе, взяв под свою опеку растерянную и неловкую девочку, пришедшую к ним после восьмилетки. Невзрачную, но гонористую Юльку новенькая в ту пору очень раздражала своей смазливой мордашкой. Несмотря на дешевое форменное платьице и поношенные туфли Чеботаревой, мальчишки, безусловно, проявляли к ней повышенный интерес.
С Игорем и Юрой Аню сблизила юморная стенгазета "Фантики", которую они выпускали. Замечательно исполнявшему "туристские" песни Сережу Павленко хозяйка квартиры пригласила потому, что ему очень нравилась Лена, да и Чеботарева относилась к парнишке вполне благосклонно. Ну а к "плохому мальчику" Кошелеву Аня и сама отчего-то испытывала большую симпатию, если даже не больше.
Веселая вечеринка закончилась трагически. Маленькую хозяйку квартиры к концу вечера нашли заколотой морским кортиком, принадлежавшим еще прадеду девочки и обычно украшавшим стену отцовского кабинета. Когда порядком опьяневшие участники вечеринки вместо жизнерадостной Анютки увидели ее хладный труп, возле тела на коленях стоял Сережка. Разумеется, на кортике обнаружились отпечатки его окровавленных пальцев. Правда, среди прочих, там были и отпечатки всех остальных ребят, ибо все они за несколько часов до убийства с интересом рассматривали семейную реликвию Завгородних. Но милиция не стала заморачиваться. Павленко признали виновным. Позднее его убили малолетние уголовники в колонии для несовершеннолетних.
...Штыкель рассказывал всем известную историю нудноватым менторским тоном. Но его вяловатый рассказ воспринимался эмоционально. Юрий Петрович обратил вниманияе, что на щеках Кошелева заиграли желваки. Лена, наравне с мужчинами, хорошо прикладывалась к виски. А Юлия, хоть и сохраняла на лице показную невозмутимость, нервно теребила свисавший конец шарфика. Затем она не выдержала:
- К чему пересказывать то, что мы знаем и без тебя. Объясни, почему ты вдруг решил, что Павленко не виноват? На мой взгляд, все улики действительно указывали на него.
Игорь пожал плечами:
- Ну, начнем с психологии. Серега, даром, что красавчик, если помните, был повернут. Останься он в живых, стал бы этаким рассеянным ученым, вроде Жака Паганеля. Его, скажем так, не интересовали мирские блага, хотя он был из семьи вполне обеспеченной. А на полу неподалеку от Аниного тела, между прочим, лежал чек в валютный магазин "Березка". И уже впоследствии я узнал, что существовала версия об убийстве с целью ограбления.
Юлия в очередной раз поправила идеальную прическу и снисходительно заметила:
- Мои родители знали следователя, который занимался этим делом. Так вот, судя по отпечаткам пальцев, ящик стола, в котором хранились чеки, открыла сама Аня. На купюре тоже были только следы пальцев семейства Завгородних. В этом ящике хранились и некоторые украшения. Поэтому следствие пришло к выводу, что Аня хотела достать одно из них, и нечаянно обронила этот самый чек.
- И какое же украшение она достала? - подался вперед Кошелев. - Не припомню, что на ней были какие-нибудь цацки.
- Человеческая память обманчива, - назидательно сказала Москаленко. - Представь себе, на ней были небольшие, но весьма миленькие сережки. И, по-моему, не из самых дешевых.
Юрий Петрович кивнул:
- Да, я тоже обратил на это внимание, потому что прежде Аня сережек не носила. Но серьги были на ней с самого начала вечеринки.
- Насколько ты помнишь... - издевательски протянула Юлия. - А так уж детально ты помнишь все, что случилось более сорока лет тому назад?
- Перестань выдрючиваться, Москаленко, - рявкнул Кошелев, - все и так знают, что ты та еще стерва. Тихоня тихоней, а каждому из нас в свое время подлянки делала. Если бы убили тебя, совершенно не удивился бы, но Аню...
- Ну, не все здесь уверены, что Анютка такой уже чистой и пушистенькой была. А насчет подлянок... Не грешили бы вы, ребята, не нашлось бы и, что вытаскивать на свет белый. Всякое случалось... Вспомни, Кошелев, как во время физры у тебя из раздевалки свои же рубашку фирменную увели?
- Хватит! Это к делу не относится, дайте мне продолжить, - махнул рукой Штыкель. - Есть еще одно обстоятельство. Так уж получилось, что я кое-что слышал, - он иронически усмехнулся. - Вначале, когда был в туалете по соседству с ванной, имел удовольствие внимать совершенно определенным звукам, издаваемым страстной парочкой. А затем, когда рассматривал магнитофон, стоявший в коридоре на трюмо, услышал вздох или хрип из кабинета Аниного отца. Тогда я, грешным делом, решил, что и там занимаются любовью. Не стал соваться, хотя дверь, как вспоминаю теперь, была немного приоткрыта. Стало неловко. Еще Ленку и Серегу я понимал, но не думал, что Аня отважится на такое, но ведь ты ей явно нравился, Кошель. А пай-мальчиком тебя и тогда назвать язык не поворачивался.