Страница 3 из 4
Как только очутились на водною гладью, всю свою силу, на злость помноженную, бросил Емеля на Иволгу. Тяжело заворочалась река, застонала, заплакала и вспять потекла. Да так стремительно, что вскоре парус струги вдали затрепетал. Подхватила гигантская волна корабль, будто скорлупку, и выбросила на берег.
Но, ничуть не смущаясь, встретила Еленка отца и брата. Ухватилась за руку гусляра своего, с которого вода почти всю черную краску смыла:
- Люблю его, - говорит, - Без Иванушки жизнь не мила мне.
-Какого-такого Иванушки? - изумились Горын с Емелей.
Тут бывший гусляр и бывший негр-слуга поклонился в пояс:
- Простите, Бога ради, обман. Иван-царевич я. Батюшка женить меня надумал, стал невесту приискивать. Да только ни одна не мила была мне, ибо слыхал я про Елену-Красу, Русую косу. Вот и сбежал из дворца, отправился невесту искать. Увидел ее и влюбился сразу же. Вы ее хоть и держали на привязи, но любовь никакие стены не сдержат.
- Это что же с мышами в дупло записочки передавали? - грозно вопросил Горын ( только глаза его при этом уже смеялись).
- Было дело, - смутился молодец, кот Баюн к ним подход имел.- А затем вернулся я домой, попросил батюшкиного благословения и с верными друзьями и слугами отправился за Еленкой.
- Что же не просватал, как следует?
- Боялся, не захотите отдать, - понурился царевич. И вместе с Еленушкой пал на колени:
- Благословите нас, отец!
Покрутил головой Горын, шмыгнул носом, но сдержал слезу коварную, махнул рукой:
- Прежде, скажите-ка, зачем оберег увели?
- Какой оберг? Да, что вы, тятенька? - хором вскрикнули молодые.
Повел носом дракон, принюхался чутьем своим волшебным, особым, хранительским. Нет, не бывало на корабле его заветного сокровища. И Емеля вопросил речные воды, что корабль омывали. И тот же ответ в журчании реки услышал.
-Ну, а с Баюном то как? Понимаю, что помогал он вам связь держать, записочки мышками передавать, но почто затем сманили за собой? - уже малость смягчился дракон.
И опять изумление в очах молодых прочел. Даже крякнул с досады:
- Как же так! - Неужто кот предателем оказался. Только ведь невозможно ему к оберегу прикоснуться. Лишь сильному чародею это под силу. Даже мы Горынычи, лишь повзрослев, можем его в руки взять. А впрочем, вероятно, он сможет... Потому что прикоснуться к оберегу может либо Хранитель, либо железо во плоти... - Почесал дракон затылок в раздумье, и еще один вопрос к нежданному жениху пришел ему в голову:
- Ну, а служивого этого Никитича одноногого тоже ты подослал?
Судили-рядили. Не припоминал царевич служивого. Впрочем, солдат в гвардии немало, по отчеству их там не величают. Может, и был такой Никитич, что в боях ноги лишился, только неведомо о нем наследнику Царства-государства.
В общем, благословил Горын свою Еленушку с Иваном-царевичем. Рано или поздно надо девку замуж выдавать. А тут жених хоть куда! Только радости большой все же не было. Воротились домой с сыном с пустыми руками.
Грустно в избе без оберега, даже дышится тяжело. Сидят хранители за столом с сыновьями. Нужно солдата разыскать, решают родители. И тут же вспыхивает, сыплет искрами Лукьян. Полюбился ему веселый солдат, не верится, что повинен. Что ж, теперь ему с отцом искать служивого. Благо, огненному дракону открываются пути тех, кто обожжен огнем войн и пожаров.
Улетели сын с отцом. Стоит у печи Марьяга, печально и непривычно ей готовить обед на троих, но что поделаешь. Накрывает он на стол, зовет Емелю и Василька. Не отзываются. Исчезли оба. Только и надежды на то, что кольца заветные на них надеты, а, значит, может мать их увидеть, может понять, что стряслось, что случилось.
Катится золотое яблочко по серебряной тарелочке и проступает на ней картинка. Только вначале видит Марьяга Горына с Лукьяном на лесной поляне, а на потемневшей от крови траве, раскинув руки, лежит служивый. Муж чувствует, как летит к нему женина думушка, оборачивается и смотрит ей прямо в глаза:
-Не мы его убили. Баюн тут побывал. Его стальных когтей работа. Но по рукам солдата определили мы, что он из чудо-юдина войска. Верным человеком этой нечисти был, наложили там на него свою печать. И точно с Иван-царевичем сражался, только не бок о бок, а супротив. Чую в нем колдовство. И чую запах оберега. Только теперь сокровища нашего здесь нет. Значит, далеко ведет дорожка. И мы немедля отправляемся в Чудо-Юдино царство.
- Погодите-ка немного, дорогие мои, - говорит Марьяга. - Дайте глянуть, что у младшеньких происходит. Неспроста дети покинули дом.
И снова катится золотое яблоко. И видит мать ясные глаза своего младшенького. Малыш идет по лесной тропинке к ветхому шалашу.
- Кто это? - шамкает старушечий голос, - не лихие ли люди?
- Да нет, - щебечет девчушка, - это Василечек к нам поиграться пришел.
- Верно, - смеется маленький.- Только не играться, а сказки рассказывать. Ты любишь?
- Очень!- радуется подружка. - Давай, про Ивана-царевича.
- Нет, - качает головой мальчик, - про злую ведьму, которая прикинулась девочкой-попрошайкой и выманила секрет у глупого малыша.
- Вот как, - пронзительно смеется девочка, - и как же она сделала это.
- Сначала наблюдала за семейством и видела, что есть уголок, куда не заходит ребятенок, только лишь взрослые. А позже расспросила о повадках его друзей-мышат и узнала, что они не могут войти в эту горницу, не могут даже подходить к ларю с лакомой для них мукой. Кому, как ни Калике Перехожей, понять, что именно там спрятан заветный оберег.